Князь Игорь. Витязи червлёных щитов

–  А где же была сторожа? Где был тиун Карпило?

–  Никто же напада не ждал… от соседей, ведь…

–  Не ждали… Спали… Псы смердящие! Бездельники! Карпилу повесить! Если жив! Проворонил ворога, в город впустил, не защитил! Я давно приметил, что он лишь о себе заботу имеет! А для князя повинность исполнять обленился! Его счастье, если со всеми погиб!
– Владимир на некоторое время замолк, уставясь на смерда невидящим взглядом, долго о чём-то думал, потом тихо спросил: - А Игорь? Он ещё там?

–  Был там, когда я из Глебова сюда бежал…

На Владимира страшно было смотреть. Яростный гнев обезобразил его красивое лицо. Лютовал на Игоря и одновременно на себя досадовал, что дал повод Игорю для нападения. Главное - не уберёг свою землю и своих людей от его мести, не подумал, не сделал ничего для этого.

Ивашко стоял ни жив ни мёртв. Съёжился, втянул голову в плечи и, по всему видно было, ждал, когда гнев князя падёт и на него.

В это время к князю подошла перепуганная услышанным княгиня Забава. Светло-красное платье свободно облегало её стан. В глазах стояли слезы. Она положила свою руку на руку Владимира.

–  Что, мой княже? На Игоря с мечом пойдёшь?

–  Да, пойду! Он всегда не любил меня! Ненавидел! Я за всё ему отомщу!

–  Но ведь ты первый, княже, его обидел! Ты послал на его землю свои полки!

–  Я его людей не дозволил убивать!
– повысил голос Владимир.
– Ну, потрепал для острастки несколько его городков и селений - только и всего… А он кровь пролил!

–  Княже, я поеду в Чернигов к отцу, князю Ярославу. Он вас помирит…

–  Об этом и не думай! Пока жив буду, ничего не прощу Игорю! Я сейчас же отправлюсь, догоню его и покараю оружной рукой!
– И тут же приказал тысяцкому: - Шварн, труби сбор! Немедля выводи дружину! Мы его догоним - и пусть Бог рассудит нас!

Шварн выбежал из покоев. Ивашко, не разгибая спины, выскользнул вслед за ним.

Забава горько заплакала. Она очень любила мужа, прямодушного и бесстрашного князя Владимира, и с первых дней замужества стала бояться, что потеряет его. Забаве ещё до свадьбы нагадала ворожея, что счастливою будет в замужестве, но недолго продлится её счастье.

–  Я боюсь потерять тебя, ладо мой!
– уронила голову на его плечо.

Владимир погладил пышные черные косы жены, поцеловал в голову.

–  Не плачь, княгинюшка! Ещё не выкован тот меч, что прервёт нить моей жизни!

Всем было хорошо ведомо, что излюбленное оружие князя - меч и что мало кто из самых опытных воинов так умело владел им, как Владимир.

–  Да, меч, может, и не выкован, - удручённо, будто говоря сама с собой, произнесла Забава.
– Но можно ли тоже самое сказать о далеко достающем копье или слепой стреле?

Князь ничего на это не ответил, а легонько обнял её за плечи и подвёл к играющим с нянькой детям.

–  Береги их, а обо мне не волнуйся!

В тот же день переяславская дружина прибыла в Глебов. Ещё издалека воины увидели черные груды пепла, обгорелые столбы и закопчённые стены, окровавленные трупы на снегу да бездомных собак на пожарищах. Напуганное быстро приближающимися всадниками, в небо взвилось чёрное воронье.

Кое-где бродили, как потерянные тени, согнутые фигуры глебовцев, которым посчастливилось спастись. Таких было мало, а трупов - не счесть…

Владимир мрачно оглядывал все. О чём он думал? О своих несчастных подданных, что приняли мученическую смерть не от рук чужеземцев, а от мечей своих же людей? Об Игоре? Или о ссоре с ним в далёком поле за Пслом?

К нему подвели женщину, растрёпанную, простоволосую, с красными от слез глазами. На расплетённой косе запеклась кровь.

–  Когда уехал отсюда Игорь?
– спросил Владимир.

