Кочевые дороги

Я уже знал тридцать с лишним слов, в чем сравнялся в Эллочкой Людоедкой, и это меня несказанно радовало. Есть основания для того, чтобы смотреть в будущее с оптимизмом. Я уже уловил ритмику здешней речи и узнавал многие слова – основа языка, всё-таки была тюркской. Всё довольно быстро укладывалось в голову. Настропалил девок готовить жрачку и набирать воду, а сам пошел смотреть, что ещё можно забрать со стоянки.

На месте падения дома Ашеров я обшарил трупы моих тюремщиков, забрал всё, и что у меня отняли и прихватил боевую добычу. У бугра была нычка, я её видел. Он крысятничал от своих же. Из ямки, из-под камня, я вытащил увесистый мешочек. Развязал тесёмки – ого! Монет двадцать, все золотые и ещё камешки. Тогда я решил провести учёт, если меня ограбят ещё раз, то я буду знать, на какую сумму мне печалиться. В итоге оказалось тридцать восемь золотых, сто двадцать серебряных, триста с лишним меди и камешки. В плюсе куча оружия, обуви и одежды. Я подмёл всё подчистую и перетащил поближе к своим девочкам. К моим малышкам. К цыпочкам. В хозявстве всё сгодится.

К моему последнему заходу был готов харч. Я выдал полиэтиленовую скатерть, девушки долго цокали, богатая вещь! Ни у кого такой нет. Сервировали, как положено, в пиалы разлили кумыс, а хавчик разложили в миски. Я себе плеснул в пластиковый стаканчик водочки. Стаканчик у девушек тоже вызвал тихое восхищение. Сели мы, а девахи на меня внимательно смотрят и молчат. Э-э-э-э… что-то надо сделать? Молитву, может? Я пропел по-русски "Отче наш", а сверху привинтил Маниту и Тэнгри. Плеснул в костёр водки, которая вспыхнула синим пламенем. Это снова у девушек вызвало восторг. Кажется, проканало. Ну и порядочки у них. Ещё раз опомнился: ритуалы, ритуалы, возведенные в ранг закона. Пока я не съел первую ложку варева, ни одна не прикоснулась к еде. Потом дружно принялись навёрстывать упущенное. Когда всё наелись и опять на меня смотрят. Мля… вот так Штирлицы и попадают в застенки гестапо. Я судорожно вспоминал, ну что еще??? Потом непроизвольно рыгнул, да простят меня дамы. Дамы не только простили, но даже и обрадовались. Встали из-за импровизированного стола, начали собирать миски-ложки. Я остатки еды в котелке отнёс своим сидельцам. Без ложки, пусть упражняются.

В бывший бассейн ещё поднабралось воды. Жаль, что в этой луже никак нельзя было ни постирать, ни искупаться. Это угнетало. Я разделся и намочил старую майку и обтерся. Переоделся в чистое бельё, сменил носки. Хорошо, что есть пена для бритья и лосьон. Тут же по ходу дела изобрел новый способ бритья – побрился кассетой, без станка. Мне не повезло с бородой, у меня она растёт какая-то пегая и клочковатая. Все почему-то считают, что с бородкой я – вылитый Ульянов-Ленин, а это меня бесит. Я не хочу быть вылитым кем-то. У меня достаточно всего, чтобы быть самим собой. А усы у меня великолепные. Немного почувствовал себя человеком. Девахи, видя такое дело, тоже решили устроить гигиенические процедуры. Кто говорил, что степняки не моются годами? Не знаю, не моются, видимо, только вынужденно, из-за отсутствия воды. Развернул вуайеристов мордами в степь, чтобы не вводить их в искус. Сидят, молчат. Нахохлились, как мартышки среди зимы в новосибирском зоопарке. У женщин мои парфюмы вызвали живейший интерес, но были отогнаны, ибо возможен футуршок. Точнее, я попросту боялся, что они весь лосьон выльют на себя. Как Эрнестина Ивановна Пуанкаре, только без смертельного исхода. Теперь девушки так и норовят потереться возле меня. Я так вкусно пахну! Для поддержания реноме богатого и щедрого ранчерос, я помазал каждой меж грудей своим одеколоном. Соответственно, мне снова приспичило отвести кого-нибудь из своих подружек в сторонку, для свершения вполне понятных действий. Для сексуал харасмента я выбрал Даяну, которая постарше. Она благосклонно приняла мои намеки, и мы отошли подальше, за сельскую ограду. Я при этом заметил недовольную физиономию Алтааны. М-да. Пришлось, чуть позже и её приласкать. Многожёнство, это вам не тут. Показалось мне, что запах недорогого лосьона действует на красоток возбуждающе.

Надо проводить допрос подонков. Сами сидельцы – душераздирающее зрелище. Я вытащил из заднего кармана золотую цепочку с медальоном и сунул каждому под нос. Все помотали отрицательно головой. Значит, еще одна тайна, покрытая мраком. У кардинала я увидел на шее бляху, потянул её на себя. Почему это не все ценности сданы в ЧК? На бронзовой бляхе вполне чётко была изображена пятиконечная звезда с серпом и молотом.

