Книжная лавка близ площади Этуаль. Сироты квартала Бельвилль

— Обыскивали?

— Н-нет.

— Шляпы! Не догадались? Ведь это первое, что надо делать, когда арестовываешь таких. У них может быть оружие.

Он сам принялся выворачивать карманы Дани и Павла, шарить в подкладке курток. Внезапно что-то зазвенело в кармане Павла, вывалилось на землю. Жандарм проворно нагнулся, поднял. Это был алюминиевый лагерный жетон с номером. Наверно, Павел машинально переложил его из кармана старых брюк с буквами «СУ», когда переодевался в шахте. Не думал он тогда, что жетон сослужит ему и Дане добрую службу.

— Ага, так вот кто вы такие, ребята! — сказал, разглядывая жетон, жандарм.— Теперь мне все понятно. Так, так. Кажется, мы с вами из одного котла глотали их поганую баланду...

Он приказал:

— Снять с них цепи! И наручники тоже! Смотрите, совсем закоченели парни! Вы, Руссель, совсем уж «обоши-лись», скоро будете пытать людей, как в гестапо!

— Да ведь у них такой подозрительный вид,—оправдывался Руссель, распуская цепь и снимая с беглецов наручники.

Оба они чуть не удали, так закоченели. А жандарм сыпал вопросами:

— Военнопленные, конечно? Вижу, вижу... Правда, очень молоды и уже солдаты? Из какого лагеря драпали?.. Гнались аа вами боши?.. Как вам удалось их провести? А собак они не пускали по следу? Это ведь их излюбленный способ ловить беглецов.

Он ткнул в грудь второго жандарма:

— Мы с Сенаром тоже были лагерниками. Сидели в шталаге в Штеттине. От их баланды чуть ноги не протянули. На наше счастье, бошам понадобились сыщики, полиция, жандармы — вот они и стали помаленьку выпускать нашего брата. Думают, что мы самые верные их слуги.

Гм...— Он иронически усмехнулся.— Ну-ну, пусть думают, это нам всем на пользу.

В свою очередь, Сенар обратился к Дане, который разминался, оттирая затекшие руки и ноги.

— Ну, теперь скажи нам, как своим товарищам, откровенно, кто вы такие? Чем промышляли в дороге? Воровали, конечно? Говори прямо, не бойся. Мы за это вас не станем наказывать. Нам сообщили, что ограблено несколько ферм в департаменте Па-де-Кале, а один дом в Сен-Кантене обчищен дочиста. Ваша работа? Да ты не бойся, не бойся, мы вам ничего не сделаем, мы же понимаем, что значит голодать и удирать из лагеря,— прибавил он, видя, что Даня качает головой.

— Вы ошибаетесь, мы не крали,— сказал Даня.— Мы поляки, а здесь у вас много наших земляков. Ну, мы заходили в дома, просили, и люди нам давали приют и кое-что из еды. И на фермах нас тоже подкармливали,— прибавил он.

— Французы?! На фермах? Да ты шутишь, парень! — весело изумились оба жандарма.— Ну, значит, боши уж очень обрыдли народу, если народ вам помогал едой. Сейчас, когда так трудно, выпросить что-нибудь у француза — это, знаешь ли, не так просто. Довели боши,— обратился Сенар к товарищу.— Ну, а если не крали, то все же кто вы такие?

— О, ну что ты к ним пристал! — не выдержал первый жандарм.— Не хотят говорить, и не надо. Не видишь, что ли, они еле стоят на ногах! Оголодали, верно, как волки.

Он распорядился:

— Накормить этих бедолаг, да посытнее!

Потом обратился к Дане:

— Что скажешь, если я устрою вас на ночевку в жандармерии?.. Нет, нет, это не арест, ты не думай, просто у нас есть теплое караульное помещение и койки. Иногда нам во время дежурства приходится там ночевать. Думаю, там вам будет куда уютнее, а главное, безопаснее, чем в лесу или на сеновале. К нам боши не суются. Отдохнете как следует, отоспитесь, а потом мы вам покажем дорогу в Швейцарию. Вы ведь, конечно, туда стремитесь, чтобы где-нибудь в спокойном местечке переждать войну?

