Кнут
Шрифт:
Пробовал использовать теорию вероятности, вкупе с преимуществами главного персонажа любого «дня сурка». Подбирал «ключики» только к определенным людям, уводил их из кластера и ожидал, когда теория вероятностей сыграет на его стороне.
У Стикса оказалась своя математика.
Черту под попытками оборудовать постоянный лагерь и собрать отряд подвела перезагрузка кластера с автобазой. Старательно оборудованного лагеря, куда Кнут притащил и генератор, и холодильники, и запас продуктов, и оружия, однажды ночью просто не стало.
— Ну что, дальше? — Форест заметил, что картами военных действий особенно никто не заинтересовался и направился к выходу из зала.
— А зачем Инженерам вообще воевать? — поспешил
— Достаточно. Только зачем? Любая война ведется за ресурсы. Уничтожишь ресурсную базу противника и сам смысл войны исчезнет. Этот зал, к слову, как раз и существует для хранения боевого опыта и обучения новых групп и целых подразделений. Здесь собраны все эффективные тактики атаки и обороны, использованные или наблюдавшиеся Инженерами со стороны. Будет здесь и схема атаки на Атлас, хотя она вряд ли была бы эффективна без диверсии внутри поселка. Я не очень люблю в этом разбираться, давай ты завтра придешь сюда с Кумником и этим вашим техником, да поспрашиваешь. Командир ваш любую здешнюю карту знает, поверь мне, наизусть.
За следующей дверью их встретила темнота. Сколько Кнут ни вглядывался, не мог рассмотреть ничего, кроме бликующих граней высоких стеклянных шкафов.
Форест повозился где-то сбоку, включил освещение и все без исключения охнули. Вдоль стен выстроились прозрачные кубы, внутри которых были заключены чучела мутантов, настолько натурально сделанные, что в первый момент показалось — живые.
— По понятной причине, — куратор заговорил менторским тоном, в котором сквозила изрядная гордость за эту часть экспозиции, — Зараженные представлены только со стадии кусача. До этого они слишком похожи на человека, да и важные изменения происходят, начиная именно с этой стадии.
За ближайшей витриной находилось существо, человеком которого можно было назвать только сослепу. Приплюснутая голова с покатым лбом, длинные мускулистые руки, серая грубая кожа, ороговелые, похожие на копыта стопы.
— Напротив та же стадия, только мутировавшая из волка.
Волк-мутант был похож на своих сородичей еще меньше, чем кусач на человека — крупные длинные ноги, покрытая остатками грязной шерсти, лоснящаяся жирными выделениями красноватая кожа. Кнут прошел дальше, к очередному кубу и начал искать отличия. На следующей стадии мутации атрофировались уши, сужались глаза, голова становилась шире и больше. В открытой пасти белели три ряда зубов, острых и ровных. Сомкнуться такие челюсти на теле — никогда не оторвать.
— Ты видел раньше руберов? — подозвал Ерш к трем выставленным полукругом кубам, в каждом из которых было выставлено по три твари, — Смотри, они все разные.
Одну из них было трудно не узнать. Это был, конечно, не тот самый монстр, напугавший их с Воротом, но очень на него похожий. Такая же гора мышц, узкие глаза, маленькие прижатые к черепуушки. Кнут с трудом отогнал морок воспоминаний. Чучело этого мутанта было самым крупным, стояло с краю, и чем дальше от него, тем меньше становились фигуры монстров.
— Самые здоровые, — Форест показал на знакомую Кнуту фигуру монстра, — как правило, бестолковые. Все ресурсы уходят в мясо. Способностей же, которые мы называем дарами, и особых органов чувств у них почти нет. Разломать в щепки сарай или даже бронеавтомобиль такой толстячок может без проблем, но серьезному противнику ничего, кроме наскока и крепкой брони, противопоставить не может.
