Княжна

Раздались его слова в ответ. Стоило осмыслить то, что он сказал. Как моя шаткая опора начала уходить из под ног. Наверное на моем лице отпечаталась вся гамма эмоций. Это был крах. Я больше не могла сдерживаться, моя ледяная маска безразличия трещала по швам.

— А она?

Кто она, хотелось закричать ему прямо в лицо. Схватив за плечи как следует встряхнуть, но вместо этого я метала молнии и прожигала ненавистным взглядом.

— Этна боец. И мой страж. И она будет здесь находится! Это моё последнее слово!

Вот и ушла последняя опора из-под моих ног. Вот и рухнул мой лелеемый счастливый мир. В миг как-то растеряв всю свою злобу опустила голову признавая его правоту. Пусть так. Пусть сейчас она пойдет вместе со мной как равная, но дальше я сделаю всё, что бы она почувствовала свою никчёмность и ненужность.

Я не могла смириться с тем, что с моим мужем будет находиться какая-то бродяжка. Приняв для себя решение уже с гордо поднятой головой вошла в терем. Я сделаю всё, чего бы мне это не стоило, но эта кельтская подстилка никогда не будет рядом с моим мужем. Хотя он и доказывал мне в очень убедительной форме, что у него никого не было, но моё то женское сердце не переубедить. Да и видела я своими глазами как они спали вместе. А где одна кровать, там и до близости недалеко.

Приняв для себя нелегкое решение посмотреть и подождать затаилась вынашивая свой коварный план. Я уже всё продумала, осталось лишь подобрать время и наверстать упущенное, а потом я обязательно за всё поквитаюсь.

* * *

Нурманы или как их звала Мстиша къёрды, вообще занятные люди. И дело не в мужчинах. Этих я знал уже достаточно. А теперь познакомился с их женщинами. Чего стоило только младшая сестра Гуннульва — Айсбёрг. Красивая молодая женщина. При этом довольно шустрая в плане подраться. Никого не боится, даже своего старшего брата, но не наглеет. У неё есть муж, за которого она глотку перегрызёт любой сопернице. Мужа Айсбёрг звали Можжевельник. Он был лет на пятнадцать старше жены. Но для них это ничего не значило. Они любили друг друга. Можжевельник ходил хирдманом в дружине Гуннульва и считался одним из самых лучших мечников. Мстислава взяла её и двух её сестёр к себе в свиту.

Довольно неоднозначно супруга восприняла около меня молодую дочь кельтов Этну. Огорчать княгиню не хотелось, но и давать в обиду девчонку так же не горел желанием. Я к Этне испытывал скорее братские чувства, как к младшей сестре. Разговор с Мстиславой был довольно нелёгкий. Она вбила себе в прелестную голову, что я спал с Этной. Боян сообщил мне чуть позже, что кмети, ходившие в поход и особенно дружинники из моей личной охраны были подвергнуты ей самому настоящему допросу. В том числе Мстиша выпытывала и у Бояна, и у Дражко о моих взаимоотношениях с Этной. Но компромата найти не удалось. Три ночи я доказывал жене, что люблю только её. Вроде отошла. Но на Этну смотрела подозрительно и поджимала губы. Но юная дочь кельтов держалась хорошо. Сохраняя полное хладнокровие и покорность. Конечно, Мстислава могла бы придраться к чему-нибудь и Этне стало бы плохо. Но я притормаживал жёнушку. Соответственно весь женский кагал, мгновенно сориентировался. Девушке было нелегко, ведь у неё здесь никого не было. Фактически она могла рассчитывать только на меня. Конечно, в моём присутствии к ней не придирались. Но вот когда меня рядом не было, что случалось, на неё предприняли попытку прямого наезда. Это была не Мстислава. Всё же невместно княгине начинать дрязги с простолюдинкой. А вот Звенислава с ещё одной боярыней попытались унизить девушку. Потребовали вынести помои и натереть до зеркального блеска пол в тронном зале. Этна, имевшая право, помимо личной стражи княжеской семьи, находиться везде при оружии, послала обеих куриц подальше. Причём прямым текстом. Это она выучила в меня ещё в походе. Предложила самим боярыням вылизать пол своими языками, а потом засунуть эти языки друг дружке в известное место. Девушки из личной свиты Мстиславы стерпеть такое не могли и кинулись в рукопашную. Вот только Этна была далеко не подарок и боярыни огребли от неё затрещин и тумаков. В это время я, Мстислава, Боян, Дражко и Гуннульв находились в нашем с княгиней рабочем кабинете. Обсуждали раздел добычи и планировали дальнейшие наши действия. Боян с Дражко как раз горячо спорили, на что бросить основные усилия — на производство оружия и увеличения армии, как того жаждал Боян или на производство необходимых вещей для быта и торговли, на чём настаивал Дражко. И тут за дверью раздался девичий визг и шум. У мадемуазелей началась потасовка. Все сидевшие за столом недоумённо замерли.

— Это что там такое? — Спросил озадачено Боян. Я крикнул Вторушу. Дверь в комнату открылась, появился мой оруженосец.

— Вторуша, что за крик?

— Так там это… княже, боярыни дерутся. — Глаза у парня были величиной с блюдца.

— Кто?

— Звенислава, Лада и рыжая Этна.

