Кодекс Херта

Блондиночка поджала губы, но потратила ещё несколько минут на попытки меня переубедить. Почувствовав, что в любую секунду будет послана в пешее эротическое путешествие, она сочла за лучшее отстать. Однако последнее слово оставила за собой:

— Жди повестки в суд, членомразь! Обвинению в абьюзе и мизогинии.

Я лишь хмыкнул. Блондиночка удалилась, но до меня докопалась Илес.

— Ты мог бы просто её дослушать, а не выставлять яйца напоказ, — с осуждением произнесло оно.

— Мне и так есть чем занимать голову, помимо пустой и бесполезной информации. Я сэкономил ей время.

— Ты нанёс ей душевную травму.

Закатил глаза.

— Тебе заняться нечем?

— Сделать мир чуточку лучше, воспитав одного мужлана — именно то, что я считаю смыслом своей жизни.

Хмыкнул.

— Илес, а не пойти бы тебе следом за этой лицемерной дурой?

Транса аж перекосило.

— Ты не имеешь права её так называть!

— Да ну? У неё нет значка альма-матер, ни на пуговицах, ни на запонках, нигде. А те, кто получают элитарное образование, скорее завернуться в использованный мусорный мешок, чем откажутся от символики своей жутко элитной школы. А значит, она тут либо через постель, либо по квоте, а скорее, здесь у нас комбо. Потому что на её сумке полный комплект, веганка, ботипозитивщица, me-too, и прочие, — парикмахер закончил с моей причёской, позволив мне, наконец, закурить. — Вот только сама она не просто образец объективизации, а прямо готовая модель для глянцевого журнала. А получается, что сидит она на двух стульях, поэтому я назвал её лицемеркой. Хочешь, объясню, почему она дура?

Госпожа директор Национальной Разведки была готова меня порвать прямо здесь.

— Она всего лишь соблюдает дресс-код!

Я улыбнулся уже не скрываясь, указав сигаретой на другую женщину. Полноватую афроамериканку, с небритыми ногами и пятнами на форме в районе подмышек.

— Ага. Как и вон та дама. Вот она здесь реально по квотам. А блондинка — просто карьеристка, пользующаяся всем, что попадает под руку. В том числе и своим телом. И кстати, я сделал ей одолжение. Об меня она просто обломает зубы. А вот если нарвётся на кого-нибудь другого... Мы оба знаем людей, что эту стервочку поставят в позу раком, затянут кожаный ошейник и заставят своей задницей заглаживать вину за оскорбление уважаемого человека до конца своих дней. И я в прямом смысле, никаких иносказаний.

Существо не определившегося гендера оставило меня в покое, зато от души повеселило. Поэтому на площадку за спиной Майки я выходил в приподнятом настроении. Камеры, свет, телесуфлер. Компания, правда, подобралась отвратительная, ни с кем из них я бы по своей воле за стол не сел. Но перетерплю. Я знаю, для чего всё это делаю.

Мигнул зелёный огонёк. Мистер Президент Соединённых Штатов Америки заговорил.

— Мои соотечественники, американцы. Наша страна первой столкнулась с явлением, до сегодняшнего дня неизвестным человечеству. Именно американцам выпала великая честь и великая ответственность вести всё человечество за собой в новую эпоху. Эпоху, когда по улицам вместе с нами будут ходить люди, способные летать, передвигать предметы силой мысли, метать молнии с пальцев рук. Этот день настал. Выступая из палаты представителей Линкольна, Джексона, Уилсона, я чувствую твёрдость и уверенность в тех действиях, что должны быть выполнены, в тех словах, что должны быть сказаны. Метачеловек существует, и он — американец.

Майки взял короткую паузу, прежде чем продолжил:

— Мой кабинет и национальное правительство формирует пакет законов и нормативных актов, оформляющих существование метачеловека. Люди со сверхспособностями — граждане США. А значит, имеют все права человека и гражданина. Соединённые Штаты Америки всю свою историю стояли на защите прав и свобод. Испытания нового дня не сломят воли американского народа. Мы не отступимся от наших идеалов, от основ, на которых зиждется американская демократия.

Ещё одна короткая пауза.

