Книжный мотылек. Предубеждение

Я перевела дух, понимая, что гроза миновала и позволила себе на пару секунд задуматься, значит ли это, что мистеру Файну действительно нравится, например, носить фрак или белые бальные чулки? Правда тут же прогнала эти крамольные мысли из головы и сосредоточилась на том, что говорит Рауль.

— Так что я продолжаю считать, что все мои танцы принадлежат вам, если у вас в запасе нет каких-либо других возражений. Нет? Вот и чудесно.

Этот разговор привел к неожиданным результатам: мы с Раулем танцевали, вели светскую беседу и даже улыбались друг другу с такой легкостью, которой между нами прежде никогда не было. А когда во время заключительных тактов вальса, закрывающего бал, стали бить полночь часы на ратуше — все присутствующие с радостными возгласами стали снимать маски. В зале погас свет, на городской площади начался фейерверк, и все стремились занять место у окна или на балконе. Кто-то из спешивших рассмотреть фейерверк задел меня, и я, оступившись, чуть было не упала. Рауль подхватил меня, помог удержаться на ногах и вывел из толпы. В этой темноте, освещаемой только вспышками фейрверков, я видела, как пары, украдкой, прижимаются друг к другу, как джентльмены приобнимают в защитном жесте своих дам, и почти ждала, что мистер Файн осмелится на большее. Но увы — со мной рядом снова был Тот Самый Рауль, с его холодной отстраненной вежливостью. Как будто несколько минут назад со мной танцевал совсем другой человек.

— Хотите посмотреть фейрверк, мисс Дюбо?

Я только обескуражено покачала головой, окончательно перестав что либо понимать.

Рауль подвел меня к тетушке, которая в компании баронессы и Пиковой дамы, расположилась на одном из диванчиков, стоявших вдоль стен. Заняв место рядом с ними на банкетке, я обратила внимание, что в центре зала теперь стояло несколько рядов стульев, разделенных проходом.

— Для чего это? Что сейчас будет? — спросила я у тетушки.

— О, Милочка, сейчас будет аукцион! — просияла она. — Каждая из замужних или помолвленных дам может передать в фонд маскарада свою маску. И тогда мужья и женихи сражаются за право её купить.

— А если вдруг кто-то ошибется и купит чужую? — стало любопытно мне

Все три дамы предвкушающе переглянулись:

— А вот это главная интрига!

Сначала торги шли достаточно спокойно — несколько ставок, объявление победителя, вежливые аплодисменты из зала. Но постепенно, с каждым новым лотом, ставки стали повышаться, мужчины торговались все азартней, да и зрители начали гораздо ярче выказывать свои эмоции.

Баронесса, с легкой заинтересованностью наблюдающая за аукционом, заметила:

— В этом году еще по-божески. Вот помните, в позапрошлом, барон Короа так взвинтил цену на маску своей жены, что всем остальным, волей-неволей, пришлось не отставать, чтобы не ударить в грязь лицом перед заезжим гостем.

К этому моменту я уже успела пожалеть, что мне не досталось места на диване — низенькая банкетка к долгому сидению на ней не располагала. Когда я в очередной раз старалась как можно незаметнее поменять позу и чуть откинулась назад, то прижалась к чему-то спиной. Вернее, с моим везением на нелепые ситуации, к кому-то. К Раулю, стоящему, как обычно, за моей спиной. Повисла напряженная пауза — я боялась пошевелиться или посмотреть на него, он же привычно закаменел. Наконец мистер Файн чуть отступил назад, разрывая наш контакт, и я с трудом перевела дух.

Меж тем на аукционе шла нешуточная борьба — несколько соперников поднимали и поднимали ставки, не желая уступать друг другу. Я с удивлением увидела среди них Рональда Фейрфакса, мужа Лики.

— Даже и не знаю, радоваться за Нортвуда или сочувствовать ему. — задумчиво протянула тетушка.

— Почему? — Удивилась я.

Тетушка обернулась ко мне, и, словно опомнившись, сделала неопределенный жест рукой:

— Не забивай себе голову этим, Милочка. Пустое…

Наконец торги завершились победой баронета. Даже со своего места я видела, как сияла довольством и горделиво приосанилась Лика.