— Товарищ, а ты-то ху… что здесь делаешь? Центральный комитет послал тебя проводить агитационную работу в басмаческих бандформированиях, а ты здесь сидишь? Я буду докладывать о твоей неорганизованности комиссару Туркестанского ЦК товарищу Сухову! — я решил пошутить. И, как обычно, неудачно.

— Да, табаарыс комисаар, я не басмач, быр-быр-быр-быр комитет, — зачастил бандит.

Очень содержательно, конечно, но, по ходу, чувак знает такие умные слова, как комиссар и товарищ. Вдобавок носит значок с серпом и молотом. И утверждает, что не басмач. Это несколько напрягало и добавляло новые грани в мутную картину мира, которая у меня сложилась в голове. Как всё было хорошо. Белое – чёрное, хорошие парни – плохие парни. А теперь ещё и комиссары. Не хватало влезть в разборки местных басмачей и красных революционных отрядов, которые от бандитов мало чем отличаются. А эти кто? Которых я заковал? И ведь не спросишь их, знаний языка не хватает, да по любому, каждый бандит готов скосить под борца за справедливость. Может эти тётки, которых я так усердно огуливал, и есть освобожденные женщины Востока? И сейчас примчится местный Абдулла и поставит меня раком? Мне срочно захотелось вернуться к самолёту. Забрать автоматы, динамит и гранаты Ф1, вырыть окопы полного профиля и занять оборону.

Катастрофически не хватало информации, чтобы делать какие-либо выводы и принимать решения. Если я не могу решить проблему рационально, значит, её надо решать иррационально. Это мне в прошлой жизни всегда помогало. Чтобы отключится от суетного, я разложил тряпицу и начал заниматься пистолетом. Система незнакомая, я так-сяк покрутил его, но приловчился разбирать и собирать. Смазывал, протирал, наводил, короче, глянец. Потом взялся за патроны. Все перебрал и каждый протёр масляной тряпкой и проверил капсюли. Вроде всё в порядке. Сложил патроны в полиэтиленовый кулёк. Кобуру смазал бараньим салом, чтобы размякла. Пока возился, мысли немного упорядочились, не всё так страшно, как его малюют. Что-то ты, брателла, сильно морщишь лоб, сказал я себе. Не надо выдумывать проблем, которых нет. Не только бытие определяет сознание, но и сознание определяет бытие. Что-то смутно мне подсказывает, что надо перестать изображать из себя страдальца. Засунуть в задницу опыт последних лет жизни и культивировать свои детские воспоминания. На этой оптимистической ноте я закончил совещание с самим собой.

Теперь, по-хорошему, надо бы пострелять, а то оружие новое, непривычное. Для стрельбища найти какой-нибудь закуток, а то начни я сейчас палить, местные совсем с ума сойдут. Пошел исследовать покинутый оазис. Мы-то разместились на краю бывшего селения. Село, как село. Или аул. Дувалы, сакли, арыки. Запах пыли и вечности. Если смотреть от источника на запад, то виден небольшой уклон в сторону аула, а дальше – долина и холмы. Видно далеко, километров на тридцать. Вода от источника когда-то из бассейна по арыкам текла сначала в аул, потом – дальше, в долину. Сейчас водичка утекает в трещину. Смотрю село дальше. Половина домов перекосилась, некоторые развалились, но следов пожаров или вандализма не видно. Трещина по земле, и не одна. Зашел в пару домов. Причем говорить, что люди жили в лачугах, будет неправильно. Вполне себе приличные избушки, не виллы, но и не глинобитные халупы. Село покидали не в спешке. Собрали все мало-мальски подходящие вещи и ушли. В оградах видны следы грядок, с засохшими останками растений. В бывших садах – высохшие деревья. Я подошел к одному, постучал по стволу. Звенит, как ксилофон. По ходу, землетрясение было, потом ушла вода. Следом за водой – жизнь. В траве прошелестела змея. Первая животная, которую я увидел в этих краях. Кругом порушенные арыки, потрескавшиеся дувалы. Здесь была развитая система ирригации. Мало того, что арыки аккуратно выложены изнутри булыжником, так еще и в наличии система шлюзов для распределения воды.

