Кодекс Крови. Книга Х
Шрифт:
Но это было ещё не всё. Альб не мог без «сюрпризов», поэтому я тщательно исследовал каждый сантиметр тела Агафьи. И, наконец, нашёл последний «схрон». В пищевод вампирше через рот Его Святейшество засунул брусок накопителя рассветной благодати. И вынуть его без травм у меня никак не получалось.
— Разрежь по трахее, чуть выше межключичной впадины и вытяни, — предложила Ольга, видя мои затруднения. — У нас людям с сильными аллергическими реакциями в этом месте обычно вставляли трубку для дыхания, и ничего выживали с обычной регенерацией. А у Агафьи и следа не останется, если кровью потом напоить.
Предложение было дельное. Особенно в свете моих лекарских возможностей. Калечить я умел лучше, чем лечить, здесь
Однако подобные советы и отсутствие какой-либо паники наталкивали на размышления о родном мире Ольги и уровне его технического и магического развития, если самый обычный человек оттуда знал такие лекарские приёмы.
Хотя, по сути, я же совершенно не знал, кем была Ольга в своих прошлых жизнях, признавая лишь полезность её нынешнего магического дара. В то же время знания и навыки зачастую были не менее ценным капиталом, чем уровень магии, что сейчас эмпатка и продемонстрировала. Сделав себе зарубку в памяти расспросить девушку о прошлом, я принялся за полевую хирургию. Когда спустя пять минут всё было завершено, порез на горле тут же затянулся после подпитки кровью эмпатки.
Теперь предстояло восстановить систему энергоканалов, для чего нужно было относительно спокойное место и время. Подняв голову на каменную башню, бывшую мне домом на протяжении двух сотен лет, я прикинул собственные шансы на вскрытие защиты без образцов крови моего прошлого тела. Признав их мизерными, решено было обратиться к профессиональному домушнику, не раз доказавшему, что ему подобное по плечу.
Я точно знал, кто сможет мне помочь. Вот только захочет ли?
Открывать собственный прокол в Хмарёво было опасно, чтобы снова не вывести святош на родовые земли, потому я обратился к Райо.
— Райо, захвати с собой Тиль и приходите в гости.
От прихода друзей я ожидал чего угодно, но не удара по морде чугунной сковородой нашей кухарки. Удар вышел что надо, у меня даже на время в глазах стало три Тильды, которые с трудом собрались в одну.
— Я тоже рад тебя видеть! — прошамкал я разбитыми губами. Хорошо, хоть зубы с ядовитыми железами не выбила.
Тильда ничего не ответила, пройдя мимо меня с гордо поднятой головой и не выпуская из рук сковородки. Но взгляд обиженной эрги всё же осмотрел меня на предмет сохранения целостности с морды до кончика хвоста, отдельно остановившись на крыльях. Здесь её невозмутимость дала слабину. Зрачки подруги расширились, почти полностью поглотив радужку, а рот медленно стал открываться.
Эон и Райо, сопровождавшие подругу, тоже последовали её примеру и принялись осматривать меня со всех сторон, будто у меня вторая голова выросла, а не крылья.
— Двухголового эрга я видел, — задумчиво пробормотал Райо. — Этим меня уже не удивишь. Но, чтобы звериная ипостась эволюционировала, превращаясь из рептилии в птицу в мгновение ока, я вижу впервые.
— Давайте мой внешний вид обсудим позже, — попытался я сменить тему обсуждения. — Тиль, впусти нас домой, мне ещё Агафью лечить. Потом обещаю отдаться в твои загребущие руки для исследования.
Подруга окинула меня подозрительным взглядом, оценила состояние Агафьи и, демонстративно пригрозив сковородой, добавила:
— Даже не надейся, что я тебя простила! Это всё только ради кровососки!
Я же всем своим видом изображая раскаяние, глубоко в душе радовался, что возвращаюсь домой, хоть и при не самых приятных обстоятельствах.
Понятная жизнь Серва рухнула в одночасье. Все его убеждения, все годы безупречной службы Ордену и Его Святейшеству в надежде исправить одну единственную оплошность молодости растаяли туманом вместе с телом погибшего господина.