— Туда, — на всякий случай подтвердил Даня.

Он наскоро пересказал Павлу, что именно предлагает жандарм.

— Вот это дело! — восхитился Павел.— Тут нас никакой фриц не станет искать. Давай, Данька, соглашайся!

Итак, они ночевали в жандармерии, в неуютной, но зато теплой комнате. На настоящей кровати, под настоящим одеялом! И спали же они там! Правда, Павел еще немного опасался: а вдруг жандармы нарочно заманили их в ловушку и ночью приведут немцев, выдадут их, как сонных кроликов. Но Даня почему-то с самого первого слова поверил этому парню с тоненькими усиками на розовом от холода лице. И еще помнил, что говорил ему Абель: «У нас почти все, весь народ ненавидит гитлеровцев. Даже полиция, даже жандармы. Не было еще случая, чтобы они выдавали наших людей немцам».

И правда, ночь прошла спокойно, хотя у них и взяли перед сном отпечатки пальцев. «Это для порядка и регистратуры»,— сказал Сенар. Кажется, в глубине души он все-таки был убежден, что это они обокрали фермы по дороге. Возможно, он где-то сличал их отпечатки, потому что утром был особенно приветлив с обоими беглецами и перед уходом обильно накормил их завтраком.

10. У НОТАРИУСА

...И еще дом, запомнившийся навсегда. Старый, угрюмый с виду нотариус Кламье в Лаоне и его говорливая, радушная жена.

Темные полированные стулья с высокими спинками, суконные тапочки на пороге, чтобы каждый пришедший надевал их, не портил золотистый паркет. («Как в музеях»,— усмехнулся Павел, но тапки надел.) Самая главная персона в доме — сын, Марсель, почти однолеток беглецов, секретарь епископа Лаонского и вместе с тем служитель при церкви, студент теологии. Это кузина Паскаль дала им адрес своих родственников, и, конечно, беглецы этим адресом воспользовались. Но боже, как неловко чувствовали они себя — обросшие, истощенные, загнанные оборванцы — в этом благополучном, обеспеченном доме, где все продукты, отличные дефицитные продукты—сахар, масло, настоящий кофе,— покупали на черном рынке, где была даже молоденькая горничная в белой кружевной наколке, бесшумно снующая по комнатам. И эта зеркальность полов, и полированная мебель, и сумрачный взгляд хозяина — мсье Кламье, местного аристократа и «отца города»!

Им отвели комнатку почти на чердаке, уютную, со всем необходимым. Сюзанна, горничная, принесла им утром горячую воду и с любопытством смотрела, как из-под хозяйской бритвы проступают новые лица — молодые, привлекательные. Хозяин прислал им с Сюзанной простые, но теплые и прочные фуфайки, новые башмаки.

— Теперь опять пойдете дальше? — спросила Даню Сюзанна.

Он кивнул, глядя на ее остренькую, легко краснеющую мордочку.

— А то остались бы, отдохнули бы у нас еще,— сказала она потупившись.

— У вас слишком строгий дом,— усмехнулся Даня.— Я думаю, ваши хозяева не очень-то нам рады.

Сюзанна покраснела.

— Вы ошибаетесь, мсье. Я не могу вам объяснить, но вы очень ошибаетесь.

А может быть, Даня и правда ошибался?

Вот, например, сам мсье Кламье, такой суровый и замкнутый на вид, когда состоялся генеральный совет, как и куда направиться беглецам дальше, первый спокойно сказал:

— Прежде всего, по-моему, надо позаботиться о документах для молодых людей. У них обязательно должны быть удостоверения личности. Куда бы они ни направились дальше, их непременно ждет проверка документов. Этим должен заняться ты, Марсель.