Я нашел подходящий покосившийся забор, нарисовал на нем ростовую фигуру человека, отошел шагов на тридцать и начал пулять. Первый блин комом. Ослабла пружина в обойме. Пришлось все снова разбирать растягивать пружину и дать отдохнуть металлу. Расстрелял двадцать патронов. Кое-что получается. Я в училище стрелял вполне прилично, но там стрельбище, а здесь степь. С десяти шагов в тело попаду, а больше и не надо. Снова разложил тряпицу и почистил пистолет. Оружие любит ласку, чистоту и смазку, так было написано над дверью караулки, и любил повторять злобный майор Пляко. Это мы тогда считали, что он злобный. А сейчас вспоминаю, так сердце моё преисполнено любви. Пошел я дальше смотреть аул. Нашел фазенду местного бая. Вполне приличный кирпичный особняк, без оголтелой роскоши, что не может не радовать. Интересный факт: у дома не было забора. Вместо него – ровная, когда-то бывшая живой, изгородь, в человеческий рост высотой. Как-то всё это не вяжется с моими представлениями о средневековой жизни в азиатском кишлаке. От ворот к дому идёт мощёная камнем дорожка, по сторонам её – останки деревьев. Сам дом небольшой, примерно в метров двадцать на двадцать, в один этаж. Крыша плоская, совсем как в Средней Азии. Зашел я внутрь. Вестибюль, сквозной проход во внутренний дворик. Там фонтан, шпалеры, клумбы. Что ж. Бедненько, но уютненько. Было. Сейчас кругом пыль, песок, тишина. Я начинаю прокручивать в голове планы, как бы я жил в таком доме, но спотыкаюсь на том, что воды здесь нет. Мысль думаю, как бы воду протянуть, законопатить щели в земле, или трубы проложить от источника. Сам источник расшевелить, поднять отдачу пластов. Ветрогенератор присобачить. Мечты, мечты. Обошел виллу по кругу. Сад, бассейн, цветник. Решетчатая беседка, сколочена из реек, обвита сухими лозами. Решил потренироваться, посбивать издалека сухие фрукты с деревьев. С каждым разом у меня получается точнее и мощнее. Прищурился на сухую ветку и вломил из всех сил. Ветка не только сломалась, но и улетела вдаль. С дерева посыпались остатки фруктов. Мощь! Но силы отнимает чувствительно. Надо бы осмыслить внезапно возросшие умения, дома у меня сил хватало стакан разбить, а здесь вон оно как. Может тут мана какая в воздухе разлита, а я латентный маг? И статуи в тайном городе были как живые. Что-то здесь такое, непонятное, есть.

На бездонном синем небе – ни облачка. Хрустальный купол, по которому ползет неумолимое солнце. Не могу этим ублюдкам простить разбитые очки-хамелеоны. Опять выматывающая жара, все силы отнимает. Я присел в беседке немного отдохнуть. Полная тишина. Это напрягает, оказывается. Нет привычного шебуршания насекомых, щебета птиц, шума ветра. Издалека едва слышны разговоры женщин возле источника. Я стал рассматривать золотой медальон. Я качал цепочкой, как маятником, вперед-назад, вперед назад. Золото поблёскивало, монотонное качание навевало на меня дрёму. Я покачнулся и чуть не брякнулся носом в песок. Чёрт. Я смутно видел что-то, кажется белых лошадей. Надо садиться в следующий раз поудобнее, чтобы носом не клевать.

Поднялся я, скрипя суставами, и пошел смотреть, сколько у нас набрано воды. Вечером можно было бы двигать в сторону человечества, а то со жратвой у нас кисло. Я цыкнул зубом. Зуб вылетел. Немедля залез клешнёй в рот, проверять, что там у меня осталось, или мне пора переходить на манную кашу. Пошатал зубы. Мост из кобальт-никелевого сплава, который и так перекосился от кулаков моих пленителей, вывалился вместе с тем, на чем он держался. Фигня какая-то, я что, теперь шамкать буду, как столетний дед? Расшатал остальные зубы и повыковыривал все. Десны опухли, и, в свете моих удивительных физиологических превращений, я не удивлюсь, что растут новые зубы. Что ж, посмотрим. Настроение поднялось, я хихикнул: буду вечно молодым, вечно пьяным. Если это всё так, то мечта человечества для меня лично – сбылась. Всё говорило об этом, хоть я и боялся верить: и окрепшие мышцы, и улучшившееся зрение, и беспрецедентная половая активность. А резкие перепады настроения – это у меня нынче переходный возраст, я еще раз посмеялся, представив на своём лице юношеские прыщи.

Меня сейчас беспокоит вопрос, что делать с моими пленниками. Никакой практической пользы от них, кроме переноски тяжестей, я не вижу. План "А" предусматривал, что я забираю коней, освобождаю бандитов и машу им ручкой. Теперь же что? Грохнуть кардинала, а потом с другими хлопцами половить рыбку в мутной воде? Это если здесь гражданская война и каждый сам себе власть, и надо создавать свою собственную банду. Иначе меня будут иметь все, кому не лень слезать с коня. Патронов на всех не напасёшься, даже если я заберу все запасы из самолёта. А если я всё перепутал, а такие, как серый кардинал, здесь у власти, то тогда я попал. Хотя нет. Оборванцы они и разбойники, это факт. Надо выяснить, есть ли здесь легитимная власть и что из себя представляет. Девки что-то такое говорили.