Княжич Юра V
Шрифт:
Я увидел их и остановился. В тот момент я понял с абсолютной чёткостью: нет, не смогу я затеряться. У меня это просто не получится. Не с мом приобретённым здесь пристрастием к музыке и вниманию. Всё равно ведь, чуть позже, чуть раньше, а не выдержу и привлеку его к себе. Так что, не к чему тратить зря силы и придумывать способы конспирации. Завтра просто вернусь обратно на стройку, и будь, что будет!
Но, это будет завтра. Сегодня же… с этой площади я без концерта не уйду!
Пусть, я не знаю персидского языка, это совершенно не помешало мне подойти к парням и изъясниться с ними. Не знаю даже, как это звучало со стороны, но, по большому счёту, какая разница, если мы друг друга прекрасно поняли? Упоминал ведь уже, что Ментал в быту — очень удобный Дар. Очень. Сам с его помощью понимаешь любое наречие, на котором к тебе обращаются,
С письменной речью, к сожалению, не прокатывает. Но, тут, как раз странно было бы, если бы прокатывало.
В общем, подошёл я к ребятам и девчатам — две девушки в группе были. Кстати, сколько я хожу по этому городу, сколько по предыдущему, сколько успел пробыть на строительстве, не раз замечал необычное отношение местных мужчин и женщин. Точнее, отношение местных к женщинам. Отношение, как… к равным?
Нет, вроде бы, оно и в РИ, и в России мира писателя к женщинам отношение нормальное. Никто их не дискриминирует, не притесняет, относятся с уважением, но… Всё равно, они — «слабый пол». За ними ухаживают, им помогают, их оберегают, их завоёвывают… А тут… совершенно нормально, когда женщина или девушка сама проявляет инициативу при знакомстве с юношей или мужчиной. Что женщина сама владеет машиной, домом, бизнесом. Сама ведёт дела, сама за себя отвечает. Очень это странным выглядит для моего взгляда. Притом, что я не назвал бы распределение ролей в этом обществе инвертированным или местных мужчин слабыми. Нет: вполне себе нормальные мужики и парни, но… такое вот странное общество. Противоречивое.
Особенно странное для Востока. Ну, Востока в моём представлении, вынесенном, в основном, из писательского мира со всеми его хиджабами, паранджами, калымами и представлением о женщине, чуть ли не как об имуществе.
Настолько странное, что я не поленился и открыл учебники истории… в обоих мирах. Оказалось, что все мои представления о «женщинах востока» базируются на том, какими они стали с приходом Ислама в этот регион. До него, Персия поражала всех соседей своим социальным устройством. В частности тем, что женщины в ней владели имуществом, занимали руководящие административные должности, вели не только домашнее хозяйство, но и торговые дела. Те же греки ужасались такими порядками и считали это всё высшей распущенностью и блудом… а потом сами же у них нахватались.
А здесь, в этом мире, Персия не была захвачена. Ни Диким Александром, ни, в последствие, кочевниками из пустыни. Так и пронесла свою самобытность через века… не в последнюю очередь из-за того, что, в своё время, Ксеркс, а после него Артаксеркс не воевали со Скифами, а заключили с ними военный союз. Да и после, с течением веков, со своим северным соседом договаривались куда чаще, чем враждовали. Не в последнюю, но и не в единственную. Всё ж, этот мир — это мир Одарённых. И главный фактор истории, политики, культуры, войны — это Сила Одарённых у стран и народов. Персидские Херан хамаши и Шашавары оказались крепче греческих Ироес и Эпикос Ироес. А ещё: их тупо было больше, и они были лучше организованы. Так что, Персия устояла. И в древности своей спорит теперь с Индией и Срединным Царством: у кого тысяч лет в истории больше?
А я подошёл к как раз закончившей играть очередную песню группе и поприветствовал их. Просто, поприветствовал. Потом познакомился с каждым из них. Сам представился. Назвался Юрой. Не Юрой Кавером, не Юрием Долгоруким, а просто Юрой. Не соврал, но и неудобной правды выпячивать не стал. Ну а дальше, слово за слово, разговорились, зацепились, я напел, нащёлкал пальцами, напритопывал пару мелодий. Ребятам понравилось. Девчатам… понравился я. Но не суть. В общем, уже через десять минут, у меня в руках была гитара. От микрофона я отказался — ни к чему он мне, эту площадь я и без него спокойно своим голосиной перекрыть в состоянии. Ну а, если не буду дотягивать, то всегда смогу себе сам усилитель из водной мембраны сварганить покруче любого микрофона.
— 'Я шагаю по проспекту,
По ночному городу.
