Книжная дама из Беспокойного ручья

– Постараюсь, сэр.

– А ты быстро ходишь, – обратился он к Юнии, – Говорят, ты не любишь людей? Но после того вкусного яблочка, может, уже передумала? – он взглянул на меня вполоборота. – А вы?

– Простите, сэр? – спросила я, подбирая упавшие книги.

– Вы… я вижу, любите книги. А люди вам нравятся?

– Думаю, мне пора идти. Уже заждались другие читатели. – В моем списке оставалась школа, мистер Прайн, семейство Смитов и Лоретта Адамс. Еще можно было нагнать упущенное время.

– Называйте меня Джексон, – он сделал шаг ко мне навстречу. – А вы должно быть…

Обнажив зубы, Юния взвизгнула, как привидение, и протиснулась между нами. Она отталкивала его и клацала зубами, пытаясь еще раз ущипнуть.

И снова я была благодарна ее упрямству.

– Кюсси Мэри, но люди меня зовут также Васильком, – пробормотала я, спрятавшись за седло, и, закончив складывать книги во вьюк, залезла на мула.

– Василек, – медленно протянул он, поглядывая на мои руки и лицо. – Красивое имя, напоминает синюю стрекозу. И ало-голубые коллинзии. – Он кивнул подбородком в сторону старого дерева, облаченного в юбку из полевых цветов синего и белого цвета.

– Тише, – шептала я Юнии, не зная, что на это ответить. Мое синеющее лицо говорило ярче любых слов. Предполагая, что он в ужасе от моего цвета кожи заберет свои слова обратно, я, немного придя в себя, уже чуть более уверенно снова выдавила из груди «Тише».

– Будь осторожна, – похлопал он мула по крупу.

Юния завиляла хвостом и навострила уши.

Я ударила по бокам, однако она стояла как вкопанная. Мистер Лаветт внимательно смотрел на меня. Всем весом я вжалась в седло и снова ударила по крупу, но мул упрямо никуда не двигался, испортив наш изящный уход.

– До свидания, Кюсси Мэри, – попрощался он, и его лицо озарила улыбка, которую в этот раз было видно даже во взгляде.

– Вперед! Я широко раздвинула ноги и сильнее ударила мула: от резкого хлопка стремянным ремнем все мое тело стало стыдливо заливаться синей краской.

Юния зафыркала и поскакала рысью.

– Джексон Лаветт, – прошептала я спустя несколько минут, убедившись, что мы ушли достаточно далеко от его хижины, и сделала остановку. – Что ты думаешь о нем?

Подняв верхнюю губу, Юния вдыхала свежий ветер, пропуская его через свои большие красивые зубы.

Глава 7

Когда мы ушли от Лоретты Адамс, последнего читателя на сегодня, на горы складками ниспадала тень от темных туч из угольной пыли. Юния прискакала домой, ни разу не споткнувшись.

Я сняла уздечку, седло, вьюки и повесила все внутри крошечного сарайчика, который Па с большой неохотой сколотил для нее.

Наслаждаясь свободой, Юния каталась по траве у входа. Спустя пару минут я почистила копыта и пустила ее в стойло. Заметила на шкуре несколько царапин и обработала их мазью. Закрыв створку, подложила сена к ее окну. Она просунула морду в крохотную щелку и обнажила зубы.

– Долгий день, – устало сказала я, пощекотав ее висящие уши. – Мне тоже надо отдохнуть. – Она смотрела на меня с важным видом, подпихивая головой руку.

Взяв домой ведро воды и вьюк, я поторопилась на крыльцо.

Остановившись у входа, прижалась к двери, с ужасом вспоминая о длинной ночи без Па, когда он, уходя в шахту, оставлял вместо себя одиночество. Оно не ощущалось во время работы, но стоило ступить на порог собственного дома, как на горизонте уже маячила пустота, за которой наступала беспросветная темнота.

Журчали воды нашего ручья, плавно обтачивая камни, прижатые сырыми клубами тумана. Я глубоко вдохнула ночной воздух, чтобы забыть обо всех проблемах и Фрейзере, притаившемся в лесу. Иногда, когда небо было ясным, я любила сидеть на улице вместе с Юнией и наслаждаться звездами до тех пор, пока ко мне не возвращалось дыхание и силы вернуться обратно в дом.

Наверное, отец услышал, как я приехала. Кашляя, он позвал меня к себе.

– Добрый вечер, Па, – поздоровалась я, стараясь добавить хоть каплю живости в свое приветствие, и опустила ведро с вьюком.

Отец только что проснулся. Зевая, он размял подбородок, покрытый щетиной, и надел рабочий халат поверх длинных панталон.

– Припозднилась ты сегодня.

– Прости. Слишком насыщенный день.

– Что-то случилось? – его испачканные углем брови выражали беспокойство.

– Эм… нет, конечно, – соврала я, стараясь спрятать ложь за наигранной улыбкой. – Просто в первый день выдался такой длинный маршрут. Я пыталась нагнать упущенные страницы и побольше почитать людям.

Мне не хотелось рассказывать об инциденте с Вестером Фрейзером. Одно дело, когда на твою территорию проникает незваный гость, и в таком случае закон Кентукки защищает от насилия людей любого цвета. Но мы, синие, боимся наказывать нарушителей, если они совершили преступление на чужой земле.

Так уже несколько лет страдали «васильки», которые боролись за справедливость, отстаивали честь близких, давали отпор своему недоброжелателю – все эти смельчаки получали розгами по спине или вовсе пропадали без вести в горах. Дядя отца был одним из таких бедняг, которого столкнули в заброшенную шахту за то, что он избил мужчину, пристававшего к его жене. Никто не мог найти останки Колтона целых пять лет.

А еще бывали и такие случаи: думая, что я сплю или не слышу их, люди перешептывались между собой, обсуждая других синих страдальцев, которых вешали за безобидные вещи, например, якобы, за клевету на белых людей.

– Я была у нового читателя. Его зовут мистер Лаветт.

– Он тебе навредил?

– Нет, ничего такого. Он… – Какой? – очень милый человек. Ездил на запад, чтобы построить плотину для нашего президента. А еще купил старую ферму. Мистер Лаветт обожает книги. Я одолжила ему кое-что из Кобба.

Па молча сидел на кровати, пытаясь завязать шнурки, которые никак ему не поддавались. Наконец он кивнул в сторону печки. – Помоги мне с бобами. Ты приготовила их еще с утра.

Выдохнув с облегчением от того, что он был не в том настроении, чтобы ворчать по поводу моей работы, я направилась к печке. Под ногами скрипели старые прогнувшиеся доски. Я взяла два отрезанных куска булки, которую испекла накануне, и зачерпнула из котелка немного бобов, выцедив из ложки воду. Раздавила бобы, размазала их по хлебу и убрала получившиеся бутерброды в жестяную коробку, добавив в нее яблоко и жилистую морковь.

– Я заварю тебе чаю.

– У меня нет времени. Уже опаздываю.