–  Да сегодня рано поутру и поехал клятый!.. Целую ночь его ироды грелись возле пожарищ, варили и жарили птицу, свинину, нажрались, чтоб им подавиться, а уже потом поход протрубили…

Владимир взглянул на Шварна.

–  Догоним?

Тысяцкий насупился, отрицательно покачал головой.

–  Догнать-то, может, и догоним… А потом что? Мы не знаем, сколько у Игоря воинов… Да и снег вот-вот растает - распутица… застрянем где-нибудь в дороге… Нет, княже, не следует теперь догонять! К тому же кони устали - мчались ведь мы сюда от Переяславля не переводя духа…

Владимир и без Шварна понимал, что гнаться сейчас за северянами рискованно. Если б застал их здесь, то не раздумывая начал бы сечу, а догонять, когда Игорь уже Бог знает где… Шварн, как всегда, дал мудрый совет: погоня к добру не приведёт.

–  Тогда - в город. Посмотрим, что там.
– И князь тронул коня.

Такие как Глебов древнерусские города, как правило, располагались на возвышенности. Верхняя, центральная, часть - большая или меньшая крепость - обнесена обычно земляным валом с деревянным палисадом и заборолом по нему. Низина - не укреплённая часть города, где жили ремесленники, смерды, закупы, холопы - называлась подолом, а позднее, в северо-русских городах - посадом.

Владимир в сопровождении бояр, полусотни дружинников проехал по подолу и поднялся на небольшой пригорок. Городские ворота открыты, мост опущен. Повсюду лежали посечённые глебовские воины. От деревянных домов остались груды головешек. Огонь добирался и до заборол, но влажное после зимы дерево не хотело гореть - тлело, обугливалось, и теперь палисад изнутри стоял чёрный, мрачный.

Город Глебов, основанный совсем недавно князем Глебом, перестал существовать.

–  Найдите мне Карпила - живого или мёртвого!
– крикнул Владимир дружинникам, что разъехались по городищу, заглядывая в лица мёртвых воинов, женщин, детей.

–  Нет нужды искать меня, княже, я тут!..

Удивлённый Владимир поднял голову. На него, перевесясь через внутреннюю ограду надвратной башни, смотрел красными, словно кровавыми глазами тиун Карпило. Несмотря на мороз, на нём лишь одна вымаранная в саже рубаха. Лицо его распухло, набрякло, патлатый чуб его свалялся, словно грязный войлок. Левая щека от уха до бороды в запёкшейся крови.

–  Ты? Живой?
– тихо спросил князь.
– Как же ты уцелел?

Карпило заплакал:

–  Вся моя семья, княже, - жена, дети, - сгорели, и их косточки лежат вон в том пепелище… Все мои воины тоже погибли… Я бился вместе с ними, но, как видишь, живой остался… Почему?.. Сам не знаю… Так, видно, Игорю захотелось… Когда меня, пораненного, схватили и привели к нему, я подумал что тут мне и конец. Но он, узнав, что я тиун, сказал: «Не убивайте его! Я хочу, чтобы он передал князю Владимиру, что Глебов - это расплата за опустошение и ограбление Северской земли. И так будет каждый раз, пока Владимир не уразумеет, что трогать Игоря - всё одно, что играть с огнём… Киньте тиуна в погреб, а утром, когда выступим домой, выпустите его!» Меня и вправду не забыли поутру выпустить, и вот я брожу по Глебову, как неприкаянный… Лучше бы сразу погибнуть!

–  Сам виноват! Не охранил крепость! Впустил Игоря в город!

–  Винен и я, конечно… Но больше вины на тебе, княже. Ибо не я, а ты повернул переяславскую рать из похода, ибо не я, а ты разорил северские села и города!

–  Да ты понимаешь, что своему князю говоришь?!
– вскипел Владимир.
– Спускайся вниз, немедля! Тут я тебе скажу!..

–  Не спущусь!

–  Как ты смеешь такое…

–  Не хочу! С меня хватит и тех мук, какие я ныне принял.

–  Возьмите его!
– приказал Владимир дружинниками.