Кнопка Возврата

– Это он, - сказала блондинка.

– Это Павел, - сказала Маша.

– Здравствуй, - сказал Уткин.
– Ну да, я Павел. А в каком смысле я - это он?

– Он - это тот, который напал на меня на улице.

– Почему он - это я, может кто-то из вас обознался? Ведь обознались, скажите прямо, что обознались,

– Я не обозналась, - сказала Маша.

– Может, все-таки обозналась?
– Уткин возвысил голос, чтобы в шкафу было слышно.

– Не обозналась она, - сказала Кристина.
– Думаешь, если надел глупый парик, тебя не узнать?

– И парик, между прочим, не в тон твоей бороде, - заметила Маша.

– Я тебя искал после того, как мы внезапно расстались, - сказал Уткин.

– А это уже не в тему, - сказала Маша.

– Думаю, все-таки, что ты обозналась, - сказал Уткин и, перейдя в комнату, сел на стул. Женщинам предложил место на диване.

– Не обозналась, - сказала Маша.

– А я говорю, обозналась, - очень громко сказал Уткин.

– Нет, не обозналась.

Что она там, уснула?
– подумал Уткин о той, что сидела в шкафу.

– Может быть, этот человек хотел, чтобы его приняли за меня, - сказал он.

– И одел ради этого дурацкий парик?

– Он хотел, чтобы вы подумали, что я маскируюсь, чтобы меня не узнали, но вы все равно как бы узнали меня под маскировкой, то есть подумали, что это я.

– Ты его поняла?
– Кристина повернулась к Маше.

– Если бы это был я, то гаджет был бы сейчас у меня, - сказал Уткин.
– А если бы он был у меня, она пять раз согласилась бы, что обозналась.

– А знаешь, мне сейчас кажется, что это, может быть, был и не он, - сказала Маша.

– Значит, гаджет у него, и он нажимает кнопку.

– Я ничего не нажимаю, посмотрите на мои руки.
– Уткин поднял руки вверх.

– Может быть, и не он, - повторила Маша с сомнением в голосе.

– Надо связать ему руки, - сказала Кристина.

– Пожалуйста, - Уткин не сопротивлялся.

Она привязала его запястья к спинке стула - тут и веревка откуда-то взялась. Стала привязывать ноги к ножкам.

– Не туго?
– поинтересовалась.

– Ноги-то можно было не трогать, - сказал Уткин.

– А теперь поищем устройство.

Она проверила карманы Уткина - на рубашке и в джинсах. Огладила ладонями, проверяя скрытые места.

– Ну что, - сказал Уткин, - ошибочка вышла?

– Мы еще поищем, - Кристина не отступала от своих намерений.
– А если найдем парик, это тоже будет неплохо.

– Ищите парик, - громко сказал Уткин. И обратился к девушке Маше: - Я искал тебя после того, как ты так вдруг убежала. Объявление расклеивал на столбах.

– Дурацкое объявление, я читала. А туфельку я заберу, где она у тебя?

– Я ее отдал одному человеку, - неохотно признался Уткин.
– Он обещал найти тебя.

– И нашел?

– Еще найдет, - пообещал Уткин.
– В шкафу, - громко сказал он, увидев, что Кристина в своих поисках подбирается к шкафу.
– В шкафу поищи.

– А вот в шкафу мы как раз искать и не будем, - объявила Кристина.
– Мне кажется, мы зря подозревали невинного человека. Правда, дядя Паша?

Она погладила Уткина по голове.

– Правда, правда, - закивал головой Уткин.

– И мне тоже кажется, что я обозналась. Я даже уверена, - сказала девушка Маша.
– Борода у того была совсем другая.

Она подергала Уткина за бороду.

– Совсем другая, - повторила она.

– Смотри, тут бутылка коньяку, - сказала Кристина.
– Выпьем по поводу встречи?

– Выпьем, - согласилась девушка Маша.

– И шоколадка.

– Он меня совращал этой шоколадкой, - засмеялась Маша.

Кристина наполнила три рюмки.

Одну взяла в левую руку, другую - в правую.

– За здоровье хозяина.

Из левой пригубила, а из правой поднесла Уткину. Он выпил. Из ее руки закусил шоколадкой.

Она, наклонившись, поцеловала его в щеку.

– До свидания, дядя Паша.

А девушка Маша - в другую.

– Будет прикольно, если мы его так и оставим, - сказала Кристина.

– Оставим, - согласилась девушка Маша.

И они ушли.

Марина вылезла из шкафа, подошла к стулу, к которому был привязан Уткин .

– Интересно было послушать, - сказала она.
– А что у тебя за дела с этой блондинкой?

– Странно, - сказал Уткин, - мне казалось, что это я направил ее, чтобы подошла к племяннице, то есть к Кристине, а теперь думаю, что она сама, когда узнала меня, напавшего, решила поделиться с пострадавшей своей информацией.

– Рассказывай, - поторопила Марина.

– Но, может, это простое совпадение, - задумчиво произнес Уткин, и, помолчав, добавил: - Хотел бы я знать, кто рулит этими совпадениями. И, кстати, может быть, ты меня развяжешь?

– А мне нравится так. Это прикольно.
– Она провела ладонью по волосам Уткина, подергала за бороду.
– Хочешь еще коньяку?

– Не хочу, - сказал Уткин.

– Но ты рассказывай, рассказывай.

И Уткин рассказал все - то, что хотел и то, чего, вроде бы, не хотел.

– Но ведь меня ты любишь больше, чем ее?
– спросила Марина.

– Да, - сказал Уткин.

– Расскажи, как ты меня любишь, я хочу слышать.

***

– Приснилось, что беру интервью у Стаса Михайлова, - рассказывал Уткин Воронину.
– Спрашиваю: Если бы вам предложили нереально трудное дело, которое невозможно довести до конца, вы могли бы взяться? Например, залезть на длинный столб - на очень длинный. А столб уже стоит рядом - гладкий, как стальная труба, и конца ему не видно. Но одновременно покрытый корой, как живое дерево типа сосна. И вот, я по этому столбу лезу, причем не человеческим способом, а каким-то медвежьим. Подтягиваюсь на руках, отталкиваюсь ногами - очень быстро. И вдруг понимаю, что столб не настоящий, а воображаемый. Какое-то время еще лезу, потом смотрю вниз - нет никакого столба. И падаю, лишенный опоры. Все же не падаю, а легко планирую. Это ведь можно считать полетом?

– Можно, - согласился Воронин.

– А полет во сне - это ведь что-то значит?

– Тоже верно.

– Сон, конечно, не в тему, но я его записал.

– Если записал, значит в тему, - сказал Воронин.

***

По вечерам Уткин звонил Марине. В семь часов или в восемь, иногда в десять. Почти каждый день. Он звонил вроде бы по своей воле и в то время, когда хотел, но знал, что на самом деле звонит потому, что именно в этот момент Марина достает гаджет и кладет палец на кнопку. Но это не имело значения, ведь он звонил тоже и по своей воле, и в то время, когда хотел. Здесь был некий акт синхронности, в котором Уткин видел знак своего рода близости, доверительности отношений, в каком-то смысле удостоверенный свыше.