Князья Русс, Чех и Лех. Славянское братство

Дружина быстро выполнила его приказ и быстрым шагом направилась навстречу словенам; воевода гаволян повел свои отряды на лютичей. Началось ожесточенное сражение.

Русс метался между своей дружиной и отрядом гаволян. Он видел, как умело сражаются его дружинники. Они надежно держали строй; на место погибшего из глубины построения тотчас заступал другой воин; действовали они короткими римскими мечами, которые в тесноте были более эффективны, чем длинные; по команде десятников первая линия бойцов уходила назад, и тотчас на ее место заступала вторая, потом третья, четвертая, а потом снова первая, вторая, третья, четвертая… Русс видел, как перемалывали его воины силы противника, прокладывая себе дорогу. Еще немного, и враг не выдержит удара, дрогнет и побежит… Как там назади, у гаволян?

Гаволяне пока держались, Русс видел, как на белом коне метался Лютобор, подбадривая своих соплеменников, однако все усилия его были напрасны. Еще чуть-чуть, еще немного, еще чуть попридержать его, не дать ударить в спину дружины!..

Наконец дружина прорвала центр обороны словен, разорвала их линию надвое и погнала перед собой. Русс облегченно вздохнул. Угроза полного окружения и уничтожения его войска миновала, можно было пару сотен дружинников перекинуть против Лютобора. Он повел их обходным путем и ударил вбок войску лютичей, стремясь отрезать их от города. Лютичи стали пятиться, а затем начали втягиваться в крепостные ворота.

Русс не стал преследовать противника. Ему было не до этого. Воины были измучены до предела. Положив погибших на телеги и захватив раненых, он двинулся в сторону Вышковца.

Русс шел пешком, ведя за собой коня. Так легче думалось. А размышлять было о чем. Все было продумано, просчитано. Ничто, кажется, не мешало созданию единства славянских племен. И вдруг одним разом все рухнуло. Из-за простой случайности. Из-за того, что встреча его с Велиной произошла три-четыре дня назад, а не неделей позже. Нет, он не кается и никогда не будет сожалеть о том, что произошло тогда, в светлице Велины, это останется в его сердце навсегда, он будет верен этой встрече, он никогда не откажется от Велины, их пути соединились, и теперь навечно. Но кто бы мог подумать, что любовная встреча может повлиять на жизнь племен, что развернет их судьбу в совершенно другую сторону, нежели намечали их правители?..

Как обернется сражение у Радигоша для него, Русса? С одной стороны, он не выполнил указания Воимира добиться победы бескровным путем, но это произошло не по его вине. Кто мог предполагать, что Добран перейдет на сторону Лютобора?.. К тому же, несмотря на то, что противники заманили его в ловушку, он, благодаря выучке дружины, сумел предотвратить разгром войск и вывести их с наименьшими потерями. Должны же в конце концов оценить его полководческие способности!..

А что оценка его действий будет неоднозначной, он не сомневался, потому что и сам не знал точно: добился он победы или потерпел поражение? Вроде бы разогнал войска словен и вогнал в крепость рать лютичей. Но поставленной цели — добиться единства славянских племен — он не достиг, стало быть, все потери прошли впустую…

Жители города встретили возвращение войска глубоким молчанием. Только изредка раздавался женский плач и причитания, это жены и матери оплакивали убитых или сокрушались при виде раненых.

Воимир встретил Русса на крыльце своего дворца, долго молча смотрел на него, затем произнес глухим голосом:

— Пойдем в горницу, расскажешь, как было.

Круто повернулся и ушел в дверь. Русс двинулся вслед за ним.

В горнице сели за стол друг против друга. Воимир, не глядя ему в лицо:

— Слушаю.

Русс рассказал все как было.

Воимир выслушал не перебивая, спросил отрывисто:

— И почему же Добран изменил?

Русс отвел глаза в сторону, ответил:

— Не ведаю о том.

