Кодекс Крови. Книга VII

«Если что, это не я, — по кровной связи сообщила мне Тэймэй. — Кажется, кто-то разозлил своего покровителя».

— Вызов принимаю! — с издевкой ответил Ханс. И за ним не появилось никаких божественных эффектов.

— Ханс, остановись! — послышался мужской голос от входа в бальный зал. Из-за спин в толпе к нам пробирался ещё один представитель рода Белого Медведя. — Медведь сделал свой выбор, и это не ты!

— Мы сами выберем себе нового князя! И им стану я, уничтожив этого выскочку! — продолжал рыть себе могилу Ханс.

С такими заявлениями он до поединка не доживёт. Его Белый Медведь сам прибьёт, чтоб не мутил воду. Я же принялся разглядывать новенького, с удивлением отмечая, что, кажется, его знаю.

— Мы знакомы? — прищурился я, пытаясь вспомнить место и обстоятельства встречи с новым действующим лицом, которое ну никак не было похоже на провокатора.

— Да, принц Ува, — он покосился на мой перстень и на серьгу в ухе. — Или уже граф Комарин. Мы с вами спасать людей под завал. В Дербент. Я — Эрик Исбьерн.

Точно! Одним из помощников тогда был скандинав. И ведь нормальный же мужик, на голой силе тогда таскал камни и обломки, помогая добраться к Агафье.

— Рад встрече! — искренне ответил я и протянул руку, которую тут же пожали. — Жаль, что при таких обстоятельствах!

— И мне жаль. Надеюсь, вы не судить о всём роде по один его представитель, — викинг склонил голову и зло посмотрел на суицидника Ханса.

— Не знаю, до сегодня я был знаком с двумя… ваш Ханс — третий, — я тут же прикусил себе язык, — приятного впечатления никто не произвёл, пока не познакомился с Астой и вами.

Двери бального зала распахнулись, прерывая нашу вполне мирную беседу, и герольд возвестил:

— Милостью Богов Его Королевское Величество Кристиан Блавален, король Дании.

Местные тут же замерли, склонив головы. Мы так же последовали их примеру.

На удивление, Кристиан не отправился сразу к приготовленному по случаю трону, а прошёл к нам. С символами королевской власти наперевес и с целым штатом пажей, несущих за ним небесно-синюю королевскую мантию.

— Господа, все споры прошу отложить до завтра. Сегодня любое проявление враждебности я буду воспринимать как прямое оскорбление короны. Уже завтра я готов буду выступить посредником в разрешении всех конфликтов.

— Этого не потребуется, Ваше Величество, — склонил я голову, а у Кристиана брови взметнулись в удивлении, — посредниками в разрешении нашего конфликта выступят боги. Но мы будем рады видеть вас в качестве наблюдателя вместе с Его Императорским Величеством Петром Алексеевичем Кречетом на завтрашнем поединке. Да, Ханс?

Я снова намеренно назвал провокатора по имени, ведь у них здесь не было принято всех членов семьи называть по титулу главы рода. То есть ты либо князь, либо княжич, либо никто. И в этой ситуации, называясь князем, Ханс очень сильно опережал события. Я даже не знаю, что должно было произойти, чтобы при выборе между здоровым лбом и двенадцатилетней девочкой, бог выбрал девочку. Хотя нет, знаю. Соображала и заводила друзей девочка явно быстрее и лучше, чем Ханс. Ну да не мне судить, мне просто нужно выжать из этой ситуации всё необходимое и закрыть конфликт.

Хансу ничего не оставалось, кроме как ответить:

— Будем рады приветствовать Их Величеств на поединке.

* * *

— Михаил Юрьевич, умеете вы оживить любое скучное мероприятие, — с вежливой усмешкой поздоровался император, когда мы всё же дошли до него выказать почтение. — И даже внести корректировки с императорское расписание на ближайшее будущее.

Да уж, намёк получился весьма прозрачным на моё приглашение Их Величеств наблюдателями на поединок. Как бы не старался Кристиан перевести весь конфликт в межродовую плоскость, я не желал снижать градус межгосударственного обострения.

— Прошу простить за дерзость, — чуть склонил я голову, обозначив поклон, — но раз уж Ваше Императорское Величество было наблюдателем на прошлом поединке чести с ныне безвременной почившей королевой Мадлен, то я предположил, что Вы не откажете в чести побыть наблюдателем с новым монархом по тому же вопросу.

— Не откажу, — подтвердил Пётр Алексеевич, принимая из рук сына бокал игристого вина, который предстояло поднять в честь воцарения нового датского короля. — Вот только обстоятельства столь стремительно меняются, что я был несколько удивлён формулировкой нынешнего вызова.

— Всё верно. С учётом изменившихся обстоятельств наши позиции в данном конфликте несколько изменились, но принципиальные цели остались те же.

Я принял бокал из рук сестры и, не задумываясь, изменил крепость напитка, максимально ослабляя его. То же самое я проделал с бокалами моих спутников. По всеобщей договорённости мы решили устроить день трезвости в свете возможных провокаций. Совсем не пить за здравие нового монарха не вышло бы, поэтому выкручивались, как могли. А Тэймэй и вовсе не рекомендовалось пить алкоголь. Более того, прежде чем дегустировать алкоголь, мы проверяли его на яды. И, в общем-то, не зря. Дважды нам подавали напитки с «добавками», один раз еду. А один раз принц Андрей предупредил о направленных действиях эмпата в наш адрес. Но обнаружить его среди гостей не вышло. Испарился, стоило его обнаружить принцу.

Приём для нас прошёл сродни танцам на минном поле, но всё имеет свойство заканчиваться, закончился и он. На выходе нас встретил Малькольм Блавален и сообщил, что поединок чести назначен на завтра в полдень, дабы монархи успели отдохнуть, да и мы набрались сил перед боем.

Поблагодарив главу Канцелярии, мы отправились в свои покои, где нас, оказывается, уже ждали гости.

* * *

— Я хотеть говорить с вами, граф! — обратился ко мне Эрик Исбьерн, оторвавшись от стены, к которой он привалился, нас ожидая. Был он трезв, несмотря на изрядное количество выпитого на приёме. Ещё бы, с такими габаритами. Эрик был на голову выше Ксандра и шире в плечах. Я рядом с ним и вовсе чувствовал себя как комар на фоне медведя.

— Входите, — я впустил гостя и дал знак Киране поставить личную защиту от прослушки. Стоило засверкать сперва пламенной, а затем морозной пелене, я ответил: — Можете говорить смело, у меня нет секретов от семьи.

Эрик чуть нахмурился, окидывая взглядом всех присутствующих. Он погладил в нерешительности бритый череп, сверкающий в свете макровых светильников татуировками, а затем бороду, заплетённую в три косы.

— Ай, Медведь не оставит, беда не беда, — махнул он рукой и решился, — вы правда опекать юный дитя Белого Медведя?

— Если вы о законной наследнице Михельса Исбьерна и избранной Белым Медведем княгине, — уточнил я, не совсем понимая, что он имел в виду, — то да! Мы спасли её от убийства. Ваши родичи почти избавились от неё.

— Не может быть. У нас запрет на убивать свои! — возразил Эрик. — Медведь карать! Исбьерн погибать только в бою.

Я передал Эрику заранее заготовленный на этот случай макр с отрывочными воспоминаниями Асты, дополненными моими, взятыми из крови убийц и просто увиденными своими глазами.