Князья Эльдорадо

– В первую очередь угостим вождя с товарищами. Думаю, разведем градусов до тридцати, а не то передохнут.

– Верно, Романыч, они поди крепче своей бузы ничего не пробовали.

Илья мухой слетал за тетрапаком и складным стаканчиком, а затем принялся аптекарскими дозами отмерять спирт. Кошкин в литровый золотой кубок нацедил лимонного и апельсинового сока. Для улучшения вкуса добавил немного ледяной ключевой воды и размешал коктейль десантным ножом, поскольку ложек не наблюдалось.

– Уно, нужен поднос и семь стопарей.

Переводчик в тему не въезжал. Юсупов на пальцах объяснил аборигену. Золотые чашки мигом нашлись, Иван, не глядя, наполнил их поровну «по булькам». Илья восхитился:

– Глаз ватерпас, Романыч.

Взяв чашки в руки, отослали Уно к вождю с подносом. Встали, помахали Мо рукой и подняли посудины – ну, этот жест интернационален и понятен каждому. Выпили, сели. Вождь с родичами загалдели и тоже хлопнули по рюмашке. Реакция оказалась неожиданной. Группа приближенных лиц во главе с Мо вдруг шмякнулась на траву, задрав вверх розовые пятки. Мужики переглянулись:

– Чо падать, коктейль слабенький.

На всякий случай подсказали Уно:

– Отпаивайте пострадавших водой, да побыстрее.

Возникшую панику и гвалт уняли с трудом. Вождь и товарищи так в этот вечер и не пришли в себя, все норовили ткнуться мордой в стол. Слуги аккуратно придерживали «гоп-компанию» за плечи.

– Столько спирта зазря перевели, – сокрушался Мачо.

– Да, хлипковатые здесь народы, – поддержал его Иван. – Хрен с ними, налей, Илюха, чистенького.

Пляски тсонга продолжались часов до трех утра. Уставшие негры падали, где придется, или засыпали у импровизированных столов – две широкие доски, лежащие на камнях или ящиках.

Проснувшийся поутру Кошкин, выйдя из шатра, наблюдал безмолвную картину.

– Куликово поле, – вякнул подошедший Юсупов.

Все племя валялось вповалку.

– Пошли умываться.

– Дык мы не против.

И парни помчались к ручью.

Через три дня аборигены закончили празднество, по выражению Ильи, ползали по лагерю, что беременные тараканы, отходя от пьянки. Португальский экипаж в две смены с проклятьями и стенаниями отдраивал «Божий промысел». Название решили не менять, пусть будет. Спустя четыре дня за ними пришел Уно – вождь зовет. У шатра вождя обнаружили новое лицо – шамана с татуировками и шрамами по всему лицу.

После цветистых приветствий негритосы объявили:

– Щас едем к Той, которая все знает. Возражения не принимаются, день наиболее благоприятный.

Парни переглянулись, пожали плечами:

– Ну пшли, дак пшли.

Идти пришлось далековато, километров двенадцать.

Привели к какому-то огромному холму, поросшему деревьями. Небольшая толпа тсонга рухнула на колени у деревянного идола. Идол, к удивлению, представлял собой вырезанную из красного дерева фигуру женщины. Вокруг нее лежали жертвоприношения – золотые самородки, кучки необработанных алмазов, истлевшие шкуры, кремневый пистолет со сломанным курком и две драные шляпы вкупе с большим морским компасом.

– Они нас, по-моему, за дураков держат, – шепнул Илья Ивану. – Эта деревяшка вещать начнет, смех один.

Гекконы на его груди обеспокоенно завертели головами – ящерки, на удивление, всегда чувствовали настроение хозяина.

– Не суетитесь раньше времени, посмотрим, что дальше будет, – буркнул Кошкин.

Негры меж тем вывалили какие-то дары идолу и уселись перед ним рядком. Шаман закатил длинную речь, а затем припал ухом к земле:

– Можно идти.

