Книжник. Сладкая месть

Егор непроизвольно усмехнулся, заметив, как пунцово и смущённо покраснела Санька – сметливая графиня достаточно верно угадала одну из важнейших функций этой детали русского женского туалета.

А, вот, шведскому королю не было никакого дела до всякой ерунды – он с увлечением, не обращая на окружающих ни малейшего внимания, рассматривал подаренную ему русскую рогатину, взвешивая её в руке и с вожделением поглядывая на чучело бурого медведя, замершее в дальнем углу зала на задних лапах.

Наконец, Карл не выдержал и почтительно обратился к Егору:

– Сэр Александэр, не продемонстрируете ли, как надо правильно обращаться с этой хитрой штуковиной? Я много слышал о русском способе охоты на медведей, но, вот, теперь несколько теряюсь…. В чём тут смысл? Как это делается? Не понимаю…

– С удовольствием объясню, государь, – ответил Егор и, забрав из рук короля рогатину, неторопливо подошёл к чучелу медведя.

Опыт хождения на медведей с рогатинами у него был весьма скромный и откровенно-небогатый. Всего-то два раза Егор составлял компанию Николаю и Ивану Уховым в этом опасном виде охоты, да и сам – при этом – только стоял на подстраховке с надёжным ружьём в руках. Но, всё же, в теоретической части он был подкован неплохо.

Егор – под наклоном – упёр древко рогатины в пол, приставил «рога» к груди чучела и приступил к объяснениям, послушать которые тут же захотели все благородные персоны, находящиеся в столовом зале замка:

– Зимой, как всем вам известно, господа и дамы, бурые медведи крепко спят в берлогах. Первым делом, надо отыскать такую берлогу и – при помощи длинных палок – выгнать зверя наружу. Медведь, естественно, впадает в сильнейшую ярость и от этого сразу же встаёт на дыбы, ну, как данное чучело…

– Страшный такой, – скорчила испуганную гримасу маленькая Лиза Бровкина.

– Ерунда, – успокоил двоюродную сестрёнку Петька. – Вона, у моего папеньки рогатина какая. Большая, крепкая и надёжная.

Откашлявшись, Егор продолжил:

– Итак, разбуженный и рассерженный медведь выбрался на свежий воздух и встал на задние лапы…. В этот момент охотник должен – вот, так – упереть торец рогатины в землю, а её острые «рога» воткнуть зверю в грудь. При этом желательно, чтобы за спиной у храброго охотника находилась надёжная опора: толстый ствол дерева, например, или просто – вертикальная скала. Ну, в общем, и всё…

– Как – всё? – не понял Карл. – А, кто же убивает медведя?

– Никто его не убивает, – терпеливо объяснил Егор. – Охотник держит зверя на рогатине. Медведь, ничего не понимая, пытается достать человека мощными лапами и упрямо напирает вперёд, всё глубже и глубже нанизываясь на острые «рога»…. Вот, через час-другой зверь и погибает – от потери крови.

– Очень мужественно и почётно – так долго держать разъярённого зверя на этой русской рогатине, неотрывно глядя в его дикие и страшные глаза, – восторженно заявила прекрасная графиня Кенигсмарк. – Наверняка, при этом испытываешь совершенно невероятные и пикантные ощущения…

«Вот-вот, а я что говорил?», – недовольно заныл дальновидный внутренний голос. – «Ничего хорошего не стоит ждать от этих роковых красоток. Они только провоцировать большие мастерицы – на всякие вредные глупости…. Головы им, заразам говорливым, надо рубить, не ведая жалости. И все дела…».

Шведский король задумался на минутку-другую, после чего разродился чередой вопросов:

– Можно ли летом ходить на медведя с рогатиной? Бывает ли, что погибает сам охотник? Принято ли в России, чтобы охотника страховали его верные соратники, оснащённые надёжными ружьями?

«Будь осторожней со словами, братец», – заботливо посоветовал осторожный и наблюдательный внутренний голос. – «Очень похоже, что наш шведский шалопай всерьёз заинтересовался этим опасным мероприятием. Как бы не приключилось непоправимой беды…».

Егор, надев на физиономию маску нешуточной озабоченности, и обеспокоено покачивая головой, начал отвечать, дисциплинированно учитывая очерёдность прозвучавших вопросов:

– Летом, ваше величество, охотиться с рогатиной на медведя невозможно. Как заставить дикого зверя встать на дыбы? Далее, охотники тоже иногда погибают. Медведи, они же очень тяжёлые и сильные, древко рогатины может не выдержать такой приличной нагрузки и сломаться. Соответственно, после этого сами понимаете, что происходит…. Подстраховка с ружьями? Конечно же, это надо делать. Причём, в обязательном порядке. И рука у охотника может дрогнуть, да и нога, поскользнувшись, может неожиданно поехать…. Только сумасшедшие безумцы отказываются от страховки. Они, в основном, и погибают…

