Князь Игорь. Витязи червлёных щитов
Шрифт:
Любава открыла глаза, тихо спросила:
– Где я? Что со мной?
Славута погладил её по щеке.
– Всё хорошо, голубушка. Самое худшее позади… Но ты лежи, лежи, отдыхай пока. А мы тут приберём все, поговорим немного, пока Текла завтрак принесёт. А когда подкрепимся, тебе сразу станет легче. Потом ты уснёшь…
Пока Хорошко убирал в комнате, Славута прикрыл Любаву пёстрым одеялом и пригласил мужчин сесть к столу.
– Ну, Ждан, ты с далёкой дороги. Где побывал, что видел, что слыхал? Вижу, нечто недоброе привело тебя с Любавой в Киев… Всё, всё рассказывай!
Чем дольше говорил Ждан, тем печальней становились глаза старого боярина, тем больше хмурился он. Глубокими морщинами покрылся его высокий лоб. А когда рассказал, как по велению Игоря взяли Глебов, как, не
– Ох, Игорь, Игорь! Что же ты натворил! Из всех Ольговичей, кроме Святослава, ты мне самый близкий, родной! Как сын! Я тебя, малого, на руках носил, уму-разуму учил! А ты вот как меня отблагодарил … Знаю, горячая в тебе кровь, честолюбивы помыслы, необузданные порывы порой охватывали тебя, но чтобы такое учинить!.. Где же твоё сердце и честь твоя где? Неужто спали они в ту лихую минуту, когда занёс меч на брата своего Владимира, когда затеял котору между князьями?.. А князь Владимир! Смелый сокол наш переяславский! Первый среди ратоборцев в степи половецкой! Как же ты, княже, осмелился оставить братьев своих по оружию на краю поля половецкого? Как решился пойти стезёю татя-разбойника? Кто надоумил тебя разорять землю Северскую с мечом и подлыми намерениями?
– Славута умолк и, склонив седую голову на руки, долго сидел в мрачной задумчивости, а потом, видимо, решился на важный шаг и тихо произнёс: - Надобно обо всем рассказать князю Святославу…
Однако оказалось, что Святослава в Киеве нет - утром уехал с княгиней и сынами в Белгород.
– Князь Рюрик пригласил их на охоту, - пояснил покладник [48] князя, которого они встретили на княжеском дворе.
Самуил и Ждан разочарованно развели руками. Вот досада! Знали бы - сразу после завтрака направились сюда. Славута своих чувств никак не проявил. Немного подумал, а потом решительно сказал:
– Ну что ж, тогда и мы в Белгород поскачем. Тем лучше - обоих великих князей там застанем…
[48] Покладник– постельничий.
Собирались недолго. Кони осёдланы, мечи - на боку, саквы с хлебом и солониной приторочены, и небольшой отряд (с боярином ехали ещё два отрока-охранника), миновав Золотые ворота, направился на запад.
Двадцать вёрст вскоре были позади. И вот показались кресты церквей, высокие стены с заборолами и башнями, могучие земляные валы, небольшие домики посада, что привольно распростёрся над обрывистым берегом Ирпеня.
Белгород! Западная твердыня Киева!
Почти двести лет защищает он ближние подступы к столице Руси. И не раз спотыкались о него и печенеги, и половцы, и поляки, и свои, охваченные гордыней и честолюбием князья, что надеялись пробиться копьями к золотому столу киевскому.
Стоит Белгород возле торного шляха, что ведёт на Волынь и в Галицкое княжество, в Польшу и Венгрию, в Моравию, Чехию, а там и дальше - в Священную Римскую империю. Крепкий орешек для нападающих завоевателей!
Любимый город великого князя Владимира Святославича. Белгород на протяжении двух веков оставался временной резиденцией киевских князей. Они всегда любили пожить здесь в просторных, пышных хоромах детинца, поохотиться в древних вековых борах и привольных полях на медведя или тура, искупаться летом в тихой чистой воде Ирпеня, отдохнуть от шумливой столицы.
Ныне здесь живёт постоянно Рюрик.
Всадники остановились перед киевскими воротами. Старший сторожи узнал боярина, поклонился. Не слезая с коня Славута по-дружески похлопал его по лечу.
– А-а, Савелий! Как поживаешь?.. Святослав уже здесь?
– Недавно с княгиней прибыли.
– Когда же на охоту?
– Собираются завтра поутру…
– Значит, мы вовремя… Проводи же нас в детинец! К князю Рюрику!
