Княжна
Шрифт:
Помолившись, неожиданно для девушки, Добромир обошел ее и встал за спиною.
"Ой, мамочка-а-а!" – напряглась Ольга, пытаясь услышать шорохи сзади. Но там было тихо, зрители замерли, не шумели.
"Не могу я так стоя…" – не успела додумать девушка, как движение воздуха над головой обозначило взмах топора.
Сколь не быстро летел топор в ловких руках Добромира, но Ольга успела зацепиться взглядом и проследить за сверкнувшим лезвием. Оно пролетело, едва коснувшись волос на темечке девушки, а потом, в свободном полете, в нескольких метрах приземлилось. Упал топор лезвием к нарекаемой, что вызвало одобрительный гул зрителей и облегченный вздох у Добромира. Ольга же растерянно заморгала, теперь уже боясь шевельнуться: хотели бы убить – волхв не промахнулся… Зрители рады… Чему, вот вопрос.
"Странные
Подняв орудие с земли, отряхнув зеленые травинки, что прилепились к лезвию, Добромир занял место сзади Ольги. Они встретились взглядами, и потекли внутри девушки успокаивающие слова:
"Не кручинься, чадо!"
Ольга отвернулась.
Она безучастно перенесла второй и третий бросок топора, остальные элементы обряда рассматривала, как бы со стороны, послушно выполняя все, что ей указывали.
В руках старца появилась обычная сучковатая палка, когда-то она была еловой веткой. Добромир протянул ее в сторону костра, и Ольга увидела чудо: языки пламени, до сей минуты, горевшие ровно, вдруг начали веселую пляску. Они вытягивались, струились вверх, переливались всеми оттенками золота и белизны, меняли конфигурацию, медленно и послушно приближались к волхву. Ольга ощутила жар, готова была вскочить с колоды и бежать от надвигающейся стены огня, но не сдвинулась с места – это было удивительное пламя – ласковое и нежное тепло касалось девушки и обволакивало, создавалось ощущение некоего кокона, закрывшего ее от всех внешних неприятностей. А там, за защитной пеленой, она увидела страшные тени, что корчились в странном танце, не имея сил противостоять очистительному огню. Пришла в себя Ольга, когда волхв начал обходить ее с горящей головней. То мягкими и плавными движениями, то резкими, рубящими Добромир взмахивал и шептал заклинания. В завершении сажей намазал ей точку на лбу, там, где "теоретически" должен находиться "третий глаз".
"Что это было?" – беззвучно спросила Ольга, переводя дух от увиденного.
"Семаргл огненным мечом своим отогнал от тебя зло…" – ответил Добромир, – "Приготовься, чадо…"
В руках волхва появились два камня, он поднял их над головою и стукнул, глядя вверх, на небо, принуждая и Ольгу туда посмотреть… От удара полетели искры, но как-то неправильно: не в разные стороны, а высоким, правильным "фонтаном". И тут же ясное небо, в том месте, куда указал столб искр, забурлило. Темные грозовые тучи и кучевые облачка завертелись в странном танце, напоминающем морскую пляску волн. Раздался сначала отдаленный, потом настолько близкий гром, что казалось вот-вот и шум накроет Ольгу. Засверкали искры над самой головой. Девушка вздрогнула и непроизвольно вжала голову в плечи – казалось почерневшее небо падает, окутывает непроницаемым покрывалом, а из глубины мрака прямо в нее летят нескончаемой россыпью белоснежные молнии… Еще чуть и они пронзят ее. Но не было боли, было удивительное свечение кожи, казалось, что небесный огонь окутывает, укрывает обнаженное тело девушки… Животный страх прошел и сменился восхищением, восторгом…
"Перун принял тебя под свою защиту, чадо!" – в голосе волхва улавливались ноты ликования.
