Кодекс Крови. Книга VI

— Это Арва, волчица твоей сестры, она на пути осознания себя, но лишь в самом начале. Есть вероятность появления ещё одной эрги.

Отметив про себя, что нужно будет поговорить о процессе становления эргов, я всё же отдался ощущениям, сканируя пространство вокруг лишь на случай избегания встречи с людьми.

Мне неожиданно понравилось. Тело слушалось беспрекословно, ощущаясь словно своё собственное. Вода ласкала кожу, ни капли её не холодя. Весь тяжёлый день смывало и уносило в глубины залива. В груди зарождалось горячее пламя восторга от шальной смеси скорости, свободы и азарта. Я практически летел, не ощущая вокруг себя воды, меня уносило всё дальше и дальше, но в какой-то момент мне стало скучно плыть исключительно по проторенному Райо пути, и я в прыжке оказался посреди льда. Прохлада не пугала, напротив, хотелось нестись, ощущая ветер и скорость, раствориться в серой хмари.

И я рванул с удвоенной силой. Лёд, покрытый одеялом из снега, мягко принимал меня в свои объятья. И я летел, не разбирая направления, не реагируя на тихие смешки Райо. Его эмоции шли будто фоном моим, ощущаясь солоноватыми брызгами на душе и умиротворением, светлой радостью и удовлетворением. Они настраивали на мирный лад и успокаивали до того момента, пока пространство впереди не разорвало стихийным порталом, из которого вывалилась жар-птица. Почему-то именно этот персонаж местного фольклора пришёл первым на ум при взгляде на гостью.

Птичка пылала синеватым пламенем, топя льды залива и стремительно уходя под воду. Райо с рыком спикировал с неба, уходя на глубину вслед за огненным созданием. Ясного сознания в гостье я не почувствовал, но и сложно было ожидать ясности мысли, когда одно из её крыльев превратилось в обрубок.

Портал принялся затягиваться почти моментально, но я успел разглядеть за его пределами скалистую местность, звёздное небо и… радостного одноглазого громилу-охотника, сжимающего в руках варварски отпиленное крыло птички.

Я выпустил своих комарих, прося принести мне как можно больше его крови. Секунды таяли, пока в меня вливалась чуждая кровь с отвратительным вкусом и ещё более отвратительным прошлым. В обычное время я бы побрезговал подобным сомнительным деликатесом, но сейчас… Как только крови набралось достаточно, я скрутил охотника в жесточайшем болевом спазме. Тот упал на колени, но угасающее крыло не только не отпустил, но ещё и вцепился в него зубами, опускаясь сперва на колени, а затем заваливаясь набок. Потянуло смрадом палёного мяса и шерсти.

От портала громилу отделяло не больше пяти метров, и я рискнул.

Вывалившись по пояс из прорыва, я укусил охотника и выпустил немного яда, надеясь хоть на какое-то воздействие. И оно не заставило себя ждать. Анализировать симптомы было некогда. Главное, крыло вывалилось из ослабевших челюстей одноглазого громилы, и я успел с ним метнуться в свой мир. Портал с тихим свистом исчез, а я обнаружил на соседней льдине глубоко опечаленного дракона с темнокожей девушкой, больше напоминающей застывающую бронзовую статую, чем человека. Левая рука у бедняги отсутствовала, грудь была раскурочена. Сквозь вскрытые рёбра виднелся тлеющий уголёк, в том месте, где некогда бушевало пламя.

Судя по всему, жар-птица была эргой и умирала. С трудом добытое крыло уже не играло существенной роли. Райо укачивал девушку, бережно укачивая на крыле. Из глаз его стекали огромные слёзы. Появилась у меня одна шальная идея, но опробовать её всё же стоило. Жар-птицу было жаль по-человечески и по-звериному.

