Книжная дама из Беспокойного ручья

Под столом меня ждала куча ржавых номерных знаков, собранных специально для библиотечных целей. Я взяла один из них и согнула край: получилась книжная подставка, которую можно использовать на столе, полках или даже в пункте выдачи.

У конных библиотекарей не было времени на то, чтобы приезжать за книгами в город. И тогда на помощь приходил специальный курьер, обычно почтальон-доброволец, который развозил материал по нашим пунктам сбора, расположенным неподалеку от гор. Например, мне была отведена старая часовенка, заколоченная досками, которая пережила не один ливневый дождь и потоп от выходящей из берегов реки. Внутри стоял подаренный стол и висело несколько приколоченных добровольцами полок, хранивших материал до моего прихода. Однако в те дни, когда мы работали в Центре, нам разрешалось брать книги с собой, чтобы облегчить труд разносчиков.

На улице послышалось ржание Юнии. Я увидела, как Джексон Лаветт выходит из магазина Компании, направляясь к почтовому отделению. С ухмылкой на лице он поднял кверху яблоко и встал у кричащего мула в надежде увидеть меня в окне. В его взгляде читался вопрос.

От смущения я с большим трудом кивнула ему в ответ и опустила ниже поля капора, продолжив сортировать номерные знаки.

Сзади подкралась двадцатипятилетняя Харриетт:

– Джексон, – едва прошептала она себе под нос, вальяжно облокачиваясь на подоконник. – Это же тот самый богач, который ездил на запад строить большую плотину? А он умен. Раз решил вложить свои честно заработанные деньги. Теперь-то он стал крупным землевладельцем, сколотившим состояние на древесине и минералах. М-м-м… – Харриетт причмокнула губами. – Такому умному красавцу нужна не менее умная красавица. – Представив себя рядом с ним, она расправила плечи и постучала по стеклу, чтобы привлечь его внимание. – Осталось всего три недели до Сладких танцев. Интересно, какую девушку он осчастливит?

В первую пятницу июня в Беспокойном ручье устраивали Вечер Сладких танцев, представляющий собой торги для одиноких людей. Сюда могла прийти любая незамужняя девушка при условии, что она испечет пирог. Все желающие собирались в старом продуктовом магазине, который закрыла Компания, как и другие предприятия нашего города. Под звуки скрипки люди отбивали клоггинг или чечетку на полу из древесных опилок в надежде оказаться в постели с понравившимся им человеком. Мужчины принимали участие в аукционе, победитель которого выигрывал вечер танцев с хозяйкой пирога.

Мне запрещалось ступать на порог того дома, где висела табличка «ТОЛЬКО ДЛЯ БЕЛЫХ», но люди так часто обсуждали эти танцы, что у меня сложилось впечатление, будто я уже была там. Спустя несколько недель после возвращения на работу Юла и Харриетт под любым предлогом сводили разговор к одной теме: новым вышитым платьям, любимым рецептам, будущим и отсутствующим гостям. Я слушала, выхватывая частями, их беседу и представляла себе эти гуляния, чтобы в тот самый день устроить свой праздник в пустой хижине.

– Я дам ему большой кусок своего персикового пирога, – вздохнула Харриетт в полудреме.

Держа в руках стальную мочалку, я очистила ржавчину с угла номерного знака.

– Зачем вообще Джексон возится с твоим уродцем? – спросила она и, поворачиваясь, случайно задела мое плечо.

От удивления Харриетт разинула рот, быстро отдернув трясущуюся руку, будто стряхивая прицепившуюся букашку.

Она боялась прикасаться к моему телу. Но однажды скрепя сердце целый день учила меня ходить по маршруту только для того, чтобы на следующий оставить в полном одиночестве. – Я всю неделю тренировала этого бестолкового Василька, – слукавила тогда Харриетт, обратившись к Юле Фостер.