Мы все подскочили со свои мест и вышли из кабинета. Обе боярыни были растрёпаны, потеряли свои гребни. Их мантильи валялись на полу. Они верещали и пытались ухватить за волосы Этну, пинались. Этна уворачивалась и в свою очередь ухватила Звениславу за косу, а Ладе отвесила оплеуху, отчего та грохнулась на задницу. Визг и вопли нарастали. Кмети из личной охраны княгини, смотрели на всё это оторопело. А некоторые смеялись.

— Прекратить немедленно! — раздался голос Мстиславы. Этна отпустила Звениславу и сделав шаг назад, приклонила одно колено и опустила голову. — Что здесь происходит? — Мстислава была зла.

— Матушка Светлая княгиня. — Заголосили обе боярыни. Обе размазывали слезы по лицу. — Эта чужачка оскорбила нас и полезла драться.

— Понятно! — Мстислава перевела взгляд на Этну. — Теперь ты объясняй.

— Они лгут, госпожа. — Этна так и не подняла голову.

— Этна встань. — Сказал я. Девушка выпрямилась. Посмотрела прямо мне в глаза. — Говори.

— Они сказали мне, чтобы я вынесла помои и натёрла пол в тронной зале. Я воин, а не полотёрка.

— Теперь и мне понятно. — Произнёс я и посмотрел на супругу. — Душа моя, Этна воин и это право она заслужила. Причём это её право никто из дружинников не оспаривает. И для неё подобные предложения являются оскорблением. — Мстислава молча перевела взгляд с меня опять на Этну. Твою бога душу, не хватало ещё сейчас с любимой собачится, ведь она явно будет заступаться за этих кумушек.

— Звенислава, — проговорил Боян, — а как рыжая вас оскорбила?

Обе боярыни пыхтели раскрасневшиеся, но молчали.

— Вторуша, как Этна их оскорбила? — Парень стушевался. Но я тоже хотел получить ответ. — Говори.

— Прости княже, но такие слова не должны слышать уши Светлой княгини. — Гуннульв при этом фыркнул, сдерживая смех.

— Ничего, Вторуша, говори. — Велела Мстислава.

— Этна послала боярынь на бранное слово и предложила им самим вылизать пол своими языками, а потом… — Вторуша замялся.

— Говори. — Голос Мстиславы был тих, но в нём чувствовалась злость так, что мой оруженосец поёжился.

— А потом эти языки засунуть друг дружке в зад.

Раздался хохот Гуннульва. Потом засмеялся Боян. Дражко ухмылялся себе в бороду и качал осуждающе головой. Я сам еле сдерживался, чтобы не засмеяться.

— Молодец, рыжая! — Проговорил смеясь Гуннульв.

Мстислава посмотрела на меня.

— Я почему-то даже не удивлена такой похабщине, муж мой.

— Извини, душа моя. Это я виноват. Дурной пример заразителен.

— Конечно. Вторуша тоже злословит так, что стены краснеть начинают. Да-да, я слышала. А теперь ещё и эта твоя… Ну ладно, мы потом об этом поговорим. А сейчас, — Мстислава посмотрела на своих боярынь, — приведите себя в порядок. Пошли отсюда.

Этна стояла не шевелясь. Была бледна. Чтобы её приободрить подмигнул ей. Увидел, что она облегчённо вздохнула. Этна единственная из женщин не носила платье или сарафан. На ней были мужские штаны, сапоги, короткая, до бёдер рубашка и куртка. На голове был берет, который сшили по моему эскизу. В берет было воткнуто перо. Получилось очень прикольно. Но Этна носила головной убор с гордостью и никому не позволяла его трогать. Чуть позже заметил, что такие береты стали появляться на других девушках. А Мстислава спустя некоторое время наблюдая за тем как головной убор набирает популярность, потребовала впредь согласовывать любую новую одежду, обувь и головные уборы с ней.

Бека казнили, просто отрубив ему голову. Мстислава не стала настаивать на мучительной смерти, например посадить его на кол. Она пресытилась местью. Даже согласилась не убивать кагана. Я объяснил ей, что каган ничего не решал и к убийству её отца отношения не имел. Его поселили на княжеском подворье, но в отдельном доме. За ним присматривали его дочери и те из сестёр, кто не успел достигнуть тридцатилетнего возраста и соответственно не были ещё удавлены священным шнурком.

Если с боярынями всё было ясно и они в рукопашную на Этну больше не лезли, то с молодыми норманками дело обстояло иначе. Особенно с Айсбёрг. Они довольно насторожённо отнеслись к Этне. Этна так же отреагировала на норвежек. Некоторое время конфликтов между ними не было. Они старались держаться на расстоянии. Как бы присматриваясь друг к дружке. Наконец присмотрелись. Первой в атаку пошла Айсбёрг. Я как раз был у литейщиков. Обсуждали создание корабельной пушки. Так как Этна вместе с Вторушей ходили за мной по пятам, то и они находились во дворе. Там же появились и все три сёстры Гуннульва. Кроме них ещё и одна из Мстиславинных боярынь. Айсбёрг что-то сказала Этне. Но рыжая норманку проигнорировала. Это зацепило жену Можжевельника. Айсбёрг обозвала Этну рыжей потаскухой. Её сестры и боярыня засмеялись. Этна ответила. Она предложила белобрысой шалаве отвалить, пока её не выпороли ремешком по тощей заднице. Смех моментально стих.