Кодекс Охотника. Книга XXI

— При всём уважении, Александр Сергеевич, у меня кошка дома заболела.

— Саня! — увидев меня, обрадованно крикнул Алексеев. Он, наверное, решил, что с моей помощью отмажется от нотаций старшего товарища.

Хмм… «Саня»? Как-то фамильярно, для чуть было не помершего. И да, хрен ты угадал. Уже немного зная Пушкина, уверен, что он так просто выговоры не учиняет, а только всегда по делу. Да и не дело для Абсолюта валяться беспомощным в тот момент, когда Родина в опасности.

— Рад видеть тебя в здравии! — кивнул ему, не останавливаясь. — Но вообще хочу сказать, что неблагодарная вы жопа, господин Евгений.

— Я? Что? — походу Алексеев, Абсолют Империи и любимчик всего населения, не привык к таким разговорам. — Галактионов, ты куда? Стой, поговорить надо!

— Если очень надо, полетели со мной в Иркутск. Блинами накормлю и мозги на место поставлю. Если нет, тогда отложим разговор на попозже.

Всё это я говорил, быстро удаляясь по коридору и постепенно повышая голос, чтобы оторопевший Алексеев меня точно услышал. Последние слова мне пришлось буквально выкрикнуть.

— Но ты мне должен, Женя! Как земля крестьянину должен! Запомни об этом!!!

Ну, и побежал по противопожарной лестнице, проигнорировав лифт, потому что в нём сейчас кто-то ехал.

Конечно, я сразу отправил Шнырьку посмотреть на их реакцию.

— Александр Сергеевич, вы это слышали? — недоуменно повернулся Алексеев к Пушкину.

— Слышал, Женя, слышал. А ещё видел, — откровенно потешался над ним Пушкин.

— Но этот сопляк…

— Так, стоп! — улыбка слетела с лица Абсолюта. — Галактионов кто-кто, но точно не сопляк. Если бы не он, ты бы сдох в том Разломе. И мы тоже сдохли, скорее всего. Но это не факт, — покачал седой головой Абсолют. — А вот то, что Империя потеряла бы перспективного Абсолюта Евгения Алексеева — это стопроцентный факт. Так что имей хоть немного уважения к своему коллеге и спасителю.

Пушкин на секунду задумался.

— Я так понял, что он не этот конкретный долг имел в виду? То есть, ты раньше где-то накосячил, Женя?

— Александр Сергеевич, да это такое… Разберёмся. Там совсем не факт, что я ему должен, — замямлил молодой Абсолют. Для него явно в новинку было оправдываться и чувствовать себя обязанным.

— Так, хорош, Женя! Я тебя с пелёнок знаю. Скажи прямо. Ты должен Галактионову какой-то ранний долг?

— Должен, — собрался с силами и ответил Абсолют.

— Теперь получается, что ты должен ему вдвойне. Так?

— Получается… — Алексеев понурил плечи и смущённо ковырялся ногой в полу.

— Эй, ты, прекрати это! Ты знаешь, сколько это стоит? — Пушкин рявкнул, увидев, что Алексеев сильно расстроившись, врубил ауру и носком ботинка сейчас ковырял разломный гранит в приёмной Императрицы.

— Блин, — рявкнул Алексеев. — Ну, в общем, да.

— И когда ты собираешься отдать долг, и главное, как?

— Я не знаю, Александр Сергеевич, честно. Я без понятия, что ему вообще от меня надо.

— Ну, так позвони и узнай.

— Сомневаюсь, что он будет разговаривать со мной по телефону.

— И я сомневаюсь, — сказал Пушкин и снова на секунду задумался, как вдруг его лицо просветлело. — Так, есть идея! Раз уж ты выскочил из тёплых объятий японской принцессы… — на этих словах лицо Алексеева перекосила обида и грусть, но он сдержался. — Значит, пойдешь с нами в Эпицентр. Ну, и Галактионов там будет, как только вылечит свою долбаную кошку, — усмехнулся Пушкин.

