Кодекс Инквизитора. Книга V

Ну и ладно, наше дело маленькое: упал — отжался.

Мысленно пожелав перенестись туда, не знаю куда, очутилась напротив неказистой двери из неведомого, отливающего зеленцой металла. Многомудрый глаз Одина тут же выдал справку, а Морана удостоверила вывод артефакта:

— Орихалк. Конкретно эта дверь отлита Гефестом из щита Геракла и волос Афродиты. Безапелляционная защита от физического, механического, а также магического урона, независимо от уровня владетеля.

Глаза предательски заблестели, а руки сами потянулись к слитку орихалка — весом от полутора до двух тонн, судя по габаритам полотна.

— Даже не думай! — шлёпнув по пальцам, воскликнула Мара.

— Да я только потрогать хотела!

— Потрогать она хотела! — гнусавя и коверкая слова, передразнила богиня. — Ну потрогай, коли руки лишние!

Выудив откуда-то из многочисленных пространственных складок платья большой красный петушок, смачно лизнула, а затем подкинула вверх. Тот, взмахнув паточными крыльями, спикировал, словно лётчик-камикадзе, прямо на дверь, но, не долетев нескольких сантиметров, взорвался, обдав меня карамельными осколками.

— На полотне не было магических плетений! Первым делом проверила, — попыталась оправдаться я.

— Хорошо хоть, на это ума хватило. Орихалк — антимагический сплав, на него невозможно наложить заклятия, но он обладает энтропийными свойствами. Отсюда вытекает стойкость металла. — Морана, подмигнув, провела пальцами по шершавой поверхности.

— Вот сейчас не поняла! А как же энтропия?

— Видишь ли, девочка, я редкое исключение из правил, аномалия среди богов. Энтропия — это сила, которая разрушает и дезорганизует, но есть ещё и синтропия — сила созидания и организации. Мне подвластны обе стихии, они уравновешивают друг друга.

— Постой! Но я-то, по сути, энтропийное существо. Во мне водится скверна — квинтэссенция этой самой энтропии, так почему она для меня опасна?

— Хороший вопрос, княжна. За этим мы сюда и пришли. Чтобы упорядочить силы, привести их к единому знаменателю. Ты сейчас, по сути, — сапожник без сапог. Магической дури много, а коэффициент полезного действия — нулевой. Заходи, мила моя, будем правки вносить. — С этими словами Морана толкнула дверь, и та беззвучно отворилась.

То, что я увидела перед собой, никак не вязалось с простенькой орихалковой калиткой. Это был натуральный храм одного человека, не совсем человека, конечно, но тем паче.

Изумруд был кругом: стены, пол, потолок, пилястры, капители, фризы, карнизы, портики, барельефы, горельефы, статуи распрекрасных див и невиданных доселе зверей. Казалось, что всё это великолепие вырезано в едином изумрудном массиве, включая изумительный по красоте саркофаг. На минуту я потеряла дар речи, наслаждаясь фееричными видами.

— Тебе не показалось, — прочла мысли Морана. — Усыпальница высечена в циклопических габаритах изумруде. Хороший пример синтропии, о которой упоминала.

— Всё это сотворила ты? — недоверчиво поглядев по сторонам, задала вопрос богине.

Та лишь кивнула и, ни слова не говоря, направилась к центру мавзолея. Шли молча. Я вертела головой, пытаясь запечатлеть в памяти каждый сантиметр пространства. Мара смогла удивить. Сама того не желая, прониклась и позавидовала её силе созидания, я могла лишь разрушать, но тёмная ипостась не помешала наслаждаться фантастическими видами. На пару минут ощутила себя в шкуре любопытного Тотошки, попавшего во дворец волшебника Изумрудного города, разве что язык на плечо не вывалила от нахлынувшего восторга.

Богиня не спешила, думая о своём, а я не подгоняла, залипнув на созерцании. В себя пришла, ткнувшись носом между лопаток Мораны. Морок спал, но впечатления от увиденного всё ещё насиловали мозг.

— Магия синтропии, княжна. Обычный человек сошёл бы с ума, но ты хорошо держалась. Слюни токмо подотри. — Богиня щёлкнула пальцами, соткав из воздуха платок.

В голову пришла мысль, что Тёмная Богородица троллить изволит, но оказалось, что нет. Липкая слюна взаправду тянулась из уголка губ, капая на прикрытую бронёй грудь. Я утёрлась как ни в чём не бывало и припрятала плат в хранилище. Мало ли, вдруг артефактный.

Морана лишь ухмыльнулась, на меня глядючи.

— Доставай ключ и снимай латы, Оленька. Больно не будет.

От спокойного ледащего голоса кишечник в утробе пошёл изморозью. Вот и зачем она это сказала? Лучше бы смолчала!

Обречённо деактивировав броню, прикрыла обнажённую грудь скрижалью. Не то чтобы я стеснялась Морану… но ощущение было таким, будто сами стены усыпальницы наблюдают за незваной гостьей, просвечивая каждую клеточку тела рентгеном.

Мара коснулась рукой изумрудного короба, и плиты тотчас расцвели яркими неоновыми рунами. Красиво, но непонятно. Кажется, схожие символы встречала, копаясь в затрофееных учебниках по некромантии, но это не точно.

Загогулины плясали перед глазами, путая восприятие. Смысл попросту утекал, словно песок сквозь пальцы. Плюнув на это дело, отвела взгляд в сторону, пока совсем с ума не спрыгнула. Морана тем временем зачем-то подняла крышку саркофага.

Не удержавшись, нагло заглянула внутрь:

— А где хозяин? — выскочило у меня.

— Погулять вышел, — едко шутканула богиня. — Печать Чернобога ничего не оставила, всё забрала. Осталось лишь оружие — горько прошептала Тёмная Богородица, а мне вдруг стало стыдно.

— Извини, не хотела тебя ранить, само собой вырвалось, — искренне высказалась я, потупив очи.

— Не корись, княжна, всё давным-давно быльём поросло. Полезай в гроб, сестрица, пробил час испытания! — Голос богини разрезал тишину усыпальницы, словно нож — масло, а моя требуха вконец обледенела.

— Чего, мля?! Какое такое испытание? Мы так не договаривались!

— О каких договорах речь, букашка? Ключ по доброй воле дался тебе в руки! Судьба предопределена. Таков Рок! — прогремела Морана. От привычного дружелюбного тона не осталось и следа.

— Что значит дался?! Вообще-то, этой хренью Рюрик владел! Не хочу! Не буду! — дала я заднюю.

— Глупая! Князь не смог подчинить скрижаль. Будь иначе, ты бы её не нашла! Взгляни на артефакт, козявка, и полезай в саркофаг подобру-поздорову, назад дороги нет!

Поглядев на руки, обомлела: доселе мутная изумрудная пластина ожила и с каждой секундой, мерно пульсируя, напитывалась некротической энергией, но черпала её не из пространства мавзолея, а напрямую от меня — высасывая соки, будто пиявка.