Князь Рысев 3

Градом грянули ружья, высекая ангельскую благодать — черти, что готовы были броситься на свежее мясо, гибли один за другим. Сгорая в священном огне, они оставляли после себя лишь вонь горелой шерсти. Следом ухнул залп автоматических машинок: недавние хозяева чертей, лишенные хоть какой защиты, падали, изрешеченные пулями насквозь.

Разодетая, словно игрушечные солдатики, Имперская гвардия пыталась дать достойный отпор. Привалившись к колоннами, прячась за дубовыми дверьми балконов, они казали стволы своих винтовок.

Те разом заговорили на языке свинца и стали, прорежая ряды противника.

Алиска ткнула меня в плечо — укрывшемуся мне на лестнице казалось, что за этой кавалькадой смерти можно смотреть целую вечность.

Своим оружием я избрал пулеметательную машинку. Да, громоздкая и тяжелая, но все же гораздо лучше, чем револьвер с опорожненным барабаном.

Выкрики на чужом, но до боли знакомом мне языке щекотали слух. Нападавшие не стеснялись переговариваться, как будто наоборот — больше всего на свете им желалось, чтобы их речь была услышана.

— Атакуй! Атакуй!

— Перезаряжаюсь!

— Меняю позицию!

В каждом их движении чувствовалась слаженность, подготовка, презрение к смерти. Я недавно спрашивал, где же находится та самая супер-вип-ложа, где уселся представитель самого Императора. И, кажется, ровным счетом сейчас я получил ответ на свой вопрос.

Внутри ложи звенела сталь. Оттуда вышвырнуло Егоровну, которя выбила верь своим телом. Старуха, лишь сплюнув, успела выхватить удачно оказавшегося под рукой бесенка. Он растянулся, словно щит, закричал в предсмертных муках, когда горячий свинец пуль начал щелкать по его брюху. Толстопузый черт, соткавшийся прямо из воздуха, с тяжелой челюстью, бесконечно угрюмый и клыкастый, осторожным рывком поставил ее наземь. Демоница, страшно похожая на Биску, расставив руки перед собой, схватила своим телом предназначавшееся Егоровне проклятие — то мерзким червем принялось елозить по телу дьяволицы, оставляя после себя лишь серную вонь да волдыри ожогов.

Я ухмыльнулся Алиске, принялся раскручивать диск пулеметательной машины, подготавливая ее к стрельбе.

В голове билась только одна мысль: сейчас по заявкам слушателей прозвучит новый диск!

Уверяю, будет сногсшибательно!

Глава 18

Броня нападавших была хороша, но плохо держала винтовочный выстрел. Пулеметательная машина в моих руках срезала одного из молодцев, пробив ему ноги в трех местах — никак не ожидавший такой подляны, несчастный рухнул, разразившись отборнейшим английским матом.

Алиска выскочила из-за моей спины. Полуголая лисица не ведала покоя: ей не терпелось дорваться до добычи. Клинок в ее руках блестел озлобленностью и звериной, готовой излиться на любого, кто попадет под горячую руку, яростью.

Желтые глаза озорно заблестели. Словно разом обратившись в гуттаперчевую, она резанула подрубленного мной молодчика клинком, добив несчастного. Не желая останавливаться на подобной мелочи, будто споря со мной за каждую противничью душу, она огромным прыжком рванула вперед — я не успел ее ни окликнуть, ни остановить. Оставалось только прикрывать плотным, бесконечным огнем. Или вспомнить, что давно хотелось опробовать на толпе, но так до сих пор и не получалось

Абилка, ждущая своего часа вот уже добрую неделю, залихватски прыгнула, хлопнула в ладоши, начала жадно потирать руки — ну наконец-то!

На миг мне показалось, что мир решил замедлить время. Размеренно клацал затвор пулеметательной машины, досылая очередной патрон, гулко хлопал ствол, смертоносный свинец кровожадно стремился прокусить сталь чужой защиты, оставляя за собой полный жара след. Алиска поудобнее перехватила клинок, раскачивая им, словно дубиной, готовая наградить свежей раной следующего боевика. Желтые, полные ненависти глаза тускло и зловеще блестели в мрачном, полуночном свете притушенных ламп.

Вспышка тотчас же озарила мой взор, волной ужаса сорвалась с глаз, потекла могильным холодом в души тех, кому предназначалась. Боевики, еще пару мгновений назад готовые встретить новую опасность привычными методами, дрогнули. Вопль, полный предсмертного ужаса, вклинился во всеобщую какофонию свежей, казавшейся мне чарующей мелодией. Я словно вытаскивал из поганцев их души, рассматривал, будто букашек под увеличительным стеклом — и видел гадкую мерзость каждого.

Мысли заволокло неведанным ранее чувством. В детстве я слышал, что такое «ненавидеть» и даже, казалось, испытывал эту ненависть к гопникам из своего класса. А сейчас до меня дошло: нет, это было ничто, лишь детские игры, тщета бытия.

А вот настоящая ненависть будет сейчас.

Мне хотелось их смерти больше всего на свете. Взбудораженный ум спешил представить их гибель во всей красе, воображение не жалело красок. Карминово-алая кровь обещала стать чернилами свежего полотнища, обиженно на задворках сознания запищал разом уменьшившийся в размерах внутренний демон. Ему-то привыклось, что он тут почти единственный царь, король и какие там еще великие звания есть? А тут мало того, что я наглым образом контроль над своим телом перехватываю, так невесть еще откуда взялась безносая, с косой да в балахоне. Эдак, обиженно пробубнил он, тут и кошки, и собаки, и целый дурдом соберется. Не разум, а проходной двор!

Я не слушал его жалостливых причитаний, лишь взирал, как еще мгновение назад готовые принимать брюхом остро жалящую сталь штурмовики разом подрастеряли свой пыл. Некоторые из них, что в десятки раз выше меня уровнем, смели сопротивляться животному, нечеловеческому позыву впасть в панику и просто бежать.

Вместо того они застывали на месте истуканами, не сопротивляясь, когда целивший в них гвардеец палил из своей винтовки, словно в ростовую мишень.

Для Алиски началось раздолье. В иные бы времена я сказал, что она обезумела — кто ж в одиночку спешит бросаться на вооруженную, да еще и огнестрелом, толпу? На что она, в конце концов, рассчитывала? Не могла же она знать, что я проверну что-то подобное…

Ее как будто толкала вперед жажда крови, бурлящая в голове. Азарт хищника, узревшего пусть и готовую огрызаться, но жертву. Так кот-крысолов видит перед собой с добрый десяток будущих жертв, даже понимая, что они могут намять ему бока в ответ.

Или убить.

Клинок Алиски порхал, словно бабочка. На пол валились отрубленные руки, ноги и головы. Размашисто, не жалея ни сил, ни выносливости, она разила их одного за другим. Видя, как спешно сокращается число еще недавно живых товарищей, один из боевиков позволил себе напрудить в штаны — мерзкая лужа под его ногами ширилась с каждой секундой.

Егоровна, казалось, была везде и сразу. Гадкая старуха успевала швырнуть трех чертят куда-то в приоткрытую дверь, заслониться от чужого выстрела другим, пятым же пробить одному из боевиков голову. Круглолицые, большеголовые бесята, больше похожие на грешат, скакали у нее под ногами целой кучей, только того и желая, что отдать за нее свою жизнь. К Алиске с гвардейцами спешила на помощь нечисть побольше. Толстопузый бес, еще недавно готовый сожрать чужую атаку, вознесся в прыжке под самый потолок, лишь дернулся необычайно короткий хвост. Словно каменная глыба, он рухнул.