Я мельком взглянула на Джексона и Юнию, пробормотала «простите» и отодвинулась назад, взяв в руки новый номерной знак.

– Посмотри на себя! – закричала Харриетт.

Я подняла взгляд. Этот крик наводил на меня панику.

В глазах промелькнула искра, до вспышки ярости оставалось всего пару мгновений, как она прошипела:

– У тебя лицо как созревшая черника. Клякса на лице, – засмеялась Харриетт. – Разве она не похожа на старую уродливую чернильницу? Что скажешь, Юла?

Ее выпады ножом резали по живому. Порой мне казалось, что Харриетт только и ждала возможности, чтобы толкнуть меня и со злорадством наблюдать, как синеет моя кожа. Я прижала рукой щеку, наблюдая за тем, как морщится и черствеет ее коричневое, как ремень, лицо.

Обняв себя, Харриетт медленно гладила пальцами свои руки, а после вернулась к своему столу. Каждый ее шаг ощущался как удар под дых. Демонстративно сев на стул, она прибавила громкость в приемнике.

На улице внезапно закричала Юния и так же быстро умолкла. Разговаривая с мулом, Джексон отошел на безопасное расстояние. Она повернула голову, краем глаза смотря на яблоко, вытянула морду и взяла угощение из протянутой руки.

Я не удержалась и тихо засмеялась, настороженно взглянув на Харриетт, разбирающую присланную почту. Повернулась к Джексону Лаветту и отблагодарила его скромной улыбкой.

Он подошел к окну:

– Кюсси Мэри, один друг посоветовал прочесть эту книгу. Интересно, вы слышали о ней что-нибудь?

От любопытства я высунулась из окна.

– Фер-де-Ланс?

Я обернулась к Харриетт, которая листала журнал, громко напевая мелодию, играющую по радио.

– Да, сэр, – наконец ответила я тихим голосом. – Это первый детективный роман Рекса Стаута из серии книг о Ниро Вульфе. Очень интересное произведение.

– Правда? Обожаю загадки, – у него по-мальчишески загорелись глаза. – Благодарю, Кюсси Мэри. – Прощаясь, он козырнул, дотронувшись пальцами до виска, хлопнул Юнию по крупу и, развернувшись, ушел.

В растерянности я смотрела ему вслед, который обрывался за углом.

Закончив с подставками, я взялась за кучу коробок с новой литературой, которую нам подарили другие читатели. Это моя любимая часть работы: разбирать пожертвования крупных библиотек, и в такие моменты меня всегда удивляло то, от каких сокровищ порой готовы отказаться люди, выбрасывая, как им кажется, совершенно никчемную макулатуру.

Я вытащила две книги, думая, какую из них привезти Ангелине, и в результате отложила для нее «Историю о малютке мышонке», положив также две брошюры по уходу за ребенком. Затем достала с самого дна «Историю доктора Дулиттла», внимательно осмотрела ее и тоже приберегла для желанного читателя.

Дальше мне на глаза попался старый учебник по грамматике английского языка, присланный из школы в Чикаго. Ни одной разорванной или вырванной страницы – отличная находка. Полистав немного, я отложила его для Ангелины. Возможно, даже получится дать ей пару уроков, если хватит времени самой все изучить.

К своему удивлению, я случайно нашла практически новый роман о жителях шахтерского городка в Англии, который Харриетт давно мечтала прочесть: «Звезды смотрят вниз».

Держа его в руках, я подумывала сначала взять его себе. Но ведь Харриетт просто обожала А. Дж. Кронина. И все-таки лучше отдать его, иначе мне потом несдобровать. Может, ее кислая мина тогда хоть немного преобразится. Теша себя этой надеждой, я подошла к ней.

Будто бы боясь угодить в капкан, она с подозрением сначала взглянула на книгу, потом – на меня.

– Слышала, что вы любите творчество мистера Кронина, – сказала я с едва натянутой улыбкой на лице, положив роман на ее стол.