Тишина и свет наступили так неожиданно, и Ольга подумала, что оглохла, но нет, она вновь слышала внутри себя голос волхва, видела радость и благоговейное восхищение на лицах собравшихся гостей… Любава, стоявшая у самой границы очерченного круга, упала на колени и с изумлением смотрела на подопечную. Ольга смогла разобрать лишь несколько слов, что шептали губы женщины:
"Перун, бог князей и воинов"
Но тут вновь началось волшебство. Волхв занял место сзади девушки и перед лицом ее замелькали руки. Легкий ветерок трижды коснулся темечка Ольги – это Добромир подул… А вокруг все вновь изменилось, уже не пугая девушку. С четырех сторон ее коснулось нечто разное. По ощущениям колючим и жарким, шаловливым и напористым, девушка догадалась – ее окружили воздушные стихии – ветры, подвластные Стрибогу. Видимо, ее мысли волхв читал легко, потому что едва она произнесла имя бога, как Добромир кивнул головой, и все прекратилось. Самое последнее ощущение – ласковое прикосновение, взъерошившее и разметавшее длинные волосы, казалось запуталось и не желало покидать новую знакомую, но волхв грозно взмахнул рукою, и "оно, нечто" легко коснувшись губ девушки, испарилось, оставив после
себя чувство разочарования – не хотелось расставаться."Шутник-Ветерок… Полюбилась ты ему, чадо"
Двое помощников поставили перед нею деревянную кадку с водой, Добромир зачерпнул и умыл лицо, окропил темя девушки. Студеные капли родниковой воды обожгли, захолодили кожу, и она вздрогнула, тут же вспомнив, что по-прежнему сидит топлес, укрытая лишь собственными волосами. Только мысль затерялась, ибо волхв преобразился! Вместо белоснежных одежд перед нею стоял старец в мохнатой с бурым отливом шкуре! В руках у него был длинный посох, конец его венчала бычья голова… От неожиданности Ольга отпрянула и закачалась на колоде, пытаясь обрести равновесие. Добромир же стукнул посохом оземь, и тут же небо закрыли тучи, стало нестерпимо холодно, зябь пробежала мурашками по коже Ольги, и тут же ливанул дождь. Он был таким "густым", что девушка не успевала сделать вздоха, она отплевывалась, захлебываясь, и пыталась опустить голову вниз, чтобы не утонуть в той массе, которая скорее напоминала холодное озеро, чем струи воды. Все прекратилось внезапно, даже полянка оказалась сухой, трава не была смыта бесконечными потоками, и Ольга мгновенно высохла…
"Велес приходил?"
"Да-а-а" – ответил ей волхв, вновь стоящий в белоснежных одеждах.
"Я чуть не утонула" – пожаловалась Ольга.
"Щедрым будет к тебе Велес. Радуйся, чадо!"
Помощник подал Добромиру небольшой мешочек, он "зачерпнул" и большими жменями осыпал девушку зерном. Привыкшая к разным чудесам после его действий, Ольга напряглась, но ничего не произошло. Так же сияло осеннее солнышко, и кучерявились на небе белые облака, пели птички в березовой роще. Она расслабилась и упустила момент, когда у волхва появилось в руках веретено. Обычный женский инструмент. Обычный пушистый клочек с одной стороны, спряденная тонкая нить с другой.
"Веретено! Макоши!" – прошептала, прозрев Ольга.
А веретено в руках волхва закрутилось, да так умело, что запело: сначала тонко, едва слышно, напоминая печальный звук, совсем как плачет травинка, когда ее пропускаешь между губ. А Волхв крутил дальше, и полился звук, оглушая, словно тысячи быков собрались на поляне и одновременно подали голос, протяжный, мощный, настолько живой и сильный, что он пригнул тонкие стволы священной березовой рощи, вынудил зрителей упасть на колени в страхе и восхищении. Из ниоткуда, буквально из воздушного пространства возникло облако, которое быстро преобразовалось в контуры женщины с головным убором из двух симметрично расположенных крутых рогов.
"Макоши! Мать всего! Наша Великая Мать!" – склонился Добромир.
А Ольга во "все глаза" рассматривала богиню, но не испытывала страха, толи уже натерпелась, толи… Нет, не так, от Макоши пульсирующими волнами исходило настоящее близкое и родное, как от матери, хоть и брови ее сошлись на переносице, да взгляд суров, но тепла-то, того потаенного, что всегда исходит от матерей даже когда они сердятся на детей, ругают их, было несказанно больше… И девушка это ощутила, поняла.
Облако с богиней развеялось, а над ухом Ольги раздался голос волхва.
– Решила, какое имя берешь, чадо?
"Как он так быстро и близко очутился?"
Она кивнула.
– Ольга.
– Хорошо, чадо, да будет так! – Добромир подошел к помощникам и прошептал им ответ девушки. Они встали с трех сторон от колоды, сомкнули руки над головой Ольги и пошли по кругу, шепча заклинания. Сделав три круга, мужчины опустили руки, а у Добромира опять появился нож. Ольга на миг занервничала: позиция неудобная – стоит коленями на колоде… Но тут же одернула себя: "Спокойно, даже если перережет горло, это будет всего лишь очень болезненный и неприятный миг, но я попаду домой!"
Только Добромир поднес нож не к горлу, а к темечку, взял прядь и ловко резанул. Девушка разочарованно и одновременно облегченно выдохнула – если и убьют, то не в этот раз. Волхв же подошел к кострищу и кинул в него волосы, они вспыхнули, превратились в тонкую струйку дыма, которая взвилась к небу.
Все трое волхвов взялись за руки над головой Ольги и продолжили обряд, постоянно упоминая богов, трижды произнеся:
– Нарицаемо тебе – Ольха!
"Ольха? Все же не Ольга! Другое, пусть чуть, пусть и похожее. Может не все еще потеряно? Другая я, другое и имя, иная судьба!"