Кодекс Крови. Книга IV

Судя по этим документам, старый барон был против брака отца с матерью не из вредности, а ради минимизации рисков для потомства. У них была разнополярная магия, отец владел огнём, а мать — водой, что в перспективе должно было дать слабое потомство с конфликтом магических сил. Именно поэтому дед заказал добыть двадцать лет назад химеру. Он оплатил создание уникального артефакта для удержания баланса враждебных друг другу магий. Но родился Михаил, у которого вообще не оказалось стихийных сил.

Я бы просидел и дольше, читая труды всей жизни старого барона, но меня из раздумий вырвал встревоженный голос Агафьи:

— Ты куда пропал? До тебя никто из кровников сутки докричаться не может! Ты там живой?

Глава 6

Дирижабль «Верный» плавно поднимался в утреннее небо столицы. Магические двигатели ровным гулом возвестили о наборе мощности и плановом выходе на крейсерскую скорость. Стальной красавец увозил в далёкие заснеженные земли необычную экспедицию, но знали об этом очень немногие. Для большинства же это был обычный рейс, перевозящий необходимый груз для Тобольска, одного из форпостов империи в Сибири.

Я в задумчивости стоял у видового окна чуть ниже капитанского мостика, откуда доносились уверенные команды Ксении Белухиной. Последние сутки вспоминались смутно, ибо пришлось крутиться как белка в колесе. Покинув родовую сокровищницу, я узнал, что в Хмарёво успели прибыть Тильда с Эоном. Им я передал на попечение химеру. Затем я успел вернуться в столицу и побеседовать с Борисом Сергеевичем и Вячеславом. Те, что удивительно, пошли навстречу моей идее про участие в экспедиции Светы с братом. Как позже оговорился сам Подорожников, сыну крайне необходимо снова почувствовать себя в строю после ранения и ситуации с Носороговым.

Кроме этого, почти полдня мы потратили с Агафьей на копирование последней версии карт изнанок, имеющихся в доступе у рода. Оказалось, что это ни много ни мало, а более полутора сотен макров с проекциями карт и условными обозначениями всевозможных особенностей местности: растительного и животного мира, климата, магического фона, полезных компонентов. Мне приходилось их изучать, запоминать, а впоследствии объединять в единый каталог через память крови. Долго, муторно, но не таскать же с собой чемодан макров с картами, если можно было попытаться создать интерактивный атлас в моей памяти и перенести его на один макр.

— Если бы кто-то ещё знал, что такое возможно, тебя бы закрыли далеко и надолго, — выдохнула с восхищением Агафья, любуясь результатом наших трудов.

А ведь я всего-то добавил в обычную структуру макра подсмотренные у алтаря Виноградовых принципы концентрации и сохранения силы. Теперь после каждого просмотра карт макр не разрушался, передавая информацию, то есть, по сути, он стал многоразовым источником информации. А с учётом моей способности поиска по памяти крови выходила вообще уникальная вещь.

Я вспоминал какой-либо вид живности или климатический феномен, и макр тут же показывал проекции мест изнанок, где подобное встречается. Единственным условием была прямая кровная связь между мной и макром.

Если же кому-то выдать такой макр, то для просмотра необходимо было бы громоздкое стационарное устройство, какие стояли у нас в поместьях.

— Ваше сиятельство, — обратился ко мне Борзый, выводя из воспоминаний, — отряд распределён по каютам, техника закреплена в грузовом отсеке. Будут ещё какие-либо приказы?

— Будет негласная просьба, — я перевёл взгляд с серых туч, сквозь которые мы пробирались к солнцу, на кровника, — с нами едут две барышни, блондинка — моя невеста, Светлана Подорожникова, сильный маг-лекарь, и азиатка — моя хорошая подруга, немало поспособствовавшая нашей победе над Крысиными, Тэймэй Инари, маг иллюзий. Приоритет их охраны высший.

Борзый кивнул, принимая ко вниманию вводные.

