Князь мертвецов

Яков выстрелил в проулок, ориентируясь на мелькнувшую в той стороне струю пара. Оттуда донесся хриплый вскрик и шум падающего тела.

– Надо же!
– Яков поглядел на зажатый в левой руке паро-беллум – простреленную правую он неловко прижимал к груди, - не совсем выстарился еще, кой чего могу!
– и тяжеловесно побежал в проулок.

Темнота вокруг наполнилась возгласами и топотом ног. Кто-то метался, орал, перекликались голоса, снова хлопнул выстрел, снова раздался вскрик - на сей раз азартный.

– И с чего они решили, что мы придем без охраны?
– хрипло пробормотал Kapпac и придерживая раненную руку, поднялся на колени. Встал на ноги и саданул скорчившееся на земле тело ботинком в бок. Тело пронзительно взвизгнуло и захныкало.

Глава 32. Кто спер чемодан?

Из переулка, с трудом запихивая паро-беллум за ремень, прихромал Яков за шкирку волоча мелкого мужичонку неопределенно-потрепанной наружности. Мужичонка испуганно ругался и то и дело пытался упереться подошвами, как кот, которого за шкирку волокут тыкать носом в художества. Разъяренный Яков пнул его под зад, мужичонка замахал руками и ляпнулся рядом со скорчившимся на булыжниках подельником.

– Двое их там было, шлимазлов. Один утек, второй — вот, - проворчал Яков и зажав паро-беллум локтем раненной руки принялся здоровой неловко его перезаряжать.

На краю крыши, с которой недавно стреляли, возникла человеческая фигура. Человек выразительно помахал руками, давая понять, что там уже никого. Человеческий силуэт снова пропал, а через пару минут под фонарь выбежал секретарь Kapпaca.

– Был один человек, ушел, - бросил он отрывисто.

— Это что ж выходит, Гунька гугнявый прав: никакого драккара и нету, на голый понт нас брали?
– косясь на так и сидящего на мостовой Гунькина, пробормотал Яков.

– А вот сейчас и узнаем.
– буркнул Карпас, кивком указывая своему секретарю на пленников.

Мягким плавным движением молодой мужчина скользнул к ним, на ходу вынимая паро-беллум из кобуры.

– Эй-эй, нехристи, вы шо затеяли?
– скребя подошвами по мостовой, пойманный Яковом налетчик попытался отползти.
– Нас убивать нельзя! Нас искать будут!

– В Черном море-то?
– секретарь выразительно щелкнул курком и приставил ствол паро-беллума к голове пленника. Тот так и замер с раскрытым ртом и испуганно выпученными тазами.
– Потому как я тебя в Днепр спущу и плыви – туркам жаловаться, как тебя злые нехристи обижают!

– Жиды клятые!
– прижимающий руки к животу тощий сверкнул злым взглядом и по-крысиному оскалил зубы.
– Вам это с рук не сойдет! У нас хозяин есть!

– Хозяяяяин...
– задумчиво протянул Яков и присел рядом на корточки. Ухватил лежащего за волосы и запрокинул ему голову. — Это хозяин ваш придумал про варяжский драккар с железом наврать? Шибко умные - придумкой своей развели тупых жидов на тыщи? Ничего, хозяина твоего мы разъясним, а ты у меня сейчас поплывешь. Без драккара. Зато с железом. Гей, олухи, кто там ни есть! На складе рельса кусок был - тащите его сюда!
– повысил он голос. В темноте засуетились и через мгновение оттуда вывернули двое, волоча изрядный кусок заржавленного рельса. Яков постоял, переводя взгляд с одного налетчика на второго, и наконец кивнул на тощего.
– Вяжи его, парни. А ты не дергайся!
– перезаряженный паро-беллум указал на попытавшегося приподняться подельника.

Рельс с грохотом швырнули рядом и принялись привязывать к нему тощего налетчика.

– Вы чего... чего! Не надооо!
– когда его руки и ноги захлестнули петлей, пропуская между ними рельс, тощий истошно заголосил.
– Не губите душу православную!