Тарч внимательно слушал рассказ о том, как поймали каждого из руберов, какие ловушки и дары использовали, Ерш кивал, соглашаясь с правильной тактикой, а Кнут впился в описания, размещенные на стеклах и задних стенках витрин. Информация, изложенная текстом, всегда говорила ему больше, чем любые объяснения, да и
за последние годы он больше привык читать, чем говорить и слушать.Пояснения были сделаны со свойственной инженерам дотошностью: вес, рост, длинна конечностей, толщина и твердость кожных покровов на различных участках тела, изменения органов чувств, наблюдавшиеся и предполагаемые способности каждой особи, уязвимые и жизненно важные места, удобные для поражения. Приводилось и несколько схем развития мутантов на этой стадии с указанием сильных и слабых сторон того или иного вида существ.
По большому счету текста и картинок было не слишком много, но интересовало Кнута не столько написанное, сколько причины, по которой указывалась та или иная информация. Почему, например, наряду с другой информацией, указывается объем бедер? Получается, что чем мощнее ноги, тем слабее дары, потому что мутант чаще пользуется физической силой, чем особенными способностями? У группы Кормчих же тоже были разные по комплекции мутанты и вели они себя также — совершенно по-разному.
— Кнут. Кнут! — все уже прошли дальше и стояли у темных плотных занавесей, закрывавших проход от стены до стены.
— Мы разделили зал на зоны, чтобы группы не разбредались. Сами понимаете, чем дальше, тем интереснее. Это вторая зона. Не забывайте, что будет и третья.
Занавеси разъехались. В стеклянных кубах стояли пять элитных монстров, каждый из которых настолько отличался от остальных, что трудно было представить, что все они — следствие мутаций под действием одних и тех же спор. Был тут и саблезубый тигр с телом массивного, метра три в холке, быка, и гибкая пантера-переросток, увешанная чешуей рептилия с хвостом, заканчивающимся тремя лепестками-лезвиями, и льнущий к земле гибон, с тонкой, казалось бы кожей, без брони, но способный, если верить поясняющему тексту, надолго уходить в невидимость и убивать одним прикосновением. Подобия всех этих монстров Кнут или видел, или слышал от них, но один оказался в новинку.
Такого можно представить в фантастическом фильме или в рассуждениях фантастов о разнообразных инопланетных хищниках.
— Это не просто пластины, — Форест указал на торчащие в разные стороны треугольники брони, — Он может сворачиваться в идеальный шар и тогда его не пробить ничем, кроме разве что танковой пушкой. Реактивный гранатомет его отбросит, оглушит, но это ни к чему не приведет. Ни один резак, хоть плазменный, его броню не берет. Он спокойно отлежится внутри горящего здания или под водой, придет в себя и задаст жару неосторожно подошедшему охотнику. Пока его брали, сложили головы несколько отличных парней. Бойцов, которым само Пекло по зубам.
— А как взяли? — обычно задорный Ерш тут понизил голос, словно стоял рядом с могильным монументом, поставленным в память о погибших бойцах.
— Есть люди, наподобие Тарча, способные усиливать дары, но не как он. Эффект временный, но более сильный. Пришлось снаряжать отдельную экспедицию, собрать вместе двух таких, заплатить немалую цену, чтобы они усилили снайпера. Они сутками не уходили с позиции, дождались нужного момента и стрелок вогнал пулю с полутора километров точно под нужную пластинку, под единственно возможным углом.
— Да уж, — выдохнул Ерш, — Серьезный противник. Почти неназываемый.
— Почти скреббер, да, — подтвердил куратор, — Здесь нет места суевериям. Можешь говорить прямо. Мы изучали вопрос и точно установили, что использование слова «скреббер» как призыв не работает. К слову, изучение именно этой особи дало нам окончательный ответ на вопрос, являются ли скребберы очередной формой мутации, или отдельными, не связанными с вирусом существами.
— Кумник говорил, что являются.
— Да. Они просто мутанты, без всякой мистики. Но переубеждать людей мы не торопимся. Каждому свое. Кому-то бояться скребберов, а кому-то за ними охотиться.