Следующие несколько лотов ушли достаточно спокойно, без особых сюрпризов или борьбы.

К несчастью, я никак не могла сосредоточится на происходящем — не могу сказать, были ли виной военные секреты, зашитые Мадам в мое платье, и, видимо, не приспособленные для балов, или это было нервное, но у меня ужасно чесалась кожа в области декольте. Я впала в отчаяние — зуд был нестерпимым, и я не знала, что делать. Лучшим выходом, наверное, было бы дойти до комнаты отдыха и привести себя там в порядок. Но при мысли о том, как я буду сражаться с ворохом своей одежды в одиночку, а уж тем более, какое лицо сделает Рауль, когда я посреди финального события вечера сбегу из зала, я решила терпеть до конца. Тем более, что внезапно я нашла решение. Весь сегодняшний вечер на моем запястье висел веер, о котором я почти не вспоминала, и вот, пришел его звездный час.

Воровато оглянувшись по сторонам и поняв, что мои соседки увлечены аукционом и не обращают на меня внимание, я с наслаждением провела несколько раз по коже груди концом закрытого веера.

Внезапно я заметила, как оживилась Пиковая дама.

— Маска Нессы. — удовлетворенно сообщила она. — Ну, посмотрим, что скажет Упрямец Шеффилд.

Но к восторгу и негодованию публики, Нэйнн, первым вскочивший на ноги, заявил, что ему некогда набивать себе цену, и назвал такую сумму, что зал разразился аплодисментами, смехом и выкриками. Окружавшие его джентльмены жали ему руку и одобрительно хлопали по плечу. Соревноваться с ним никто не захотел.

Я же воспользовалась суматохой и снова использовала веер не по назначению.

Оставшиеся несколько лотов не принесли особых сюрпризов. Аукцион, а вместе с ним и маскарад закончился. Началась традиционная суета, сопровождающая сборы большого количества людей. Рауль помог мне подняться, наконец, на ноги, и все было бы хорошо, если бы не проклятый зуд.

— Мисс Дюбо, позвольте узнать, кому вы так настойчиво признаетесь в любви? — неожиданно язвительно осведомился Рауль.

Я опешила.

— В любви? Я?

— Ваш веер! — обвиняющим тоном заявил этот несносный тип, будто это что-то объясняло.

Я почувствовала себя нашкодившей школьницей, пойманной на горячем, — подумать только, я опять на его глазах сделала очередную глупость.

— Не понимаю, о чем вы, — только и смогла выдавить я в ответ, для надежности убирая руку с веером за спину.

Рауль уже собрался выдать очередную порцию изобличающих меня фактов, как с моего лица его взгляд опустился на то место, которое я так отчаянно терла веером. Я посмотрела туда же — кожа над самым вырезом платья покраснела, все-таки веер не лучшее средство унять зуд. Рауль нахмурился, потом его лицо сделалось виноватым и он отвел взгляд.

— Простите, мисс Дюбо, я неправильно вас понял.

Не знаю, чем бы закончился этот разговор, если бы в этот момент мимо нас, лавируя между гостями, не прошел очередной офицер в блеклом коричневом мундире, заставивший Рауля мгновенно подобраться и сосредоточить на нем всё свое внимание. Офицер добрался до мэра и передал ему пакет. Довольный Нэйнн, подведя к нам сияющую Нессу, проследив за взглядом Рауля тоже насторожился. Мэр, дочитавший послание, стремительно поднялся на ноги, и неожиданно зычным голосом попросил подойти к нему всех господ офицеров. Нэйнн и Рауль понимающе переглянулись, и Шеффилд ушел, поручив Нессу заботам бабушки.

По залу прошла волна разговоров, и затихла, оставив после себя напряженную тишину. Офицеры молча передавали друг другу депешу, и было видно, как по мере чтения веселье уходило с их лиц.

Шеффилд вернулся напряженный и собранный, коротко сообщил:

— Беспорядки на границе. Всем военным вернуться в казармы до дальнейших распоряжений.

На диванчике чуть слышно вздохнула Пиковая дама.

Из муниципалитета гости расходились тихо, без привычных шумных и многословных прощаний.