Книжная лавка

Леа закатывает глаза.

— Значит, если принесу домой бутылку «Ред покет», на улицу меня выгонишь?

— «Ред покет» только на улице пить и можно.

После ужина разваливаемся на полу в гостиной и играем в настольную игру-викторину, пока не сходимся на ничьей. Мы такие сытые, сонные и пьяные (три бутылки на двоих — количество немалое, даже если значительная часть ушла на подливку), что ясно соображать не в состоянии и с удовольствием отправляемся спать.

Не успеваем опомниться, как наступает Новый год. Майки, как всегда, закрывает «Фальстафф» для обычных посетителей. В Новый год здесь проходит частная вечеринка, билеты на которую следует приобретать как минимум за месяц. Мы с Леа приходим в начале десятого и обнаруживаем в дальней кабинке Мину и Себастьяна. Себастьян покупает всем «Крепкого Джека» и в тысячный раз извиняется, что пуля, предназначавшаяся ему, досталась мне.

— Этому человеку я обязан жизнью! — слегка заплетающимся языком выговаривает Себастьян. Судя по стадии опьянения, легко определяю, что они пришли сюда около часа назад. — Ну или как минимум мужским здоровьем! Потребуются донорские органы — обращайся сразу ко мне!

— Хорошо, учту, — обещаю я.

Хотел ответить, что не согласен — некоторые органы у Себастьяна уж очень сильно б/у. Впрочем, при Мине на такие темы лучше не шутить.

— Как твой муж? — спрашивает Леа.

— Лучше. Снова лекарства принимает… — произносит Мина, избегая смотреть мне в глаза. Между нами и раньше-то наблюдалась неловкость, а теперь, когда ее муж меня подстрелил, общение прекратилось как таковое. В свободное от работы время старательно игнорируем друг друга. Чему только рад — ее нытье по поводу дурного обращения с супругом меня порядком раздражает. — Представляете, меня к нему не пускают, пока не пройдет психиатрическое освидетельствование, а у них там такая волокита! Даже не знаю, когда оно вообще будет. Наверное, нескоро.

Вот и хорошо, думаю я. Пусть этого человека не выпускают из тюрьмы, пока мои внуки не начнут учить моих правнуков управлять кораблями на воздушной подушке.

— Еще кто-нибудь из наших пришел? — спрашиваю я и оглядываюсь по сторонам.

Себастьян качает головой.

— Кармелина завтра уезжает в Италию, поэтому Данте повел ее на праздничный прием в какую-то галерею. А Олдоса пригласили на студенческую вечеринку…

— Кто? — спрашиваю я. — Неужели девушка?

— Точно не знаю, — отвечает Себастьян. — Но, похоже, надеется с кем-нибудь там познакомиться и испробовать свой новый образ в деле. Вечеринку устроили студенты-философы, так что будут сидеть и друг другу жаловаться, непризнанные гении это любят. А Уиллард снова бомбит на своем личном такси.

Каждый год Уиллард одалживает у отца гражданской жены «эльдорадо» 1988 года выпуска и после полуночи останавливается около баров, за разные суммы предлагая подвезти посетителей домой. Удивительное число людей соглашается, хотя, строго говоря, права Уиллард так и не получил и о правилах дорожного движения представление имеет весьма смутное. В прошлом году одна из пассажирок Уилларда, звезда реалити-шоу, так напилась, что попыталась устроить фейерверк из крыши автомобиля. Может, затея и увенчалась бы успехом, но люк девушка открыть забыла. Оказалось, если зажечь петарду «Римская свеча» в замкнутом пространстве, грохот такой, что оглохнуть можно, и все вокруг заволакивает дымом. Уилларду пришлось потратить все заработанные за ночь деньги на приведение машины в приличный вид, иначе ее просто нельзя было возвращать. Кроме того, петарда подпалила волосы у него на затылке. Впрочем, экзотическую внешность Уилларда такая мелочь нисколько не испортила.

