Кодекс чести Вустеров

Я нахмурился. Можете мне поверить, я человек терпеливый, но меня тоже можно довести. Казалось невероятным, что после всех моих самых серьёзных последних предупреждений Споуд всё ещё махал кулаками. Я подошёл к двери и распахнул её настежь.

И точно, Споуд торчал в коридоре, как памятник охотнику в засаде. Когда наглец меня увидел, спеси у него поубавилось. Он сник и отвёл глаза. Можете мне поверить, я обратился к нему сурово и холодно.

– Что вам угодно, Споуд?

– Нет, нет, ничего, не беспокойтесь.

– Вперёд, Гусик.

Я подождал, пока жалкий трус, обогнув гориллу в человеческом облике, не скрылся из вцду, затем повернулся к Споуду.

– Споуд, - произнёс я ледяным тоном, - говорил я вам или не говорил, чтобы вы оставили Гусика в покое?

Он умоляюще на меня посмотрел.

– Послушайте, Вустер, может, вы мне позволите хоть что-нибудь с ним сделать? Пойдите мне навстречу, отвернитесь на минутку, когда я прошибу им стену.

– Даже не надейтесь.

– Да-да, конечно, как скажете.
– Он рассеянно поскрёб щёку.
– Вы прочли его записную книжку, Вустер?

– Нет.

– Он пишет, мои усы похожи на грязный след от раздавленной в раковине мухи.

– Гусик всегда был поэтом по натуре.

– Он пишет, когда я ем спаржу, начинаешь сомневаться, что человек - венец творения.

– Да, это я от него слышал. Кстати, он абсолютно прав. В будущем вам бы следовало аккуратно закладывать данный овощ в свою мясорубку, а не лязгать на него зубами, словно вы акула.

– Ха-ха! Словно акула. Остроумно, Вустер. Хорошо сказано.

Он всё ещё хихикал, правда, весьма неубедительно, когда рядом со мной появился Дживз с графином на подносе.

– Бренди, сэр.

– Наконец-то, Дживз!

– Я во второй раз вынужден принести свои извинения, сэр. Меня вновь задержал констебль Оутс.

– Ты опять с ним болтал?

– Не столько болтал, сэр, сколько помогал остановить кровь.

– Кровь?

– Да, сэр. С констеблем произошёл несчастный случай.

Моё плохое настроение испарилось как дым, и, если можно так выразиться, душа моя возликовала. Хотя пребывание в Тотли-Тауэре сделало меня толстокожим, начисто лишив эмоций, я не мог не испытать чувства глубокой благодарности к Судьбе, решившей наказать Оутса за все его прегрешения. По правде говоря, я порадовался бы больше только в том случае, если б мне сообщили, что старикашка Бассет поскользнулся на куске мыла и полетел в ванной кверх тормашками.

– А что случилось?

– На него было совершено нападение, сэр, в тот момент, когда он пытался схватить мародёра, укравшего кувшинчик для сливок.

Споуд подпрыгнул, словно ему всадили заряд дроби в одно место.

– Кувшинчик для сливок украден?

– Да, сэр.

Видимо, последние известия окончательно выбили Родерика Споуда из колеи. Если помните, он с самого начала жутко беспокоился за эту корову и пёкся о ней, как о родной дочери. Не дожидаясь продолжения истории, он умчался на галопе, а я увлёк Дживза за собой в комнату, горя нетерпением узнать подробности.

– Ну, Дживз, выкладывай.

– Видите ли, сэр, констебль находился не в том состоянии, чтобы внятно ответить на мои вопросы, но, насколько я понял, ему не сиделось на месте, и он сильно нервничал:

– Должно быть потому, что никак не мог испросить у старикашки Бассета, который, как мы знаем, плескался в ванной, разрешения покинуть свой пост и ринуться меня арестовывать.

– Вне всяких сомнений, сэр. Будучи в нервном состоянии, он испытал сильнейшее желание закурить трубку. Однако, понимая, что его могут справедливо упрекнуть за курение при исполнении служебных обязанностей, - а это могло произойти, если бы он закурил в закрытом помещении, где запах табачного дыма долго не выветривается, - он решил не рисковать и

вышел в сад.

– Черепушка у него варит.

– Балконные двери он оставил открытыми. Прошло некоторое время, и его внимание привлекли звуки, доносившиеся изнутри.

– Какие звуки?

– Крадущихся шагов, сэр.

– Ты имеешь в виду, шаги были крадущимися?

– Именно так, сэр. Затем послышался звон разбитого стекла. Констебль Оутс тут же вернулся в комнату, которая, естественно, не была освещена.

– Почему?

– Потому что он выключил свет, сэр.

Я кивнул. Мне сразу стало ясно, зачем он так поступил.

– Сэр Уаткин приказал констеблю стоять на часах в полной темноте, дабы у грабителя сложилось впечатление, что в комнате никого нет.

Я снова кивнул. Грязная уловка, которая могла прийти на ум разве что бывшему мировому судье.

– Констебль поспешно подошёл к стеклянному футляру, где хранился кувшинчик для сливок, и зажёг спичку. И хотя спичка почти сразу погасла, он успел убедиться, что objet d`art исчез. Пребывая в некоторой растерянности, констебль не знал, что предпринять, когда внезапно услышал лёгкий шум, и, повернув голову, увидел в балконных дверях фигуру. Он бросился её преследовать и почти догнал, намереваясь произвести арест, когда выскочившая из темноты туманная фигура:

– Та же самая туманная фигура?

– Нет, сэр. Другая.

– Сегодня ночью туманных фигур хоть отбавляй.

– Да, сэр.

– В дальнейшем называй их Пат и Майк, Дживз, а то мы с тобой окончательно запутаемся.

– Быть может, следует обозначить их «А» и «Б», сэр?

– Если тебе так больше нравится, пусть будет А и Б. Скажем, Оутс гнался за туманной фигурой А, когда туманная фигура Б выскочила из темноты и?:

– :стукнула его по носу, сэр.

Я не удержался от восклиц. Несчастный случай с констеблем Оутсом больше не был для меня загадкой.

– Старина Свинка!

– Да. сэр. Видимо, мисс Бинг неумышленно забыла поставить его в известность, что планы на сегодняшний вечер переменились.

– А он сидел в засаде, поджидая меня.

– Мне кажется, вы абсолютно правы, сэр.

Я невольно вздохнул. Когда я подумал о разукрашенной физиономии Оутса и представил себя на его месте: скажем прямо, Бертрам Вустер в рубашке родился.

– Неожиданное нападение отвлекло внимание констебля, и объекту преследования удалось скрыться.

– А что Свинка?

– Узнав сержанта, сэр, мистер Пинкер принес свои извинения и покинул место происшествия.

– Я его понимаю. Пожалуй, это единственное, что бедняга сделал правильно. Ума не приложу, в чём тут дело, Дживз. Я говорю о туманной фигуре А. Кто бы это мог быть? Оутс не высказывал своих соображений на этот счёт?

– Высказывал, и весьма определённые, сэр. Он убеждён, что кувшинчик украли вы.

– Я?! Прах побери, почему во всём, что происходит в этом трижды проклятом доме, виноват я?