Княжна

— Княже! — Подскочил ко мне всё тот же Первуша. — Князя Радогоста взяли. Только плох он.

— Тащите его сюда! — Отдала приказ княгиня.

Вскоре показались двое кметей, тащивших за руки седовласого мужчину в дорогом доспехе. Его ноги волочились по земле. Левая нога была перетянута повязкой напитавшейся кровью. Его бросили под копыта наших коней.

— Воды плесните на него. — Проговорила Мстислава.

Подбежал дружинник с ведром и вылил его на голову поверженного князя. Не хило, ледяную воду на голову зимой. А ведь градусов двадцать точно давит. Какое-то время князь был без движения. Потом застонал, оперся на руки и приподнялся. Увидев копыта коней, посмотрел вверх.

— Ну, здравствуй, светлый княже радимичей Радогост! Не узнал? Это я Мстислава. Дочь преданного тобой и убитого князя Вячеслава.

— Я не убивал твоего отца.

— Сам может и не убивал. Убивали поляне. Я знаю. Но ты предал того, с кем ходил в походы и с кем делил хлеб. Ты предал и промолчал, а потом отправил своих татей с хузарами и полянами на мою землю. Убивать, зорить, жечь. Но у вас псов хузарских не получилось. Теперь я пришла требовать ответ и плату. И я возьму её. Кровавую плату, Радогост. Ты не смог взять мой град, а я твой взяла. С этого момента все радимичи лягут под нас с моим мужем и князем. И любое недовольство, я уже не говорю про неповиновение и мятеж будут топится в крови. И я сделаю это и буду делать до тех пор, пока вы не исчезнете совсем, рассеявшись по другим народам. Или сгинете или покоритесь.

— Если бы не твоё колдовское оружие, ведьма, ты бы ничего не получила.

Двое дружинников взмахнули мечами, но Мстислава остановила их.

— Ошибаешься, Радогост. Это не колдовское оружие, а оружие богов. Которые вручили их в руки моего мужа. Я сама это видела и не только я одна. Вся моя дружина видела, нурманы видели, волхвы видели. И очень скоро этого оружия будет ещё больше. А ты у меня умрёшь. Но прежде увидишь как род твой княжий, будет истреблён.

В это время на подворье Сигурт вытащил за косы молодую женщину, девушку. Не более шестнадцати — семнадцати лет. Платье на ней было дорогое, правда уже порванное. В руках у неё был завернутый в метерию маленький, грудной ребёнок, заходившийся в крике. Она прижимала его к груди.

— Айна! — Крикнул Радогост, попытался встать, но упал. Лёжа протянул к женщине руки.

— Радогост. Муж мой! — Она смотрела на него. По её щекам бежали слёзы. Ничего себе! Старый хрыч на свежачок падок! Молодец! Сигурт потянул ей за длинные чёрные косы.

— Выбрось ублюдка. — Рявкнул он ей. Она стояла на коленях её взгляд заметался и наскочил на Мстиславу.

— Ты светлая княжна Мстислава?!

— Княгиня! — рыкнул Боян, появившийся вслед за Сигуртом.

— Княгиня. Светлая княгиня. Пожалуйста, ей всего две седмицы. Не дай ей сгинуть. Пощади её. — Она протянула плачущего ребёнка Мстиславе. — Я прощу тебя, светлая княгиня.

— Зачем? Весь род Радогоста должен сгинуть. — Ответила Мстислава. — Ему больше не место на этой земле. Зачем мне спасать его выбл…ка?

— Я прошу тебя, она совсем ещё кроха.

— Мстиша. — Сказал я, глядя на молодую княгиню радимичей. — Возьми ребёнка. — Потом перевёл взгляд на жену. Мстислава смотрела на меня непонимающе. — Возьми, душа моя. Так нужно.

— Хорошо, муж мой. Вторуша, возьми ребёнка.

К княгине радимичей подбежал мой оруженосец. За его спиной висела винтовка. Она взял сверток с ребёнком и отошёл.

— Ты Ярослав! — Прохрипел Радогост. Я смотрел ему в глаза.

