Князь Святослав II

–  Кланяемся тебе, великий князь.
– Послы поклонились.
– Не серчай на прямоту и резкость речей наших, на то была воля твоих братьев, кои стоят с полками у Берестова. Братья твои дают тебе три дня, чтобы оставить Киев…

–  Иль побежден я в сече, что братья мои смеют мне приказывать?
– вскричал Изяслав, меняясь в лице.
– Я еще великий князь! За меня Бог и закон!

–  Братья твои не станут чинить тебе препятствий, княже, - невозмутимо продолжал Алк.
– Они предлагают тебе разойтись миром.

–  «Разойтись миром…» - фыркнул Изяслав.
– Плевать я на них хотел! Так и передай братьям моим, боярин. А еще скажи, что в моих полках воинов не меньше. Без битвы я Киев им не отдам. Смутьяны! Мерзавцы! Ох, доберусь я до них! Святослава на цепь посажу как кобеля бешеного, а Всеволоду место в порубе. Людеку-изменнику язык велю отрезать. А теперь убирайтесь! Вон отсюда! Гоните их в шею!

Изяслав так разбушевался, что послы сочли за лучшее поспешно убраться восвояси, благо главное они успели сказать.

Выслушав ответ, привезенный послами, Святослав усмехнулся недобро:

–  Грозит нам Изяслав и не ведает, что у самого крыша над головой горит.

У Святослава в Киеве было немало сторонников, которые извещали его, что горожане не станут сражаться за Изяслава. Более того, наиболее ярые приверженцы черниговского князя готовы выдать ему Изяслава связанным.

Неотвратимость своего поражения осознал и Изяслав, когда тысяцкий Коснячко объявил ему решение киевского веча: звать на великий стол Святослава Ярославича.

–  Не обессудь, княже, но пеший полк под твоим знаменем мне не собрать, - честно признался Коснячко.
– Заводилы в народе ратуют за брата твоего Святослава. К нему народ гонцов своих шлет.

Изяслав велел подымать дружину

Однако пришедшие к великому князю Чудин с Тукой мигом остудили его воинственный пыл.

–  Старшая дружина меж двух огней вставать не желает, - сказал Чудин.
– Как сражаться с черниговцами и переяславцами, когда в спину киевская чернь в любой момент ударить может. Надо покориться братьям.

Изяслав раздраженным жестом повелел, чтобы его оставили одного.

«Сбываются предсказания Гертруды, - мрачно размышлял Изяслав, бродя в одиночестве по пустынным залам.
– Кругом измена! Ни на кого положиться нельзя. Я верил Людеку, а он меня предал. С потрохами продал Святославу, негодяй! Даже Гертруда не смогла разглядеть его сволочную душонку!»

Изяслав обдумывал возможность убийства Святослава и Всеволода во время переговоров. А может, послать гонца к полоцкому князю? Или к полякам? Но было очевидно, что ни Всеслав, ни Болеслав при всем желании не успеют на помощь к Изяславу. Слишком внезапно все случилось! За три дня гонцы только доскачут до Полоцка и Кракова. Изяслав вызвал к себе Коснячко.

–  Отправь гонца к братьям моим, - с трудом выдавил из себя великий князь, - я принимаю их условия.

Коснячко понимающе кивнул и скрылся за дверью.

Двадцать возов по приказу Изяслава было нагружено сокровищами из великокняжеской казны, еще в двадцать возов уместили съестные припасы на дорогу. Путь предстоял не близкий: в Краков, к Болеславу. Вместе с Изяславом собирались разделить долю изгнанников его сыновья, младшая дружина, многочисленная челядь, а из бояр Коснячко, Микула Звездич и Всемил Гордеич.

Дабы не видеть злорадных лиц простых киевлян, Изяслав выехал из Киева затемно.

Обоз и конная свита князя-изгнанника, проехав через высокие Лядские ворота, растянулись, подобно длинной змее, на извилистой дороге, уводившей к западным рубежам Руси.

Когда рассвело, отряд Изяслава догнал черниговский дружинник Потаня.

–  Чего тебе, гридень?
– окликнул Потаню Изяслав, отделившись от плотной колонны своей молодшей дружины.

Потаня снял шапку, не слезая с коня.

–  Князь, братья твои говорят тебе: не выноси сор из избы, - промолвил Потаня.
– Не ходи в Польшу, княже. Братья твои дают тебе на выбор Туров иль Вышгород. Хочешь, Смоленск бери.

–  Не хочу, - холодно произнес Изяслав и, ударив лошадь, проехал мимо Потани.

Потаня ехал за Изяславом и продолжал его уговаривать:

–  Будь мудрее, княже. Полякам наши склоки только в радость. Не нравится Смоленск, садись во Владимире. А сыновья твои могут сесть в Турове и Вышгороде.

Изяслав вновь отказался. Потаня не отставал.

Наконец, Изяслав развернул коня и гневно крикнул Потане:

–  Скажи Святославу, гридень, я скоро вернусь. И вернусь не один!

* * *

Святослав и Всеволод въезжали в Киев под колокольный звон, их встречали толпы народа; даже митрополит покинул свои покои при Софийском соборе.

У входа во дворец, выстроенный еще при Ярославе Мудром, большая группа киевских бояр и купцов встретила братьев поклонами и хлебом-солью.

Всеволод держался все время чуть в стороне, всем своим видом показывая, что он лишь правая рука Святослава.

Зато Святослав светился приветливой улыбкой, шутил направо и налево, отведал горячего пшеничного каравая с солью и тут же воскликнул, что не едал хлеба мягче и вкуснее этого.

Все вокруг засмеялись, ибо и черниговцы, и киевляне знали, что сегодня сбылась самая заветная мечта Святослава.

Святослав, сопровождаемый Всеволодом и толпой бояр, обошел весь дворец, где прошло его детство и где жил его отец. Здесь же до киевского восстания жил Изяслав, который по возвращении из Польши отстроил для себя деревянный терем близ Михайловского Златоверхого собора, отгороженный от шумного Подола и верхних кварталов Киева бревенчатой стеной Дмитриевского монастыря. Изяслав принял меры безопасности, которые, впрочем, не помогли ему на этот раз.

В тронном зале Святослав задержался подольше. С бьющимся сердцем взошел он по ступенькам на возвышение, где стоял трон из мореного дуба с бронзовыми позолоченными подлокотниками и высокой резной спинкой. Вот она, вершина власти! Вот он, предел мечтаний для всякого честолюбца, место самого старшего князя на Руси!

Изяслав занял этот трон в тридцать лет. Святослав добился этого златого трона уже в сорок шесть лет.

«Ладно, - мысленно утешил себя Святослав, - главное добился-таки. И не замарал рук кровью старшего брата».