Детинец, внутреннее укрепление, где жил князь, отделялся от города таким же глубоким рвом и высоким валом, как и город
от поля. Расположен он был в юго-западной части Белгорода, над крутым обрывом. На валу темнели дубовые заборола и сторожевые башни с бойницами, а в центральной части его высились каменные княжеские хоромы и гридница. Вдоль вала, прижимаясь к нему, стояли хозяйственные постройки - конюшни, сарай для возов и саней, кухня, амбар и кладовая…На каменное крыльцо вышел княжич Олег Святославич.
– Славута!
– улыбнулся он.
– Заходи! Отец и князь Рюрик будут рады тебе!
– Я не один.
– Вижу… Самуил тут и… кажется, конюший князя Игоря… Заходите, все заходите!
Белгородские хоромы по пышности, удобствам и богатству не уступали киевским. Украшенные майоликой, блестящими изразцами, прозрачным и цветным ромейским стеклом, а также ромейскими коврами, они сияли под косыми лучами солнца, что врывались в узкие стрельчатые окна.
В большом зале, куда княжич Олег ввёл Славуту с его спутниками - многолюдно. За длинным столом с опорожненной посудой сидели Рюрик, Святослав с сыновьями - Всеволодом и Владимиром. А в дальнем углу, возле окна, собрались тесной группкой женщины. В центре была хозяйка дома, вторая жена князя Рюрика, чернобровая, полнолицая женщина лет около сорока - Анна Юрьевна, дочь туровского князя Юрия Ярославича, она показывала Марии Васильковне и двум невесткам свои вышивки.
Была она шустрой, весёлой, любила посмеяться, посудачить, а особенно любила вышивки - сама вышивала целыми днями, дочек приучила к этому делу и дворовых девушек. Похвалиться ей было чем: её вышивки вызывали восхищение у всех, кто хотя бы немного разбирался в рукоделии.
После взаимных приветствий Святослав, узнав Ждана, нахмурился и спросил Славуту:
– Что-то случилось, боярин? Помнится мне, этот молодец всегда приносит нежданные вести…
– Случилось, княже, - ответил Славута.
– Игорь и Владимир Переяславский начали меж собою котору, настоящую войну… Но про это лучше расскажет конюший князя Игоря.
В полной тишине выслушали рассказ Ждана. Никто ни словом не обмолвился, не перебивал его, ничего не переспрашивал. Только хмурились всё больше Святослав и Рюрик, а у молодых князей сжимались от возмущения кулаки.
Молчание нарушил Святослав:
– О ссоре между Игорем и Владимиром на Пеле мы уже знаем. Но о том, что она так далеко зашла, не ждал я. Нет, никак не ждал, когда посылал молодых князей на Кончака, что этот поход закончится погромом русских земель! Проклятье!.. Мог ли я подумать, что начнутся межусобицы между князьями, что прольётся кровь русских людей…
– И я не предполагал этого, - сказал Рюрик раздражённо.
– Виноват прежде всего Владимир, за что и поплатился!
– Виновен больше Игорь!
– возразил Святослав.
– Он старший, более сведущий. В его руках было большое войско, и обязан был думать не о добыче для себя да северских князей, а о том, как найти и победить Кончака или хотя бы погромить его основные силы… Он должен был Владимира поставить в голову войска, послать в сторожу его полк, а не самому лезть вперёд. Так разумный воевода не поступает! Нет, не поступает!.. Конечно, и Владимир не без греха, но Игорев грех больший!.. Подумать только - один грабит земли своего одноплеменника, а другой, чтобы отомстить ему, вырезает и сжигает целый город!.. Это же злодейство! Из-за чего?.. Доподлинно зная, что половцы объединяются, чтобы всеми силами идти на Русь, затеяли свару, которая может обратиться в погибельную для всех братоубийственную битву! Мы должны, братья, подумать, что надобно нам сделать, чтобы предотвратить это страшное лихо…
– А также как предотвратить нападение Кончака, - добавил Рюрик, повернулся к окну, где сидели женщины и сказал: - Княгиня, ты повела бы гостей к себе и показала, как научились вышивать наши дочки. У Марии Васильковны есть неженатые сыновья - глядишь, князь с княгиней и зашлют к нам сватов!
Анна сразу поняла, что мужчинам надо остаться одним, поднялась и пригласила княгинь на свою половину. А князья поудобнее устроились за столом и начали обсуждать опасное положение, что нежданно-негаданно возникло в южно-русских княжествах в результате яростной вражды между Игорем и Владимиром.