Код одиночества

Именно таким образом стало известно, что вскоре планируется осуществление неслыханной и чрезвычайно дерзкой акции – русские собираются убить мадам Татьяну Беспалофф, владелицу ряда заводов, фабрик, банков и верфей, обладательницу миллионного состояния, причем представить ее смерть как несчастный случай или кончину от естественных причин. После смерти мадам все ее богатство, согласно составленному ею много лет назад завещанию, унаследовал бы ее единственный сын Поль, находившийся в те дни в Москве. И Советы хотели наложить лапу на деньги и имущество мадам Беспалофф.

План был поистине возмутителен, но в то же время изящен и прост: не прикладывая особых усилий, Москва становилась бы владелицей десятка расположенных на Западе предприятий, некоторые из коих выполняли военные заказы НАТО, французского и американского правительств. Каким именно образом коммунисты желали заполучить состояние, ясно не было. Скорее всего, при помощи Поля Беспалофф, который, не исключено, тоже был посвящен, хотя бы и частично, в заговор – молодой человек давно не поддерживал отношений с матерью, считал ее своим врагом и был убежденным коммунистом.

– Нет, подобное полностью исключено! – воскликнула тогда Татьяна. – Господа, вы уверены, что здесь нет ошибки?

– Уверены, мадам, – ответил один из визитеров, заместитель главы французской контрразведки. – Вполне вероятно, что ваш сын намерен передать все имущество Советам, и ни один суд в мире не помешает ему так сделать.

– Поэтому вы должны обезопасить себя и немедленно изменить завещание, – вступил в разговор другой. – Не забывайте, что вы слишком много значите для западных правительств, в первую очередь для французского, и мы не можем допустить ни вашей гибели, ни того, чтобы коммунисты стали владельцами вашего состоянии и, что еще хуже, военных предприятий!

Но более всего в тот момент Татьяну занимали не вопросы национальной безопасности и составления нового завещания, а совершенно иное – она думала о сыне. Неужели он оказался заложником в гнусной политической игре? Павлуша ненавидит ее, но не до такой же степени, чтобы дать согласие на хладнокровное убийство собственной матери...

– Я уверена, мой сын к происходящему не причастен, – заявила Татьяна. – Почему бы вам не переговорить с ним? Он наверняка подтвердит, что...

– Мадам, – прервал ее один из визитеров, – ваш сын находится сейчас в Москве, и нас не особо интересует, посвящен ли он в план, разработанный, как нам удалось узнать, лично маршалом Лаврентием Берией. Он в любом случае является заложником Советов и не покинет территорию их страны, пока не даст санкцию лично маршал Берия.

– Не забывайте, если ваши заводы окажутся в руках коммунистов, это станет подлинной катастрофой, – заговорил третий «водопроводчик». – Одним махом Москва станет обладательницей множества промышленных секретов, в том числе и в военной области, что приведет к колоссальному усилению позиций коммунистов не только в Европе, но и во всем мире.

Татьяна не знала, чему верить, а чему нет. И не имела понятия, что надо делать. Инициативу взяли в свои руки представители контрразведки. Один из них положил перед ней лист с напечатанным на машинке текстом и сказал:

– Прошу вас подписать новое завещание.

Женщина прочитала его и воскликнула:

– Вы требуете от меня, чтобы я завещала все французскому государству? Это неслыханно, господа! А затем меня устранят не коммунисты, а ваши молодчики?

– Мадам, как можно! – обиделся один из офицеров.

Татьяна разорвала бумагу со словами:

– Я верю в своего сына, хотя так уж получилось, что он считает меня своим самым главным врагом. Подписывать новое завещание я не буду.

– Но в любом случае мы должны обезопасить вас, – продолжил разговор представитель контрразведки, – а сделать это в вашем особняке проблематично. Сегодня же будет распространено коммюнике о вашем внезапном тяжелом заболевании, скажем, менингитом и помещении вас в одну из больниц, где двадцать четыре часа в сутки вас будут охранять наши люди.

– А что с моим сыном? – спросила Татьяна, на что получила ответ:

– Мадам, сейчас важнее всего думать о вас, так как от вашего здоровья и вашей жизни зависит мир в Европе и, не исключено, на всей планете.

Ее препроводили в госпиталь, выстроенный на пожертвования Татьяны и названный в честь ее отца, Афанасия Беспалова. Там она оказалась в палате, расположенной на нижнем ярусе, под землей, – около ее дверей постоянно дежурили четыре человека с оружием, к ней не имели доступа ни обслуживающий персонал, ни посетители, а только ограниченный круг лиц – представители службы контрразведки.

Глава 41

Татьяна, против своей роли оказавшаяся в больнице-тюрьме, размышляла о Поле. Для него она – исчадие ада, капиталистка, женщина в черном. Сын знает, что она способствовала смерти его отца. Если бы только Поль понял, что другого пути, как отравить Яна-Алексея, у нее было! А промышленную и финансовую империю она возродила, потому что была обязана сделать это в память о своем отце.

Да, Павлуша многого не знал. Не знал, что мать любит его больше жизни. Тогда, в 1944 году, узнав, что сын попал в плен к немцам, она использовала все свои связи среди оккупантов и заплатила огромную взятку, чтобы посетить его в тюрьме. Собственно, чтобы спасти своего сына, вступившего в ряды движения Сопротивления, она и вернулась из Америки в оккупированную Францию. Как и до того постоянно вытаскивала его из тюрем и тайно оплачивала услуги адвокатов. Чтобы вырвать Павлушу из лап нацистов, она узнала и сообщила представителям Сопротивления место расположения лазарета, куда по ее настоянию перевели сына, и предоставила им оружие и взрывчатку...

Татьяна стряхнула воспоминания. А теперь контрразведка утверждает, что сын знает о том, что ее собираются убить. Нет, спецслужбы, что советские, что западные, ведут подлую игру, и она, королева, не станет пешкой в их партии! Ей так хотелось встретиться с Павлушей, прижать его к себе, поцеловать...

Однако мечте женщины не суждено было сбыться – в самом начале января 1953 года Татьяна узнала о том, что ее сын погиб в автокатастрофе где-то в окрестностях советской столицы. Ужасная новость оглушила ее: женщине было все равно, что французские контрразведчики праздновали победу и докладывали ей о провале операции, разработанной Советами. Павлуша был мертв. И его похоронили на территории Советского Союза.

Татьяна не верила в смерть сына, думала, что информация не соответствует действительности, надеялась, что Павлуша жив. Но ей предоставили фотографии с места катастрофы и снимки мертвого сына. Это было самое ужасное из того, что Татьяна видела в своей жизни. Используя связи, она потребовала выдачи тела сына – к тому времени в Москве у власти находились уже другие люди, ведь в марте умер Иосиф Сталин. Только почти год спустя после гибели Павлуши, в ноябре, из Москвы доставили свинцовый гроб, в котором находился гроб деревянный, а в нем – бренные останки сына.

Татьяна порывалась взглянуть на Павлушу, но военный медик, производивший вскрытие, заявил:

– Мадам, вы сами понимаете, что с момента смерти прошло одиннадцать месяцев и тело подверглось значительным органическим изменениям. Сохраните сына в памяти таким, каким он был при жизни.

И она его послушалась. Только спросила, точно ли это тело ее сына.

– Да, мадам, – ответил медик, – сомнений быть не может, это ваш сын, Поль Беспалофф.

– Как он умер? – спросила Татьяна. И когда врач отвел глаза, настойчиво повторила: – Я хочу знать, как он умер!