Я иду потому что у меня есть ноги,
Я умею ходить и поэтому иду…' — после нескольких аккордов обязательного проигрыша полился над площадью в уши редких прохожих мой голос, выводящий строчки старенькой песни группы «Танцы минус», которая так и рвалась с кончика моего языка всё то время, что я сегодня гулял по улицам. Очень уж она подходила под моё настроение. Может быть, не под ситуацию,
но под настроение — точно. Мне нравился этот город. Как бишь его зовут? Сузы, вроде бы? Или Шуш? Пока гулял и спрашивал прохожих, встречал и такое, и такое наименование. Насколько успел понять, в ходу были оба звучания. Или это какой-то местный культурно-исторический прикол?Да, какая мне разница? Менее красивым и… уютным, что ли?.. двойное название его не делало. Так что:
— 'Иду навстречу цветным витринам,
Мимо пролетают дорогие лимузины.
В них женщины проносятся с горящими глазами,
Холодными сердцами, золотыми волосами.
Город-сказка, город-мечта,
Попадая в его сети пропадаешь навсегда.
Глотая воздух простуд и сквозняков,
С запахом бензина и дорогих духов…' — продолжил исполнять я голосом, максимально похожим на оригинальный голос Вячеслава Петкуна. А музыканты поддерживали меня игрой на своих инструментах, так как не могли не поддерживать — трудно удержаться, когда нужная мелодия буквально сама звучит у тебя прямо в голове и буквально рвётся к пальцам, тянется, зудит в них, желает воплотиться в жизнь и полететь над землёй своими переливами.
Ментал — страшный Дар. Я даже понимаю тех, кто пытался меня убить, стереть из этой реальности. Понимаю. Возможно, даже поддерживаю, ведь собственными глазами видел, что творят на улицах города обладатели такого Дара. Наоборот: не понимаю тех, кто из-за своей жадности и недальновидности оставил его в этом мире тогда, когда имел шансы искоренить его полностью, раз и навсегда.
Я, кстати, и «Народную волю» вполне понимаю. И, не будь я сам представителем того класса угнетателей, против которого они так отчаянно и… безнадёжно борются, то, возможно, даже и поддержал бы их… Хотя? Ну кого я обманываю? Мне было бы совершенно пофиг на их борьбу и разборки — не тот у меня характер, чтобы с кем-то воевать. Ведь даже сейчас, когда на меня самого охотятся, как на опасную загонную дичь, я не испытываю к охотникам ни гнева, ни ненависти. И, если бы они взяли и прекратили свои нападки, даже и не подумал бы о том, чтобы кому-то из них мстить. Вот так: просто взяли и прекратили. Перестали пытаться меня убить… Эх, мечты-мечты…
Но Ментал — действительно страшная штука. Музыканты играли мелодию, которую никогда в жизни не то, что не репетировали, но даже не слышали, так, словно они — это одно целое, единый слаженный организм, существующий только для того, чтобы эту мелодию исполнять. И тренировались на это минимум лет десять.
Но, если бы дело было только в музыкантах… Любой, кто слышал мой голос, каждый, даже самый случайный и куда-то спешащий по каким-то своим делам прохожий, останавливался. Останавливался, поворачивался и шёл в мою сторону. Приходил на площадь, находил, занимал своё место на ней и слушал. Слушал. Слушал…
С каждой проходящей минутой, их становилось больше. Площадь постепенно заполнялась, превращаясь в зрительный зал.
Я… уже не боялся этой силы. И не пытался себя останавливать. Я играл и пел. Я расслабился, отпустил себя и просто получал удовольствие от занятия тем, что я умел, тем, что мне нравилось.
— 'Звёзд на небе мало, но это не беда.
Здесь почти что в каждом доме есть своя и не одна.
Электричество, газ, телефон, водопровод,
Коммунальный рай без хлопот и забот…' — пусть слова эти были написаны совсем про другой город, в совершенно другой стране, даже в другом мире и другой эпохе, но… Почему бы не подарить их городу этому? И не имело значения даже то, что пел я по-русски: говорю же, Ментал — страшная штука. Слушатели прекрасно понимали меня и не зная языка, на котором песня исполнялась. В их головах возникали и формировались образы напрямую. Образы и картинки, вложенные когда-то в эти слова автором… Или мной. Те картинки, которые видел в этих словах и строчках я сам.
Песня закончилась. Зрители, собравшиеся уже на площади и забывшие о своих делах, поаплодировали, я раскланялся, не снимая своей кепки, кивнул музыкантам и продолжил.
— 'Если огонь пепел,
Тень это часть света,
Счастье моё, где ты?
Только в руках ветер,
Был, а теперь нету,
Счастье моё, где ты?..' — зазвучали теперь строки и аккорды песни группы «Би-2». Причём, моё горло выводило звуки сразу двух слившихся голосов. Словно, пел не один человек, а сразу двое. Нынче, при моём контроле тела, мне это было доступно и не стоило особых усилий. Зато эффект… самому нравилось. Словно на концерт оригинальной группы попал.