— Известна ли конечная точка экспедиции? — кровник задавал вопросы по делу, но взгляд его был прикован к валькирии в белоснежном кителе, чёрных брюках галифе, ботинках на высокой шнуровке и чёрной капитанской фуражке с символом рода на кокарде. Он не первый, кто безоговорочно пал жертвой обаяния Ксении Белухиной. Ранее таким же восхищённым взглядом капитана дирижабля провожал Вячеслав Подорожников.

— Пока нет. Промежуточная цель — Тобольск. По прикидкам капитана до него порядка десяти часов полёта.

— Предполагается ли выход в город?

Я задумался. Ксения предупреждала о необходимости выгрузки спецгруза в Тобольске. На это требовалось часов шесть, поэтому решение оставаться на дирижабле или выйти прогуляться по ночному городу капитан оставила на наше усмотрение. О чём я и сообщил кровнику.

Оставив Михаила любоваться на предмет его молчаливого восхищения, я отправился к себе в каюту. Перед этим я честно предупредил Свету и Тэймэй, что собираюсь бессовестно отсыпаться после двухсуточного марафона без сна. Девушки клятвенно пообещали разбудить меня на подлёте к Тобольску и ушли изучать дирижабль. Я невольно отметил, что за ними на некотором отдалении последовало трое кровников, негласно заступив в охранение. С чувством глубокого удовлетворения я завалился спать.

* * *

Кирана торопилась. Матери становилось всё хуже. Она слабела просто на глазах. Постоянная подпитка мясом змея давала временный результат, как будто что-то или кто-то высасывал из старой охотницы все жизненные силы. Горячее питьё быстро закончилось, и Киране пришлось сделать остановку, чтобы приготовить матери отвар из растопленного льда и полезных трав. На плоской как блюдце равнине, пронизываемой ветрами со всех сторон, едва удалось найти небольшой валун, чтобы спрятаться за ним. Девушка боялась признаться себе, что тихо впадает в панику. Каждое её чёткое движение было противоположностью тому хаосу, что творился в её душе.

Дав команду собакам греть теплом своих тел Нарву, Кирана принялась договариваться с собственной магией. Ей сейчас позарез нужен был огонь, но своевольная стихия не отзывалась по первому щелчку пальцев. Девушка просила, приказывала, умоляла, обещала, но всё без толку. Тогда она призвала холод с изморозью, чтобы спровоцировать огненную магию. Оказалось, что сконцентрировать холод на одной руке, а не на всём теле — не самая лёгкая задача. Попытки с десятой у неё вышло. На правой руке сперва появилась изморозь, затем она стала утолщаться и превращаться в сплошную ажурную перчатку. В груди растекалось странное тепло, но, заставляя перчатку уплотниться до ледяной корочки, девушка ощущала самую настоящую боль. Будто бы мороз прорастал сквозь кожу толстыми сосульками-шипами наружу. Закусив губу, чтобы не застонать от боли, Кирана наращивала лёд на руке, ей нужно было спровоцировать огонь, но лишь в одном месте.

Сантиметр за сантиметром ледяная корка росла, когда её толщина достигла десяти сантиметров, Кирана не сдержалась и закричала. Вой зарождающейся метели подхватил крик и разнёс по ледяной пустыне. Арва навострила уши, опасливо озираясь по сторонам, но охотнице было не до того. Боль разрывала руку, крошила кости и танцевала свой танец на омертвевшей коже. Когда терпеть уже более не было мочи, магия огня пришла. Кирана сквозь замерзающие на щеках слёзы смотрела, как её рука пылает факелом. Лёд неохотно таял под напором пламени, когда девушка поставила на ладонь котелок с травами для приготовления отвара. Оставалось только молиться всем богам, чтобы огня хватило для кипячения. Кирана гипнотизировала взглядом пылающую огнём руку, наблюдая, как лёд медленно тает и на поверхности один за одним возникают и лопаются пузыри тепла. Пар вился над котелком, давая надежду, что всё получится.