Мир Серва, до того разделенный на своих и чужих, утратил краски.
Стал бесцветным. Разумом и душой бывшего паладина Ордена Рассвета завладела беспробудная тоска. Не было больше их легиона. Четыре тысячи четыреста святых воинов в один момент стали обычными людьми, выгоревшими инвалидами, лишившимися благодати Рассвета. Даже цель его жизни — обнаружение и убийство кровожадной твари, переродившейся, несмотря на все старания Его Святейшества, стала бесполезной. Сама благодать Рассвета не захотела наказывать Кровавого, напротив, наградив его собственным даром. Да и был ли он Кровавым на самом деле?Впервые Серв усомнился. Кровавый убивал много и с удовольствием. Кровавый не щадил врагов, Кровавый был человеком, а не вот этой… тварью. Кто или что сегодня выдержало удар Копья Рассвета и получило благословение, Серв не знал. Но оно не убило. Видя коленопреклонённых врагов, оно не убило, хотя имело на то полное право.
Бывшие воины Рассвета набирались сил и по одному или парами уходили с места собственного поражения. Были позабыты все обеты. Из долины вереницей, напоминающей живую змею, уходил некогда непобедимый легион Альба Ирликийского. В конце концов, остался лишь один Серв, который так и стоял на коленях, пока тень Каролийских гор не упала ему на лицо.
Почти четыре с половиной сотни лет службы Ордену Рассвета сегодня завершились. Правила слишком глубоко въелись в его душу за эти года. Была ли совесть у того, кто убивал, насиловал, грабил, пытал во имя Рассвета? Глупый вопрос. Паладин Ордена руководствовался приказами, а не мифической совестью.
Но именно сейчас, что-то незнакомое шевельнулось в груди Серва. В том месте, где раньше сияла благодать Рассвета и согревала его силой. Бывший паладин Ордена встал с колен и, пошатываясь, принялся стаскивать тела убитых в бою воинов в одну кучу. Пусть легион больше не существовал, пусть Его Святейшество погиб, пусть Рассвет благословил тварь изнанки, пусть… Но Серв не хотел бы, чтобы после смерти его кости растащили по горам дикие звери. Поэтому в сгущающихся сумерках он продолжал стаскивать тела, готовя к сожжению.
С вопросом восстановления системы энергоканалов для Агафьи удалось разобраться быстро. А ещё в процессе я понял, что не только не откатился в своем мастерстве взаимодействия с кровью после инициации Рассветом, но и умудрился сорвать ещё один узел из трёх оставшихся на сдерживающей печати. Я даже догадывался, чьего авторства был этот узел.
Но главный сюрприз ждал меня позже, когда после смены ипостаси на человеческую я разглядывал пирамидку из своей груди, которая резко подросла в размерах. Но и это ещё было не всё. Теперь в параллель с моей системой энергоканалов существовала ещё одна, дублирующая, по которой циркулировала благодать Рассвета. Как к этому относиться я не знал. По силе и потенциалу она выглядела идентично магии крови, но, в отличие от неё, была будто в спячке, никак себя не проявляя.
Почему-то вспомнился дублирующий контур, созданный мною для спасания Тэймэй. Неужели во мне создали нечто похожее? Но кто и зачем? Чтобы в нужный момент подчинить меня своей воле? Вопросов было больше, чем ответов.
Я бездумно смотрел в окно на сгущающиеся в долине сумерки. Выпитый мною легион ещё до обеда покинул место своего поражения, но внезапно я заметил одинокую фигуру, бродящую среди остатков палаточного лагеря Ордена. Фигура что-то собирала в одну кучу и снова возвращалась на поиски в центр разгромленного лагеря. Я отстранённо следил за размеренными движениями силуэта: наклон, проверка, перенос поклажи в центр, возврат, наклон, проверка, и всё никак не мог понять, что мне напоминает эта последовательность действий. Мародёрство? Пожалуй, нет. Обыск, возможно, но не перенос тяжестей.