Отправились впятером: вождь Мо, шаман и Уно-переводчик, замыкали процессию Кошкин с Юсуповым. Отойдя вправо от идола метров за пятьдесят, свернули на еле заметную тропку, вьющуюся между деревьев. Подойдя к скалистому основанию, остановились. Шаман выдал пару фраз и замолк, явно чего-то ожидая. Неожиданно большой плоский камень бесшумно отодвинулся в сторону, открывая большой вход в пещеру.

– Метра три на два, – прикинули парни.

Шаман, напыжившись, пробулькал что-то на местном наречии и ткнул пальцем в Кошкина.

Уно перевел:

– Тебе первому.

Иван не стал спорить и шагнул в полумрак пещеры.

На удивление, темно не было – на стенах рос какой-то светящийся лишайник. Пройдя по песчаному полу метров пять, наткнулся на поворот влево. Дальше обнаружился небольшой зальчик с более ярким освещением, в центре которого неожиданно запульсировал круг двухметрового диаметра. Вернее, пульсировала его внешняя кромка эдаким нежно-розовым цветом, но не это поразило Кошкина. За кругом отчетливо просматривалась металлическая овальная дверь.

– Что за фуйня? – пытался осмыслить происходящее майор.

Тут же раздался мелодичный, но сварливый женский голосок:

– Сейчас же перестань ругаться, не люблю я этого. Встань в круг, не бойся. Тебе ничего не угрожает.

Ошарашенный Иван подчинился.

Круг на миг вспыхнул золотым светом.

– Позови своего товарища, отсканирую сразу обоих, чего время терять, – промурлыкал тот же голосок.

Таща за рукав Юсупова, Иван втолковывал ему на ухо:

– Ничему не удивляйся и главное – не матерись.

Мачо хлопал глазами и согласно кивал башкой, но, встав в круг, забыл все наставления и один в один повторил вопрос командира:

– Что за фуйня?

Иван запоздало толкнул его в бок.

Женский голос зазвенел от возмущения:

– Молчи, матерщинник, а то в угол поставлю. Ты у меня похихикай, похихикай.

На Илью накинулся Кошкин:

– Замолчи, дурак, а то влипнем из-за тебя по самое немогу!

– Слушай старших, Аника-воин. Все встали, стойте спокойно.

В круге вспыхнул золотистый столб, упершийся в каменный потолок. Сканирование длилось недолго – минут пятнадцать, после чего овальная дверь распахнулась и женский голос пригласил внутрь:

– Следуйте по светящимся стрелкам.

Пройдя метров сто, вошли в кабину лифта, который с жуткой скоростью доставил их в пункт назначения. Пройдя через очередную отодвинувшуюся переборку, попали в самую натуральную рубку управления.

– Ешкин кот, никак космический корабль, – вырвалось у Ивана.

Мачо ошарашено вертел головой.

Нежный голосок подтвердил:

– Совершенно верно, вы находитесь на крейсере дальнего прыжка «Пересвет».

Мачо не удержался и забегал по рубке:

– Так вы наши, русские? Как вы сюда умудрились вляпаться? Где вы, девушка, покажитесь.

– Я перед вами, справа окошечко, видите? Меня зовут Искин 23–12. Не имя, а сплошное издевательство, не находите? Ребята, садитесь поудобнее, поведаю нашу печальную судьбу. Как вы поняли, наш крейсер из 2312 года, был построен на стапелях Луны, экипаж – двести пять человек. Наша пятая экспедиция имела задачу вырваться за пределы Солнечной системы. Четыре предыдущие сгинули безвозвратно. Кто-то или что-то нас упорно не пускает. Вот и мы при выполнении дальнего прыжка во время так называемого нуль-перехода оказались на матушке Земле. Управление кораблем оказалось невозможным, слишком все быстро произошло, больше половины экипажа погибло. Дальше оказалось, что передняя часть крейсера находится в южной части Африки. Но самое трагичное – то, что «Пересвет» провалился во времени. Мы оказались в 1036 году от Р. Х. На данный момент в живых не осталось никого, несмотря на продолжительность жизни в двести пятьдесят лет. Одна я тут горе мыкаю среди диких аборигенов, – вдруг запричитала Искин.