— А я знаю! — хлопнул по столу Воимир. — Добрана мы встретили честь по чести, ожидалась свадьба, а ты тут шашни устроил с моей дочерью! Мне только что доложили, как вы миловались! И чем обернулись ваши шуры-муры? Сотнями раненых и убитых, раздраем между племенами! И ты ни о чем не ведаешь? Ее я уже запер в светлице, пусть посидит с полгодика, подумает, как хвостом вертеть. А тебе я так скажу: скатертью дорога! Вон из стольного города на все четыре стороны!

Вид Воимира был страшен. Если бы Русс что-то ему возразил, он, возможно, бросился на него с мечом. Но Русс покинул горницу, а выйдя на улицу, взял под уздцы коня и побрел к крепостным воротам. Он знал, что теперь ему путь один — в родовое селение к отцу и матери, что будет он призван к князю только во главе родового воинского отряда в случае какой-нибудь войны, а что касается Велины, то о ней он боялся думать…

— Ну что, великий князь, свергли тебя с престола? — раздался рядом шутливый голос, и Русс увидел Могуту. — Долго бушевал Воимир?

— Нет. Просто выгнал — и все.

— И того достаточно. Так куда теперь лыжи направил?

Русс неопределенно махнул рукой.

— Красноречивый ответ.

Могута пошел рядом с ним. Изредка поглядывал на него веселыми глазками.

— Значит, между двух огней попал?

— Было такое.

— Как же удалось вырваться?

— Дружина спасла. Недаром месяцы траву на лугу топтали.

Могута крякнул, долго молчал.

Наконец сказал:

— Пойдешь ко мне. Дам я тебе для начала тысячу воинов, будешь с ними заниматься. А потом, как средства накоплю, работы прибавится. Согласен?

— Конечно.

— Ну вот и хорошо. Прямо сейчас и отправимся. Хорошее дело следует продолжить.

IV

Хотя войскам лютичей и пришлось отступить в город, хотя Русс и сумел выскользнуть из ловушки, Лютобор чувствовал себя победителем. Не удалось заставить его встать в подчинение к другим князьям, связать себя договором. По-прежнему оставался он вольным и свободным вождем своего племени, мог поступать так, как хотел, как указывали ему вековые обычаи.

Согласно своей широкой натуре, приказал он выкатить на улицы бочки с пивом, вынести закуски, а сам отправился в свой дворец. На крыльце его встретила княгиня Херта, маленькое, хрупкое существо. Происходила она из племени лангобардов. Удивительной была ее судьба. Много лет назад отправился он в набег на германские земли. Это был один из многих разбойничьих набегов, которыми изобиловала жизнь того времени: то германцы нападут на славянские поселения и пограбят, то славяне пройдут огнем и мечом по территории германских племен, возвратясь с награбленным имуществом, скотом и рабами. Почетное дело тогда было — грабеж! Так случилось и на этот раз. Избрали лютичи обходной путь по труднопроходимым лесам и дебрям и вырвались на простор, где среди лугов и пашен стояли дома лангобардов. Жители в панике бросились в разные стороны, некоторых рубили без жалости, иных захватывали в плен и уводили, из помещений вытаскивали что можно.

Дома лангобардов были длинные, наполовину зарытые в землю, на крышах иных росла трава и по ним гуляли козы и овцы. Они не интересовали Лютобора. Он выбрал высокое строение, которое говорило о богатстве хозяина. В длинном помещении, с подпиравшими крышу столбами, стояли резной стол, укрытые коврами скамейки и лавки, на стенах висело дорогое оружие, нарядная одежда. Он уже кинулся подбирать, что подвернется под руку, но тут заметил забившуюся в угол девушку. Она большими глазами со страхом смотрела на него. Сначала он не обратил на нее внимания, но потом вдруг подумал, что здание могут поджечь и она погибнет в пламени. Бросив вещи, Лютобор подскочил к ней, поднял на руки. Она была легкой, как пушинка. Девушка слабо пискнула и сжалась, в глазах ее застыл ужас. А у него почему-то сердце зашлось от жалости.