– Что же, я всё понял, спасибо, – нервно передёрнул узкими плечами шведский король и, нежно проведя ладонью по толстому древку подаренной рогатины, заметил вскользь: – У этого мощного оружия рукоятка не сломается…. Как медведя заставить летом встать на задние лапы? Тут надо подумать. Имеется один дельный вариант…

Карл Двенадцатый был насквозь прагматичным молодым человеком. Слегка грубоватым, консервативным, полностью чуждым сентиментальности и не имеющим никакого представления о хороших манерах и условностях, принятых в высшем европейском обществе. Да и сам термин – «высшее общество» – понимался этим юнцом достаточно своеобразно. Если ты – до желудочных колик – любишь войну и обожаешь медвежью охоту, и при этом у тебя ещё водятся деньжата, которых ты не жалеешь для любимого короля, то ты и есть – «высшее общество», в независимости от происхождения и наличия в организме подлой мужицкой крови…

Поэтому, сразу после краткой процедуры взаимных представлений и лекции об особенностях национальной русской охоты на медведей, шведский король незамедлительно перешёл к делу, заявив:

– Сэр Александэр. Я безумно рад видеть вас лично, членов вашей семьи и ваших благородных друзей. Ну, и всё такое прочее…. Только, вот, со временем у меня нынче туго. Вечером мы – большой и дружной компанией – выезжаем на глухариные тока, которые в этом году слегка припозднились. Задумчивый вечерний закат, нежный утренний рассвет, древние прекрасные птицы, бьющиеся насмерть…. Вы меня, надеюсь, понимаете? Просто отлично…. Так вот, до обеда остаётся ещё порядка двух с половиной часов, и мы успеем подробно поговорить о делах. Тем более что я не люблю – во время трапезы – обсуждать серьёзные проблемы. Да и к разносолам и всяким прочим экзотическим блюдам я полностью равнодушен…. На войне питаюсь только свежими овощами, запивая их чистой ключевой водой. А на охоте могу предложить гостям только мясо дичи, убитой мной, запеченное и зажаренное над огнём и углями походного костра, да крепкое шведское пиво. Настоящему воину и охотнику всякие современные утончённые излишества совершенно ни к чему…. На чём я, простите, остановился? Ах, да. Вы же, сэр Александэр, не станете меня уверять, что прибыли в Стокгольм только ради праздного любопытства? Тут мне доложили, что на мачтах ваших славных кораблей подняты – отнюдь – не русские официальные флаги, а это понимающему и опытному человеку говорит о многом…. Кстати, а кто придумал такие замечательные знамёна? Я имею в виду – золотоглазых чёрных кошек?

– Моя жена, княгиня Александра Меньшикова, – ответил Егор и тут же поправился: – То есть, уже бывшая княгиня…

– Полноте, бывших князей и княгинь не бывает, – Карл склонился в почтительном полупоклоне перед Санькой. – Отнять княжеское достоинство (я имею в виду – настоящее, природное княжеское достоинство), не по силам никому. Даже самому Господу Богу…. Княгиня, примите мои уверения – в самом искреннем и глубоком почтении, – тут же позабыл о Саньке и, отвернувшись, продолжил прерванный разговор с Егором: – Предлагаю незамедлительно разделиться на две группы. Женщины и дети останутся в доме – в обществе моей прекрасной и взбалмошной Авроры. Здесь много забавных и интересных игрушек: ножи, сабли, пистолеты, мушкеты, чучела.… Кроме того, в самой дальней комнате стоят клетки со всякой живностью: ужи, шустрый хорёк, барсучата, лисята, щеглы, скворцы, старенький филин. Короче говоря, детям в моём замке будет не скучно…. Дамы же будут заняты умными разговорами о последних веяниях высокой моды, а ещё моя Аврора расскажет им свежие и пикантные сплетни из жизни европейских королевских дворов. Мы же, мужчины, немного прогуляемся по свежему воздуху и поболтаем о серьёзных мужских делах. Надеюсь, вы не против, господа?

– Государь, извините меня, – неожиданно вмешался в беседу Томас Лаудруп, по-прежнему сжимавший в ладони правой руки кривую арабскую саблю. – Но, к какой из двух групп отношусь я? Мне – буквально на днях – исполняется тринадцать лет…

– Тринадцать лет? – рассеянно переспросил шведский король. – Это очень солидный возраст. В тринадцать лет я уже убил своего десятого медведя. Из ружья, конечно…. Тебя, ведь, Томасом зовут? Ты, Томас, безусловно, уже являешься настоящим мужчиной и можешь пойти вместе с нами. Кстати, эту саблю дамасской стали можешь забрать себе. Дарю, владей. Только, смотри, не порежься. А то у твоей матушки, мадам Гертруды, такие глаза…. Уверен, что она является большой и очень умелой мастерицей – устраивать славные головомойки и жаркие скандалы…