В углу традиционная гэльская трэш-группа под названием «Расслабься и забей» исполняет собственную гитарную версию песни «Дэнни Бой». Будь Бинг Кросби еще жив, скончался бы на первых же аккордах. Майки носится как заведенный, подавая на столы тарелки с тщательно прожаренными ирландскими деликатесами и следя, чтобы ни у кого не переводились спиртные напитки. Кстати, новогодняя ночь — единственное время, когда «Крепкого Джека» может заказать любой желающий безо всякой предварительной проверки. Впрочем, вечеринка «для своих», поэтому большинство присутствующих является «членами клуба». Это мой первый Новый год в «Фальстаффе», когда я не в состоянии «расслабиться и забить».

Себастьян продолжает болтать, но я его не слушаю. Все мысли заняты моим смелым планом. Нервно трогаю внутренний карман куртки, проверяя, на месте ли то, что положил туда перед уходом. В животе урчит, стакан чуть не выскальзывает из мокрых от пота ладоней. Снова и снова прокручиваю в уме предстоящие действия, надеясь, что это меня успокоит, но эффект прямо противоположный. Выпиваю всего полпинты, а к еде вовсе не притрагиваюсь. Через некоторое время мое состояние замечает Леа.

— Ты как себя чувствуешь? — шепчет она мне на ухо. — Вид такой, будто у тебя грипп начинается.

Бросаю взгляд на часы. Еще и одиннадцати нет. Рано. Ну и пусть.

— Пойдем, — произношу я, встаю и хватаю куртку.

Леа с любопытством наблюдает за мной. Она еще не допила свою пинту и только-только взялась за каламари, но, похоже, догадалась — дело серьезное.

— Последи за моей тарелкой, я сейчас, — просит она Мину.

Единственное, что после обильных возлияний может осилить Себастьян, — сидеть прямо. Да и это ему дается с трудом.

Мина с озабоченным видом кивает. Кажется, перспектива остаться наедине с кавалером, который вот-вот вырубится, ее не радует.

— Вы ведь ненадолго?

— Скоро вернемся, — уверяю я, помогая Леа надеть пальто.

— Что случилось? — спрашивает она, когда выходим на улицу. Воздух холодный, и слова сопровождаются легкими белыми облачками пара. — Куда мы идем?

— На короткую экскурсию, — объявляю я, подхватывая Леа под руку.

До «Книжной лавки» добираемся в два счета. Все как в тумане, мозг действует на автопилоте. Открываю дверь, отключаю сигнализацию. Кажется, Леа догадалась, что все это неспроста. Смотрит на меня с этакой настороженной улыбкой, будто зритель, которого артист неожиданно вывел на сцену.

Включаю свет и веду Леа к стеллажу с пьесами.

— Вот на этом месте, — произношу чуть подрагивающим от нервов голосом, — мы познакомились.

— Да, — кивает Леа. Вижу, настороженность сменяется какой-то более сильной эмоцией. Надеюсь, это не испуг. Иначе мне конец.

— Помнишь первое, что ты мне сказала?

Леа на секунду задумывается.

— Спросила, где у вас пьесы Мамета. Нет, не так! Я спрашивала, нет ли у вас других пьес Мамета.

— Правильно, — отвечаю я. — Ты искала «Пашем на скорость» и «Сексуальные извращения в Чикаго».

— Да…

Лезу во внутренний карман куртки и достаю сборник трех пьес Мамета — те две, которыми интересовалась Леа, плюс «Американский буйвол». Еле нашел. Пришлось заказывать экземпляр у маленького нью-йоркского издательства, а потом мучительные две недели ждать, когда его наконец доставят.

Леа глядит на книгу и смеется:

— Спасибо! Не ожидала. Приятно, что в вашем магазине так заботятся о покупателях. Даже в праздник.

— А помнишь… — произношу я и набираю полные легкие воздуха, — помнишь первое, что я тебе сказал?

Леа застывает. Кажется, всерьез решила, что в новогоднюю ночь притащил ее на рабочее место только ради того, чтобы вручить книгу из разряда «задних», категория «Я». Леа нерешительно тянет:

— Да-а-а…

— И что я сказал?

Леа ошеломленно умолкает. Вид у нее такой, будто вот-вот расплачется. Возникает ужасное ощущение, что совершаю роковую ошибку, но отступать поздно. Меня несет вперед, как лодку быстрым течением. Остается только надеяться, впереди нет водопада.

— Ты сделал мне предложение.