«Ни хрена она не долбаная», — подумал я про себя. — Надо будет их познакомить. Думаю, Сергеичу понравится Карамелька.

Российская Империя

г. Владивосток

Штаб Восточной армии

Железный Князь сидел на простой деревянной табуретке перед столом и задумчиво рассматривал амулет, который лежал перед ним на столе.

Сбоку, прислонившись к стене, с миской в руке, счастливо щурился Иларион, откусывая маленькими кусочками разломные лаймы и восторгаясь их «прекрасной кислинке». Годарт, не будучи дураком, от любопытства попробовал одну дольку. У него, сильного Одарённого, судорогой сразу свело челюсти, и он закашлялся. Как Ларик это ест — непонятно. Но с другой стороны, есть мудрая поговорка: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало». Но в отношении Ларика «не плакало» надо было заменить на «не скучало». Потому что, когда Ларик скучает, происходит… всякое.

Перед ним на табуретке, опустив голову, закованная в кандалы, сидела Арина Галактионова — бывшая жена Железного Князя и мать Александра Галактионова. Её приход для него был полной неожиданностью. Простились они так себе. Особенно, когда у молодой Арины поехала кукуха, и она хотела убить своего ребёнка, но не оставлять его Годарту. Хорошо что князь вовремя сориентировался. Не убил её только по одной причине — из-за самого малыша Алекса, который, благодаря ей, появился на свет. Но князь сказал, что если увидит её ещё раз, то обязательно убьёт.

И вот два дня назад Арина появилась на пороге его штаба. Князь не любил не сдерживать обещания. Но решил сначала выслушать Галактионову, потому что она провалами памяти не страдала. Если она пришла, зная характер Годарта, значит, на это были реальные причины.

Вот только разговора особо у них не получилось. Сначала он подумал, что она находится под наркотой или алкоголем. Бессвязные фразы, громкие выкрики, змеи, выглядывающие у неё из-под балахона. Судя по всему, она собрала всю свою волю, чтобы добраться до него. А здесь уже сил у неё не хватало. Но это так, как видел Годарт. А вот Иларион отреагировал странно. Он мгновенно оказался рядом с выглядящей странно Ириной, и в буквальном смысле, как охотничий пёс, обнюхал воздух рядом с ней. А затем безошибочно его рука скользнула к ней в декольте, и появилась оттуда, уже сжимающая амулет.

О, как она заорала! Сразу десяток змей вцепились в Илариона. Ну, как вцепились? Они попытались это сделать. Вот только едва коснувшись его ауры, почернели и рассыпались в прах. А Иларион с улыбкой заявил.

— Бабушке нужно поспать.

И хлопнул ей по лбу. Та осела мешком на землю. А парень был настолько увлечён рассматриванием амулета, что даже не попытался её подхватить.

— Иларион, что ты сделал? — закричал тогда Годарт.

— А что я сделал, деда? — недоумённо посмотрел на него Иларион. — В ней демоны, деда. Сильные демоны. И она страдает. Я убрал её страдания, чтобы разобраться, как ей помочь. Ведь бабушка тоже наш родственник? Ей ведь нужно помочь, дедушка?

Вот тот момент Годарт вспоминал до сих пор. Таких вопросов он давно не слышал. Такой вопрос мог только задать безмятежно чистая душа Илариона. Галактионова, правда, семья или нет? На этот вопрос сам Генри не мог ответить. Позвонить Александру? Ну, пока ему не с чем звонить. Нужны хоть какие-то сведения. Но позвонить точно надо.

Генри поинтересовался тогда, что это за амулет. На что Ларик, спокойно глядя ему в глаза, ответил.

— Здесь был демон. Теперь его нет. Сейчас он сидит внутри бабули, и привёл туда своих друзей. Но иногда они возвращаются сюда. Плохой предмет, плохой.