— Сегодня, когда в мире правят шовинизм, расизм и угнетение меньшинств, когда слова терпимость, интерсекциональность, толерантность, равенство гендеров попраны ногами тиранов и автократов, угнетателей и насильников, сегодня мы обязаны показать пример, стать маяком во тьме невежества и патриархального консерватизма.

Где-то в душе поднялся червячок стыда. Видеть на экране телевизора, как первые лица мешают в один словесный салат пафос и патриотизм, приправляя всё это СЖВ повесткой, я уже привык, но сам встать в их ряды был морально не готов. Хорошо ещё, не приходится делать одухотворённое лицо.

— Свободные граждане Америки. Люди всего мира. Америка, как и всегда до этого, достойно ответит на вызов нового времени. Пусть меня услышит каждый метачеловек, неважно какого цвета кожи и гендера, неважно на каком языке он говорит и в какого бога верит. Соединённые Штаты Америки станут домом для каждого метачеловека, признающего идеалы свободы и демократии. Ни одно правительство, никакой диктатор не смогут по достоинству оценить, как бесценна каждая жизнь и жизнь метачеловека в том числе. Нет никаких сомнений, что тиранические диктаторские режимы будут ущемлять и притеснять одарённых сверхспособностями людей, ставить их на службу своими кровожадным планам и целям, использовать для своей выгоды. И только здесь, в оплоте свободы и толерантности, вас примут такими, какие вы есть. Только здесь вас ждёт гражданство США, гарантирующее свободу, права и высокий уровень жизни.

А за высокий уровень жизни спросят с меня. И верность идеалам демократии тоже спросят с меня. Но не беспокойся, Майки, мне будет что сказать.

— За моей спиной стоят люди, что уже внесли вклад в завтрашний день. Уже заложили кирпичики будущего величия метачеловека-американца, будущего величия Америки. Мы, все вместе, построим новый лучший мир для каждого человека, каждого гендера, каждой расы. Боже, благослови вас и благослови Америку!

Камера мигнула красной лампочкой. Поздравляю, Джек, ты прославился если не на весь мир, то на ту его часть, где есть интернет. Хотя я себе льщу, просто один мужик за спиной президента. Никто меня и не заметил, я уверен.

— Ну? Как я выступил? — улыбнулся Майки, обернувшись к нам.

Никто не торопился поздравить его с отличной речью. Стесняются наверняка.

А затем нас проводили в конференц-зал и рассадили за столом. Жадно засверкали фотоаппараты, ослепляя и дезориентируя. Я даже едва не ошибся со своим стулом, но вовремя исправился. Покуда место моё было крайним, то шёл я первым, до самого конца стола. Только сейчас подумал, что это и такой способ указать мне моё место не только за столом, но и вообще по жизни. Наивные. Хоть и не хочется использовать подопечных, но именно дети сейчас моя лучшая защита. Я не просто так прикладываю столько сил для повышения лояльности ребят, мне нужна их верность. Власть не нужна, а вот верность и опора, делающая невозможными любые попытки сковырнуть меня с места, необходима. Вот что мне нужно. Кто-то другой на этом месте не справится. Я сам могу не справиться, но я хотя бы искренне пытаюсь сделать всё возможное. Так что совесть моя чиста.

Посыпались вопросы, к счастью, не на меня.

— О скольких металюдях уже известно?

— Какие условия им будут предоставляться?

— Как они будут служить Соединённым Штатами?

И на этом вопросы на тему закончились. Дальше говорили про деньги в основном, про повестку, и прочие политические вопросы. На последних выборах демократы вытянули голоса только за счёт повестки, отрабатывали. Меня, как и предполагал сценарий, не спрашивали.

Пока кто-то не решил от сценария отступить.

— Мистер Хёрт, вопрос к вам, — обратилась ко мне азиатской внешности девушка.

Покосился на остальных, но прямой эфир же.

— Слушаю вас, — кивком поощрил журналистку.

Придётся думать, что говорю. Здесь не за кулисы, где все всё понимают. Электорат, особенно СЖВшный, что тот капризный ребёнок. Что не по нему — сразу начинает реветь и биться в истерике.

— Как вы объясните свою связь с Алексом Траском, известным абьюзером и патриархальным угнетателем.

Спасибо, Алекс, удружил. Но к счастью, это всё детский лепет.