– А нам-то что, мы ж нехристи, - сноровисто затягивая очередной узел, ответили ему. Рельс вместе с отчаянно извивающимся привязанным человеком подняли.

– Не мы то! Не мы! Не придумывали мы ничего! И на понт не брали! Мы честные налетчики, только хабар взять хотели! Пан приходил, пышный пан, важный, сразу видно - большой человек, может даже хазу держит! Сказал, ночью на складских причалах жиды большой хабар отдавать станут, а своих за каким-то Пеком из города погнали. Вот и выходит, что самое время у них тот хабар взять! Не губ-и-ите, Христом Богом прошу, Предками заклинаю! То все пан!

– А ну погодьте, хлопцы, положите клиента, где взяли!

Рельс качнули и швырнули Якову под ноги. Завывающий налетчик вместе с рельсом перекатился по мостовой и судорожно захныкал:

– Все нутро отбили-и-и-и! Все косточки переломали-и-и, нехристи!

– Слышь, душа христианская, как пана-то звать?

– А я откуда знаю?
– прохныкал налетчик.
– Он мне не того, не представлялся! Наводки завсегда хорошие дает, и долей не обделяет.

– Про хабар пан откуда узнал? Ангелы напели?

– А вот он и напел, - второй налетчик, кряхтя, отлепился от мостовой, сел и кивнул на Гунькина.

– Молчи, Шнырь!

– Та шо там молчать - хиба мы шо знаем? Умный пан, острожный, не светился никогда. А этот нам кто? Никто! Мы вам все сказали, жидовня, отпустите, не берите греха на душу, она у вас и без того в Пекле гореть будет.

– От него, говоришь?
– и Kapпac, и Яков медленно повернулись к Гунькину.

Тот захлопал глазами как разбуженная сова, завертел головой, глядя то на одного, то на другого, когда Яков с Карпасом неспешно повернулись к нему.

– Что вы ... Что вы на меня так смотрите, господа? Я же сказал, что просил помощи у господина Лаппо-Данилевского! А тот - у здешнего полицмейстера! А кто такой этот преступный пан я знать не знаю! Наверняка нас подслушали!

– Ты что его - на площади просил?
– рявкнул Яков.

– Нет ...
– убитым голосом откликнулся Гунькин.
– В кабинете, в ресторации. И ... и я бы попросил мне не тыкать! Я секретарь! Правления! Я... Вы сами виноваты! Зачем вы взяли бумаги с собой? Вот их и украли! Нету саквояжа, нету, а вы даже не заметили!
– он принялся тыкать Kapпacy за спину.

– Да и ладно!
– небрежно отмахнулся паро-беллумом Kapпac.

– Что значит - ладно?
– возмутился Гунькин.

– Вы что же, и впрямь думали, я ценные бумаги — вот так невесть кому, невесть за что преподнесу?
– усмехнулся Kapпac.
– Эй, вы!
– зло скривившись, он повернулся к налетчикам.
– Кто из ваших чемодан резанной бумаги спер?

Бомкнуло. И саквояж вдруг вылетел из темноты, будто им выстрелили из пушки. Кувыркнулся в воздухе. И смачно хряснулся оземь. Кожаный бок с треском лопнул, замок щелкнул, из саквояжа вывалилась стопка разноцветных листов, в неверном свете и впрямь на первый взгляд смахивающих на ценные бумаги с вензелями.

От саквояжа шарахнулись, будто это бомба. Саквояж лежал, скособоченный, поблескивал под фонарем кожаным боком, вывалившиеся бумаги пестрели на темных булыжниках. На него смотрели. Молча.

– Глядите!
– вдруг задушенным шепотом выдохнул привязанный к рельсу налетчик.

На стене склада медленно, один за другим начали проступать буквы. Будто их вывод ила невидимая рука:

«Так вам железо нужно или нет?» - невозмутимо гласила слабо фосфоресцирующая надпись. Потом она тихо зашипела и потекла мутными струями, не оставляя и следа.