Код Вавилона

— Надеюсь, вы всегда были довольны тем, как разрешались ваши дела. Если нет, наша контора в любой момент готова выступить в вашу пользу.

— Я надеялся встретить здесь моего делового партнера…

Адвокатша покровительственно улыбнулась ему:

— Для этого мы здесь. Конфиденциальность — наше немалое преимущество.

Адвокатша глянула мимо Салливана. Счетчик денег кивнул ей и покинул помещение, унося дипломат с собой.

— Надеюсь, я заплатил за информацию не слишком дорого, — сказал Салливан.

— Это не мое дело.

«Какой превосходной формы ее рот», — подумал Салливан и принялся пожирать взглядом тонкие линий ее изогнутых бровей.

— Десять миллионов — очень серьезные деньги, — проворчал он и вспомнил, что в сделках по отмыванию денег ровно половина отходит отмывателям.

— Вы так считаете? — Адвокатша подвинула конверт через стол.

На какой-то момент его охватило желание перетащить ее через стол и обнять. Руки его дрожали. Затем он взял конверт.

Вскрыл его. Листок бумаги. На нем напечатана фамилия, название фирмы и город. И еще — дата, время, два места встречи.

Подняв глаза, он наткнулся на ее испытующий взгляд. Он кивнул, и она с холодной улыбкой простилась с ним.

Час спустя он уже сидел в самолете и снова и снова возвращался мыслями к этой красивой недостижимой женщине.

* * *

Вилкабамба

Понедельник

Она кипела. Обзывала себя идиоткой за то, что оказалась не готова к хитрому маневру Фолсома. Придется выложить козырного туза.

— У нас есть куда большая проблема, Хэнк, — ринулась она к своей цели. — На совести Эндрю — один умерший. На доклинических испытаниях. Если об этом станет известно, то акции рухнут, как лифт с лопнувшего троса. Мы должны подготовиться, разработать стратегию, как преподнести этот случай.

— Преподнести мертвого? — съязвил Эндрю Фолсом и покачал головой. И тут же взревел: — Нельзя допустить, чтоб об этом стало известно!

— Зоя! Смерть при тестировании медикаментов никогда нельзя исключить в принципе, — спокойно ответил председатель, неодобрительно глянув на Фолсома. — Искусство состоит во всемерной минимизации рисков, ибо последствия для предприятий, которых это коснулось, катастрофические. Падение курса, расследования, прокуратура, конфискация результатов исследований… Ты же знаешь! — Торнтен схватился за голову: — Иски о материальном возмещении в астрономических цифрах — и предприятие парализовано на месяцы. Зоя, ты хоть думаешь, что говоришь?

Она сглотнула. Выговор председателя усиливал позицию Фолсома.

— Это не останется в тайне. Дни Эндрю сочтены. Это случилось на его проекте. Он был там, когда человек умирал. Нельзя допустить, чтобы он не реагировал на внешние реалии. Не принимать рынок всерьез — это смертельно.

— Рынок. А что это такое?

Хэнк Торнтен потянулся и положил увеличительное стекло на стол. Гладкие черты его лица омрачились.

— Зоя, рынок есть искусственный продукт денег, — Фолсом высокомерно фыркнул. — Рынок — ничто без его корней. А корни его здесь.

Хэнк Торнтен указал на растения:

— Лечебные средства, которые надо найти, изучить, разработать, испытать, вынести о них суждение, произвести и довести до людей, чтобы помочь им. Только тогда, действительно только тогда, придет твой рынок, рынок денег, рынок акций. — Торнтен выдержал точно рассчитанную паузу: — Акциями рак не вылечишь, даже простой насморк не вылечишь. А служба безопасности — в твоем ведении.

Зоя обвела их гневным взглядом:

— А известно ли тебе?..

— Разумеется, я все знаю. Ты думаешь, Эндрю стал бы утаивать от меня такие вещи?

— Хэнк, ты собираешься все это провернуть под ковром?

— Я? Нет — ты.

Она отрицательно помотала головой и закрыла ноутбук. Ей стало плохо. Как она могла так неверно оценить ситуацию?

Не для того ли Хэнк все эти месяцы подбадривал ее и разоблачал слабости Эндрю, чтобы сейчас взять и окатить ушатом ледяной воды? Он любит решающие поединки и столкновения, с горечью вспомнила она. Его собственные слова. Она не подумала о том, что может проиграть в этом поединке.

— Хэнк, мне кажется, я здорово ошиблась, — она горько рассмеялась.

Он встал и взял ее за плечи, привлек к себе — так, что его рот оказался у ее уха:

— Так ничего не выйдет. Сначала убери за собой. Займись лично брешью в системе безопасности, хорошо? И потом подумай вот о чем: ты живешь в мире, который все больше и больше определяется учеными. Тут тебе нужен другой подход.

Его голос вибрировал, в нем звучали нотки увлеченности и пророческого напряжения. Его глаза цвета морской волны пронизывали ее насквозь. Когда он пускал в дело этот взгляд, его харизма действовала неумолимо, как колдовство шамана.

— Что, в конечном счете, мы все тут сегодня исследуем? — Он посмотрел на нее с вызовом. — Открой глаза, не будь мелочной, Зоя. Think big.

Эндрю Фолсом беспокойно ерзал на своем стуле.

— Неужто ты думаешь, Зоя, что я не знал, над чем Эндрю работает как одержимый? Неужто ты думаешь, что он мог делать это без моего одобрения? И надо ли тебе рассказывать, что творилось в лабораториях мира, когда этот профессор из Фрайбургского университета в Германии года три назад выступил с сообщением, что он обнаружил на хромосоме-4 ген старения?

Фолсом кашлянул, но председатель не обратил внимания на своего генерального директора.

— Мы с Эндрю ищем то же самое. Я — через растения, он — через людей. А ради этого позволено все.

Глава 15

Дрезден

Ночь с понедельника на вторник

Пиццерию подыскала Джесмин Пирссон.

— Класс! — вырвалось у Уэйна Снайдера, когда они вышли в небольшой дворик на задах пивного зала. — Хорошая наводка. Надо запомнить эту пиццерию. Почему мы раньше сюда не заглядывали?

Столы под развесистыми липами были аккуратно накрыты белыми скатертями с крахмальными салфетками. Терракотовые кадки с цветами напомнили Крису о Тоскане. Невысокие стоячие светильники с мягким желтоватым светом создавали романтическую атмосферу.

Они сели за последний свободный столик и заказали красное вино и пиццу. Джесмин Пирссон долго сидела молча, улыбаясь, пока мужчины вспоминали смешные случаи из времен их юности. Отчужденность долгих лет уступала место новому чувству близости.