Кнут и пламя
Шрифт:
– Нельзя, – с сожалением отвечает степняк. – Если я правильно всё понимаю, нам просто необходимо быть на пиру.
В дверь стучат так, что весь дом ходит ходуном.
– Выходите! – раздаётся громкий голос хана. – Только вас и ждем! Аяз, надеюсь, ты одет?
– Нет, не одет, – в панике орет Аяз, подскакивая и одергивая на жене сорочку. Расшитый жемчугом алый елек он успел куда-то выкинуть.
– Помочь одеться? – ехидно спрашивает хан, уже прошедший в дом.
– Не надо, я сам, – шипит недовольный Аяз, застегивая на жене короткий плотно облегающий грудь жилет, словно она сама никак не могла это сделать.
Не
– В храм, – бросил хан вознице. – Поживее. Опаздываем.
– Мы то тебе зачем? – ворчал Аяз, поглаживая жену по коленке. – Да еще в храме трех богов? Поженил бы их сам и дело с концом.
– Надо, сын, – невозмутимо отвечает хан. – Ты же знаешь, я и Рухию попросил приехать, а ей со Славии вообще не ближний свет.
Они прибыли в храм действительно последними. Народ расступался, приветствуя их, кидая в них цветами. Хана уважали и побаивались, а Аяза любили без памяти. Он был своим – тем, кто никогда не отказывал в помощи. И пусть только во врачебной – за просьбу о деньгах или замолвить слово перед отцом он и врезать мог – все равно, любили.
В храме было прохладно и тихо. Эмирэ была в белом шелковом платье на галлийский лад, а голову покрывала полупрозрачная ткань, закрепленная металлическим обручем, как это принято у степняков. Жених, долговязый брюнет с хищным орлиным профилем, был совершенно не похож на своих новых родственников: невысоких и в ярких, расшитых золотом и шелком нарядах.
Он был весь в черном, отчего казался еще выше и худее, и единственным отступлением от традиционного галлийского костюма был белый с золотом кушак.
Виктория закусила губу и отвернулась: она терпеть не могла свадьбы. Она разглядывала богато украшенный мозаикой храм, стараясь не расплакаться. Лысый морщинистый старик с длинной белой бородой что-то говорил молодым, потом они принесли клятвы на славском и галлийском, а потом Аяз толкнул ее в бок и зашипел удивленно. Вики дернула головой.
К жрецу для чего-то вышел хан, а за ним и Наймирэ, закрывавшая лицо руками. Молодожены отошли в сторону.
– Я хотел бы тоже принести клятвы, – неожиданно и громко произнес Таман. – Когда-то я взял в жены прекрасную девушку, но не счел нужным устроить для нее пир или хотя бы найти жреца. Наши руки соединил мой дед. Сегодня же, в присутствии всех моих детей, я клянусь, что буду хранить свою супругу от бед и заботиться о ней, как о своей душе, всю оставшуюся жизнь. И если она не захочет ничего мне сказать в ответ, я со смирением приму ее решение.
– Мои клятвы неизменны, мой господин, – звонко ответила Наймирэ, сверкнув влажными глазами. – Я клянусь любить тебя и почитать выше жизни моей.
Вики робко взглянула на Аяза, но сказать ничего не посмела. Он улыбнулся и поднял ладонь вверх.
– Позвольте и нам!
Жрец покачал головой сокрушенно, и хан шепнул ему о пожертвовании на храм.
– Есть ли здесь еще те, кто хочет принести клятвы заново? – зычно спросил старик. – Пусть выходят.
Аяз с Викторией вышли первые,
а за ними потянулись еще несколько пар.– Клянусь хранить тебя от бед и защищать от врагов, – прошептал Аяз жене. – И любить тебя, как свою жизнь, и быть верным тебе, моя звездная кобылица.
– Клянусь любить тебя и почитать выше жизни моей, – отвечала Виктория, моргая и не понимая, отчего мир стал мутным.
Всё ещё не веря в то, что произошло, Вики вышла из храма, глубоко вдыхая свежий воздух. Сердце колотилось в горле, слезы никак не хотели униматься.
– А ты не беременна, душа моя? – вкрадчиво спросил у нее Аяз. – Ты уж больно чувствительная.
– Нет, – фыркнула Виктория и ткнула его кулаком в плечо. – Разволновалась просто. Для меня это важно.
– Если важно, почему не говорила? – растерянно спросил муж. – Разве я тебе хоть в чем-то отказываю? Ну хочешь, в Галлии или в Славии в храм сходим? Только с одним условием.
– С каким? – подозрительно прищурилась Виктория. – Хотя позволь я сама угадаю: брачная ночь, да?
– Хочу брачную ночь, – прижал ее к себе Аяз. – У нас ведь ее не было по-настоящему.
– Будет, – пообещала Вики. – Сегодня непременно. Если детей Айша еще на одну ночь возьмет.
– Ты обещала мне кое-что.
– Я помню.
– Хватит! – рявкнул им в ухо хан. – Вас ни на минуту одних оставить нельзя! Вперед, нас ждет пир и много жратвы!
Аяз закатил глаза, бормоча что-то про завистников и старость, ловко увернулся от подзатыльника и запрыгнул на коня, приведенного каким-то мальчишкой, сажая перед собой и жену. Свадебный пир должен состояться на большом поле у реки – даже дворец не вместит столько гостей. На повозке до туда ехать долго.
Еще накануне Виктория бодро командовала своими невестками и управляла армией помощниц, готовя угощения. Ее забрал Аяз поздней ночью, совершенно обессилевшую. Зато голодным не останется никто: прямо на земле, на белоснежных (пока) скатертях были разложены стопки хлебов, головки сыра, горы пылающих помидоров и пупырчатых огурцов, стояли миски с жареной птицей, запеченным мясом и множество других блюд.
Аяз и Вики опустились на подушки среди множества гостей.
– Свадьба по степным обычаям – это почти как Хумар-дан, – рассказывал Вики супруг. – Разве что скачек не будет, и то не факт. Сейчас напьются и будут силой меряться.
– И ты будешь? – полюбопытствовала Вики.
– Мне-то зачем? – удивился степняк. – У меня в больнице каждый день проверка на выносливость. Все эти детские забавы мне не интересны.
Но все равно с удовольствием наблюдал, как несколько юношей, выйдя на ровный участок поля, устроили показательный бой на кривых саблях. Подскакивал, морщился, ворчал "Да кто ж так бьет! Мало что косоглазые, так еще и криворукие!" и даже пару раз дернул рукой, когда один из бойцов совершил явную ошибку.
– Выходи, – толкала его в бок супруга. – У тебя и кнут есть. Ты их всех одолеешь.
– Успеется, – загадочно улыбался Аяз, незаметно придвигая Вики баклажаны, от которых она была без ума. – Смотри, сейчас петь будут!
Виктория вздохнула. Ей уже было скучно. Сбежать бы...
– А теперь настало время невесте выбрать ту семью, благословение от которой она желает получить! – раздался над полем звонкий голос Наймирэ.
– Началось, – пробормотал Аяз. – Угадай, кого она выберет?