— Я. И я пришёл к тебе требовать плату. И за моего тестя и за мою жену, которую вы гнали как дикого зверя. И за город, который стал моим. Златоград. И я возьму эту плату. Радогост, здесь уже всё моё. Ты прошлое, я настоящее и будущее.

— Брат! — Крикнул Сигурт. — Ты закончил с этой сучкой?

— Закончил. Ты знаешь, что делать. Где его дети? Старшие?

— Двух сыновей уже убили. С дочерьми веселяться хирдманы и твои кмети. Эта моя!

— Твоя. Но ты знаешь что делать?

— Знаю. К утру она не выживет. Мы же ведь до утра?

— Мы здесь на пару-тройку дней! Так что расслабляйся.

Викинг засмеялся. Толкнул женщину в спину.

— Руками упёрлась. Живо.

Княгиня уперлась руками в снег. Раздался треск её платья и остатки повисли на ней, обнажая спину, ягодицы.

— Посмотрим какая кобылка у конунга радимичей. — Засмеялся викинг. Дружинники из нашей охраны, засмеялись. Стали выкрикивать сальные шутки, советовать и комментировать происходящее. Женщина закричала от боли. Радогост заплакал лежа на земле и уткнулся в снег. Один из воинов подбежал к нему и, схватив за волосы, поднял его голову.

— Смотри князь. Ты должен смотреть. — Это был Храбр. — Не закрывай глаза. Иначе я тебе веки вырежу. Тварь.

Всё правильно. При осаде Златограда у него убили подло в спину двух сыновей. Совсем ещё юнаков. Он горел жаждой мщения.

— Мстиша, пошли в терем.

— Да, ладо мой. — Она смотрела как насилуют молодую княжну. Потом отвернулась и спрыгнула с кобылки.

Вперёд нас ломанулись с пяток дружинников проверяя нет ли кого с оружием. Мы зашли в терем, в большую палату. Там стоял на возвышении трон. Вернее высокое княжье седалище. А по сути, стул с высокой спинкой. Но красиво инструктированный.

— Княже! — тоскливым голосом обратился ко мне Вторуша. — Что мне делать. Она орёт! — Ребёнок плакал.

— Позови Бояна. — Сказал я одному из дружинников. Когда появился боярин велел ему. — Боян, пусть кто-нибудь из кметей найдёт кормилицу. Для княжны.

— Хорошо.

— И ещё. Где наша с княгиней опочивальня? Я понимаю, что пьянка идёт полным коромыслом, но, город полностью зачищен?

— Да. Последнее сопротивление подавили только что. Уйти удалось не многим.

— Выставь охрану. Ещё не хватало, что бы нас взяли тёпленькими. Сам понимаешь. Сейчас радимичи очухаются и попытаются на нас напасть.

— Не нападут. Основная дружина полегла здесь. Кстати княже. Самые лучшие убиты были из пушек картечью. Остальных добили нурманы и мы. Нас оказалось больше.

— Боян! Ты же старый волк. Прекрасно понимаешь. Мы сейчас на чужой территории. Этой территории ещё предстоит стать нашей. Понял?

— То есть набегом не ограничимся?

— Нет. Здесь всё будет наше. Единая Русь. Понял?

— Понял княже. Не беспокойся. Я всё сделаю. И с кормилицей и с девками с горничными. А опочивальня, так есть она. Княжья. Правда, там наши успели заскочить. Каких-то молодых боярышень схватили и это, оприходовали прямо там. Но потом утащили их куда-то. Так что всё нормально. Сейчас всё будет.

— Боян, ещё. Скажи Сигурту и Гуннульву, а также остальным воеводам и сотникам. Завтра большой пир сделаем. Посидим. Но перед этим пусть наша хозрота баню организует. Правда, солнце моё? — Посмотрел на Мстиславу. Эта устроилась на княжьем стуле и сидела довольная. Как дитё малое. Услышав меня закивала. — Я сам тебя попарю. — Опять кивает, улыбается. И ведь по хрен, что только что здесь была резня, потом насиловали таких же молоденьких как она. Это фатализм. Типа судьба такая. Не хрен возмущаться.