Книжная девочка

– Так что слушайся.

Пока они шутили и сплетничали, а жертва лечилась, Алена успела прибраться, сготовить и постирать. Она была энергичной, грубоватой, хозяйственной и решительной. На две головы выше миниатюрной подруги. За всю жизнь не осилила и пяти книг. Обожала бразильские сериалы. Могла ругнуться при случае.

– Ты, дорогуша, прямо притягиваешь всякое говно. Ко мне такие идиоты не цепляются. Чуют, что я их освежую не хуже твоего Дон Кихота...

– Никто не сомневается.

– Дохлятина интеллигентная, блин. Романтичная натура.

– ...

– Упустила свое счастье. Ворона.

– Если ты об Илье Ильиче. Так это правда. Он необыкновенный! Будь он моложе...

– Лет на сорок-пятьдесят.

– Будь он моложе, я бы влюбилась, без всякого сомнения. У него такие славные глаза. И очень приятный мужской голос.

– Не дед, а сокровище. Тем более - глупо было теряться, курица мечтательная.

– ...

– Может у него внуку лет двадцать. И орел весь в деда.

– Двадцать это мало.

– Ну ладно. Сорокалетний сын тебе подойдет? Разведенный. Очень похожий на отца. Подтянутый и сильный.

– Умный, добрый и начитанный.

Вставила Арина жалобным голосом. Подруга согласилась. Добавила в список достоинств воображаемого кавалера столь важный для будущей невесты пункт.

– Ладно. Начитанный.

– Да.

– Лопухнулась ты, подруга. Не напросилась к деду на чай с вареньем. Теперь страдай всю жизнь.

– Чай я и у тебя могу попить.

– Фигушки. Кто тебе его предложит? Дураков нет. Сколько ягод ты собрала для варенья? Полстакана?

* * *

В августе они ездили на дачу за смородиной. Час тряслись в переполненном "пазике", еще полчаса петляли между чужими участками. Наконец увидели Васю, подновляющего заборчик. Алена с визгом повисла у него на шее.

– А говорил, что не приедешь, болтунишка.

Вася отмалчивался и гладил подругу по крепкой широкой спине. При Арине он иногда начинал стесняться и воды набирал в рот.

– Чудак-человек. Мы жратвы на тебя не взяли. Ладно, придумаем что-нибудь.

Пока единственный мужчина пилил, приколачивал и красил, девушки переоделись и переобулись в прохладном сумраке дачного домика. Насквозь пропитанного ароматом сушеных трав. Алена составляла свой фирменный чай. Десятки пучков реяли под потолком на нитках Вся одежда была Арине велика.

– Не по плечу кольчужка.

– Подвернешь, не барыня.

Вдвоем они вышли на крыльцо. Алена грызла яблоко и смеялась над соседями.

– Глянь, какие лопухи. Муж и так еле передвигается, а она его кормит и кормит. Как бы с голоду не помер.

– Пупсик, будешь колбаску?
– тотчас донеслось от соседнего домика.

Алена, упирая руки в боки, прошлась по тропинке, передразнивая соседа. Тот, бедняга, весил не меньше полу тонны. Лопата в его руке казалась детским совочком.

Потом девушки занялись делом. Хозяйка возилась с грядками, а Арине вручили бидон и велели собирать смородину.

– Трудись, Изаура.

– Влажные листья холодили пальцы. Ягоды на просвет вспыхивали рубиновым огнем. На краю вкопанного в землю бака сидела лягушка. Косилась на Арину выпуклым глазом.

– Не одобряешь?

У лягушки были забавные лапки, как у маленького человечка. Горло надувалось и опадало. Арина присела на корточки. Поставила бидон рядом.

– Давай знакомиться.

Лягушка смотрела равнодушно и гордо. Арина, наверно, казалась ей уродливой живой горой.

– Халтурщик!

