Ко времени моих слёз

Шаман, сидевший впереди, рядом со Штирлицем, оглянулся. Его взгляд был полон подозрений, и Максим понял, что бурят чувствует биополе Гольцова. Но доставать сканер и включать не стал.

– Может быть, расскажете все же, почему вас преследуют эти типы?

Арсений Васильевич потускнел, откинулся на сиденье. Молчал несколько минут.

– Вы уверены, что вам это нужно знать?

– Уверен! – твердо сказал Максим. – Это нужно не столько мне, сколько вам. Если мы не будем знать, что происходит, мы не сможем защитить вас от бандитов.

– Это не бандиты – линоры, носители определенной программы. Они люди толпы, люди стаи, которых легко запрограммировать. – Гольцов криво улыбнулся. – А я люблю простых, искренних, скромных и добрых людей, твердых в своих убеждениях. Их нельзя купить или заставить предать, они переходят на другую сторону только добровольно. Часто – не понимая, что делают.

– Я тоже люблю простых и добрых. – Максим загнал нетерпение поглубже, чтобы не спугнуть собеседника. – Люди толпы, как правило, не имеют души, они в какой-то степени биороботы.

Гольцов посмотрел на него с любопытством:

– С чего вы взяли?

– Иногда мне удается почитать кое-какую специфическую литературу, открывающую другие горизонты. Может быть, именно поэтому я и работаю в Отделе.

– Каком отделе?

– Я уже представлялся, вы забыли. Наша служба занимается контактами с экстрасенсами, изучает паранормальные способности людей. На вас мы вышли по указке сверху, начальство вдруг выдало координаты и послало группу в Жуковский.

– Я не экстрасенс.

– Но «Беркут» реагирует на вас!

– Я не экстрасенс, – повторил Арсений Васильевич, не уточняя, что такое «Беркут». – Я экзор.

– Вот и расскажите об этом поподробнее.

Гольцов снова замолчал на несколько минут.

Ровно гудел двигатель, шуршали шины, лучи фар выхватывали впереди асфальт дороги, изредка отражаясь от столбов и указателей по обочинам.

Наконец Гольцов заговорил:

– Я экзор – оператор внешней коррекции… как я им стал, вам знать необязательно, это случилось давно. В мои обязанности входит поддержание психоэнергетического равновесия на Карипазиме, в одной… м-м, в одной из метавселенных Мультиверсума.

Штирлиц оглянулся.

Машина вильнула.

– Не отвлекайся, – недовольно буркнул Максим, прочитавший во взгляде капитана: а не болен ли головой наш клиент?

– Где это? – спросил Максим.

– Вам показать пальцем? – иронически осведомился Гольцов.

Максим покраснел от досады, радуясь тому, что в кабине темно.

– Я имел в виду – на Земле, на другой планете…

– Даже не в соседней галактике. Карипазим действительно является метавселенной, а где она располагается, я не знаю. Думаю – за пределами нашей собственной метавселенной. Я связан с ней лишь энергоканалом. Был связан.

– Что же случилось?

Гольцова в очередной раз охватил ступор, будто он проваливался куда-то, в иное время или иное пространство.

– Я отказался сотрудничать с…

– С кем?

– С Диспетчером…

– Кто это?

– Тот, кто отвечает за деятельность экзоров и линоров… внешних и внутренних линейных операторов.

– И он послал команду, чтобы вас отрезвить? – догадался Максим.

– Команды такой нет, просто в людей всаживают программы…

– И они делают дело! Никто и ниоткуда! А потом снова превращаются в обычных людей… или умирают.

– То есть как – умирают? – не поверил Гольцов.

– Очень просто, перестают дышать. Если вы правы и в этих людей внедрены были некие программы действия, то они вполне могли иметь и финальные файлы самоликвидации.

– Боже мой! – прошептал Гольцов. – Я совсем не думал… Так вот почему погибли те люди…

– Какие?

– Ко мне приходила милиция… тогда, наутро после того вечера, ко мне пришли двое из милиции и сообщили о трупах в машине… я грешным делом подумал сначала, что это вы их…

– Не мы.

– Теперь я понимаю…

– Да уж, дела вокруг вас разворачиваются серьезные. Думаю, вам будет лучше отсидеться какое-то время у нас.

– Я понимаю…

– Только я вас прошу, не рассказывайте нашему начальству о своей… э-э, «внешнекосмической» деятельности. Запросто можете заработать реноме психа.

Гольцов пожал плечами:

– Ну и что? Или вы тоже мне не верите?

Максим усмехнулся:

– Если бы не ваша дочь, наверное, решил бы, что у вас крыша поехала. Но, как говорил классик: «Вселенная более необычайна, чем мы можем представить». Почему бы и нет? Я не вам верю, а в то, что мир наш более сложен, чем принято считать.

– Спасибо.

– Не за что.

Еще помолчали.

Гольцов вздохнул, сказал с прорвавшейся тоской, не обращаясь ни к кому в особенности:

– Жаль только, что правила Игры назначаются не нами…

Максим не совсем его понял, но продолжать тему не стал. Хотелось спать и ни о чем не думать.

В Москву приехали ранним утром. Отвезли Гольцова в Управление, сдали под охрану Отдела. По телефону доложили полковнику о выполнении задания.

– Живи, майор. – буркнул в ответ Пищелко, явно не обрадованный тем, что его подняли ни свет ни заря. – Но запомни: впредь замазывать твои промахи я не намерен. В десять ко мне, с докладом. Все!

– Получил? – поинтересовался Штирлиц, заметив шевельнувшиеся на щеках командира желваки. – Медаль за службу?

– Орден, – мрачно ответил Максим. – Можешь идти досыпать.

Райхман подставил ладонь, Максим хлопнул по ней своей ладонью. На пороге капитан оглянулся:

– А вообще жаль мужика. Похоже, он вляпался в нехорошую историю. Может, не стоило его привозить сюда?

Максим молча махнул рукой: иди, мол. Он думал о том же.

СИСТЕМА

Три полевые анизотропные оболочки одна в другой. Принцип матрешки. Оболочки невидимы человеческому глазу, но пересечь их, не зная свойств каждой, а главное – координаты кодированных окон входа, невозможно. С виду же – невзрачное строение типа элеваторной станции: круглые бетонные башни, несколько окошек, унылые серо-зеленоватые цвета, запустение кругом, мрачный пейзаж, пустырь. В принципе, здесь когда-то и в самом деле располагалась элеваторная станция колхоза «Путь Ильича» в глубинке Саратовской губернии. В девяностых годах двадцатого века колхоз умер, хозяйство распалось, а новой власти было не до восстановления заброшенных башен, давно переставших выполнять свои функции. И даже потом, в начале двадцать первого столетия, когда были созданы вполне рентабельные сельскохозяйственные предприятия, окраинные земли колхоза «Путь Ильича», а ныне – совхоза «Свобода», так и остались неиспользованными. А вместе с ними продолжал выситься в гордом одиночестве старый элеватор, к которому вели две заросшие бурьяном дороги. Восстанавливать его никто не собирался. Да и не смог бы физически. Потому что именно это строение избрал своим временным обиталищем, изменив весь внутренний объем и интерьер, некий житель, которого далеко за пределами России, Земли и вообще Солнечной системы знали под псевдонимом Диспетчер.