— Открывай проход в Хмарёво, может, получится ей помочь, — дал я короткую команду дракону, сам же представил Тильду до мельчайших подробностей и попробовал сам открыть себе проход в поместье. Ни черта у меня не вышло, поэтому я быстро нырнул в переход созданный Райо.

Как ни странно, но в поместье я оказался в человеческом обличье. То ли тело действительно возвращалось по привычке к исходной ипостаси, то ли родные пенаты так действовали.

Кровники сперва отреагировали агрессивно на появление дракона посреди форта, но мой выход с голым задом вслед за эргом слегка сгладил впечатление.

— Только не говори, что притащил в дом очередную женщину? — фыркнула Тильда, появляясь из темноты. — У тебя и так уже скоро гарем наберётся.

— Это не моя, — я коротко отмахнулся от предположений подруги, перехватывая девушку у Райо и не забывая про крыло. — Мне и своих с лихвой…

Дальше слушать возмущения эрги я не стал, проваливаясь в подземный зал к обелиску.

Там меня ждал не менее радушный приём.

— Явился, не запылился! — буркнул вместо приветствия алтарь. — Мы уж думали, что ты нас байкотируешь!

— Какой бойкот? Я и так нихрена не успеваю! — констатировал я очевидное. — Подохнуть успел в обед, к тебе на ужин заскочил. Уж извини, график у меня не ахти какой!

— А ты ещё часть ограничителей потерял и… — в голосе алтаря послышалась заинтересованность. — О! Оу! А как ты? И когда?!

— Ты уж прости, но меня обсудим позже. Мне бы помочь одной эрге, — я уложил практически застывшую в статую девушку и такое же каменное крыло у подножья алтаря, где нынче пустовал лишь одна выемка под элемент воздуха. — Вот, жар-птицу к нам раненную выбросило. Собрать смогли лишь по частям.

От алтаря полыхнуло пламенем, да так сильно, что девушка скрылась за алой пеленой.

— Придёшь завтра, — донеслось до меня встревоженное пожелание, — и спасибо… что не бросил, и крыло тоже.

После этих слов я обнаружил себя стоящим посреди плаца, где мелкий снежок укрывал каменную брусчатку.

— Держи, — Тильда накинула мне на плечи плащ, — а то взял моду гулять с голым задом.

— А где Райо? — удивился я отсутствию эрга.

— О, это очень интересный вопрос! — нервно хихикнула подруга. — Он отправился принимать роды!

* * *

Агафья возвращалась в особняк на Васильевском острове в задумчивости. Информация, полученная от хорошего знакомого, никак не складывалась в единую картину. Не было мотива. Впервые про старика Галапагоссова-Черепахина навести справки просил ещё Михаил, когда обратил на него внимание в приёмной императора. Тогда глава опального рода, сбежавшего со своей родины лет этак двадцать назад, организовал безобразные разборки, путём натравливания наивного Николая Виноградова. Второй раз это имя всплыло в памяти Виноградова, когда Агафья сама отправилась поговорить с ним «по душам» после поединка с Кираной. Идею с использованием проклятия в турнирной многоходовке обделённому наследнику Виноградовых подсказал также Галапагоссов-Черепахин. И вот теперь вампирша анализировала информацию с родины этого тихого кукловода.

Их род проиграл войну роду Морских львов. Причину войны никто достоверно назвать не смог. Но борьба была столь ожесточённой, что род Галапагоссовых-Черепахиных вырезали почти полностью. Очевидцы тех событий вспоминали странные ритуалы, которые победители проводили над каждым телом поверженного врага. По итогу сбежал лишь брат главы рода с несколькими наследниками из главной ветви. Остальных пустили под нож.

Кровавая резня Агафью не впечатлила. И не такое случалось на её веку. Куда больше её настораживало отсутствие внятной информации о родовой магии Галапагоссовых-Черепахиных. Из доступного только артефакторика, и то она считалась хобби нынешнего главы рода. Он в меру сил и возможностей создавал артефакты на макрах, за счёт чего остатки рода сводили концы с концами.