Алена топала по дорожке, яростно размахивая лейкой. Земноводное благоразумно предпочло отпрыгнуть в сторону и затаиться под кустом.

– Саботажник! Лодырь!

– А ты эксплуататор. Работорговец.

После "каторжного труда" в полдень, в котелке на открытом огне был сварен изумительный суп. Откушав, троица блаженно повздыхала. "Нахлебники" искренне благодарили несравненное поварское искусство хозяйки. Та, смилостивившись, позволила им отправиться в домик и подремать немножко. А вскоре присоединилась сама, влезла к Васе на кровать и потребовала:

– Чеши мне спинку. Пожалуйста. Два разгильдяя на одну шею это чересчур. Что бы вы делали без меня, дорогие лоботрясы?!

– Померли голодные, грязные и холодные.

Арина клубочком свернулась на топчане.

– У тебя здесь так чудесно пахнет!

Польщенная подруга ухмыльнулась.

– Ну, скажешь тоже. Вот бабуся у меня смыслила в травах. От всех болезней отвары делала. А красивая в молодости была - жуть!

– Ты на нее очень похожа.

Тихо подал первую реплику Вася,

– Ну, на ту фотографию, что висит в твоей комнате.

Алена задумчиво подергала челку, закопалась пальцами в пышную "химическую" гриву.

– Косы у бабки были... в руку толщиной. И до коленей. Она их подстригла в войну. Но и узел ничего себе получался. Тяжелый. Блестящий. Умирала - все зубы целые, ни одного седого волоса. Во люди были раньше!

Арина непроизвольно потрогала кончиком языка свежую пломбу.

– А как она пела! Затянет: "По Дону гуляет". Голос сказочный. Чуть хриплый, правда, сильный. Я хорошо помню, как она меня нянчила. Травы показывала, корешки. Чего скалишься?

Она сурово смотрела на подругу.

– Просто мне хорошо. Ты так замечательно о ней рассказываешь, с любовью. Я никогда ее не

видела. Но представляю себе. Наверно она была высокой и сильной. И умела послать, если нужно. Я даже догадываюсь, в кого ты уродилась со своим неподражаемым оскалом. И твоя дивная холодная улыбочка. Вот-вот. Как сейчас. Еще руки скрестить на груди и хмыкнуть.

Алена громко, вызывающе произнесла:

– Хм... Так? Не знаю. Этого не помню. Но актриса в ней великая погибла это точно. Потрясающая была бабуся. Как она меня любила! Всегда заступалась. Я ведь и росла с ней, а не с мамой. Летом родители ко мне приезжали... иногда. Эх, раз был эксцесс, закачаешься. Появились долгожданные предки. Я повисла на шее у мамочки и не отхожу ни на шаг. Не даю им без себя остаться. Хуже чем репей под хвостом, короче. Отец, наконец, озверел. Детали выветрились из головы. Отпихнул он меня или подзатыльник отвесил? Что-то произошло в этом духе. И тут бабка как рявкнет! Аж стекла задребезжали. Похватала она родительские вещички и давай метать с крыльца, на травку: сумки, чемоданы, платье, все подряд. Шмотки кучей валяются. Мать плачет, отец бесится, а бабуся, спокойно так встала у дверей, руки скрестила на груди: " Вон, - говорит, - из моего дома, засранцы! Чтоб ноги вашей здесь не было!" Эх, и любила меня бабуся. Драла, правда, как сидорову козу.

Вася громоподобно чихнул.

– Точно. Все правда. Царствие небесное Арине Федоровне. Никто больше так ко мне не относился. Когда я с тобой познакомилась, лапуля, то просто обалдела. Ну, думаю дела. Первый раз в жизни встречаю человека с бабкиным именем-отчеством.

– А помнишь, как мы подружились?

– Ну, еще бы! Вась? Мы тебе рассказывали?

Он отрицательно покачал головой.

– В школе. Арину в нашем классе чморили.

Виноградова продолжала говорить. Иногда смеяться.