Кодекс жизнетворца

За чиновниками и писцами у стены видна была выглядящая ржавой фигура, одетая в простую груботканую медь, перепоясанная тяжелым черным плетеным поясом, в тускло-красном плаще из переплетающихся керамических пластин. Тирг, Задающий-Запретные-Вопросы, глубоко вдохнул азот, чтобы охладить перегревшиеся эмотивные контуры, и приготовился. Давний друг Лофбайеля, вместе с ним искавший истину, много раз наслаждавшийся его гостеприимством, когда приходил из своего одинокого жилища в горах, Тирг пообещал жене Лофбайеля, что вступится за него на суде. Тирг был далек от оптимистической надежды достигнуть чего-то полезного, он видел ревность Рекашобы и опасался, что сам факт его выступления сделает его на будущее отмеченным, подвергнутым постоянной слежке и притеснениям. Но обещание есть обещание. К тому же он даже подумать не мог о том, чтобы не попытаться помочь другу. Тирг внутренне напрягся и вцепился в край сидения.

Френнелеч осмотрел помещение.

– Хочет ли обвиняемый сказать что-то, прежде чем будет объявлен приговор?

Лофбайель попытался заговорить, но страх лишил его дара речи. Френнелеч перевел взгляд на старшину суда.

– Хочет ли кто-нибудь выступить в защиту обвиняемого?
– сказал старшина. Тирг снял свою шляпу из алюминиевой сетки и, сжимая ее, медленно встал.

– Кто выступит в защиту обвиняемого?
– спросил Френнелеч.

– Тирг, отшельник из леса, он называет себя другом обвиняемого, ответил старшина.

– Говори, Тирг, - приказал Френнелеч.

Суд и члены Совета ждали. После недолгого замешательства, вызванного отыскиванием подходящих слов, Тирг осторожно заговорил:

– Прославленные члены Высшего Совета и члены суда, нельзя отрицать, что кое-что из сказанного здесь сказано поспешно и необдуманно; если бы была возможность взвесить и поразмыслить, они не были бы сказаны. Правда и правосудие - это дело суда, и каков бы ни был приговор, я не буду его оспоривать. Но почтительно замечу, что обвинение в ереси нуждается в дальнейшем рассмотрении, и мудрейшие и старейшие кроаксийцы со мной согласятся.
– Он посмотрел на лица судей и слегка приободрился, убедившись, что его слушают.

– Ибо по определению, как нам сказано, ересь есть отрицание истины Святого Писания. Но нужно показать, какое утверждение Святого Писания отрицалось? Мы таких утверждений не слышали, и никто таких утверждений обвиняемому не приписывал. Напротив, и обвиняемый и обвинитель просто задавались вопросами. Поскольку вопрос сам по себе не предполагает ответ, никаких утверждений не было сделано, и обвинение в ереси не может быть доказано.

Некоторые члены Совета вопросительно поглядывали друг на друга, другие негромко переговаривались. Похоже, по крайней мере некоторые из них увидели дело в новой перспективе. Впервые ощутив искру подлинной надежды и приободрившись, Тирг поставил свою шляпу, сделал просительный жест и продолжал.

– Далее, с разрешения суда, я представил бы не третью альтернативу двум предложенным - ученый обвинитель заверил нас, что третьей альтернативы быть не может, - а скорее предположение, что вторую альтернативу можно разделить на два варианта, а именно: либо мир круглый, либо на рассказы путешественников нельзя опираться. Таким образом, доводя доказательства до абсурда, давая возможность своим ученикам выбирать, обвиняемый на своих уроках показывал относительность истины и невозможность опираться только на данные чувств.

На некоторых жрецов это произвело впечатление, даже выражение Френнелеча чуть смягчилось. Тирг продолжал:

– Последнее мое замечание о том, что в своей должности королевского картографа обвиняемый оказал ценные услуги Его Ве...
– Тирг уловил недовольное выражение Френнелеча и тут же поправился: - народу Кроаксии, которые особенно важны в наши дни, когда нам угрожают враги из-за рубежа. Если Жизнетворец в своей бесконечной милости послал нам картографа, мы должны хорошо подумать, прежде чем оказываться от Его дара.

С этими словами Тирг сел и обнаружил, что дрожит. Совет погрузился в обсуждение и после долгих разговоров и покачивания головами Френнелеч призвал всех к тишине и провозгласил:

– Приговор Совета: обвиняемый виновен в безответственности, неуважении и святотатстве, недопустимых у простого робосущества и тем более нетерпимых у учителя.
– Он помолчал.
– Обвинение в ереси, однако, отвергнуто.
– Лофбайель покачнулся и облегченно вздохнул. В комнате послышались возбужденные возгласы, Рекашоба гневно отвернулся, а Гораззоргио злобно взглянул на Тирга. Френнелеч продолжал: - Суд решил проявить снисходительность и приговорил обвиняемого к конфискации четверти его имущества; две яркости обвиняемый должен предаваться покаяниям в общественном месте; вслед за тем он навсегда лишается права преподавать, писать материалы для публичного распространения и вообще распространять свои идеи, мысли и мнения в обществе и во всех связанных с этим видах деятельности. Заседание закрывается.

– Встать!
– приказал старшина. Все стояли, пока Френнелеч спускался со своего трона и выходил из помещения в сопровождении своих помощников и служителей. После почтительной паузы с молчаливым достоинством стали выходить остальные члены суда. Когда его уводили, Лофбайель коротко кивнул и умудрился благодарно улыбнуться другу. Вокруг заговорили, присутствовавшие поодиночке и группами направились к выходу.

Гораззоргио подошел к Рекашобе, который собирал свои документы, глядя вслед уходящему Тиргу.

– Кто это?
– негромким угрожающим голосом спросил Рекашоба.
– Что ты о нем знаешь?

– Боюсь, что мало, - ответил Гораззоргио.
– Он живет вдали от города, в лесу под горами. Но я слышал, что он занимается Черным Искусством и колдовством. Я порасспрашиваю.

– Да, - проворчал Рекашоба.
– И следи за ним. Собери все факты и свидетельства. Нужно быть уверенным, что его-то уж красноречие не спасет, когда он предстанет перед судом Совета.

6

Карл Замбендорф родился в 1967 году в городе Верфен на севере Австрии. Он был третьим ребенком в семье, у него было два брата и две сестры, и тогда его фамилия была Заммершниг. Отец его всю жизнь проработал книготорговцем, мать - учительницей. В сравнительно раннем возрасте Замбендорф понял, что хоть его родители честны, умны, изобретательны и вообще образцовые носители всяких других добродетелей, они никогда не будут богаты, как того заслуживают, и их тяжелый труд не принесет им общественного признания и благодарности. Постепенно он понял, что эта аномалия является частью более обширного обмана, осуществляемого обществом в целом: общество прославляет на словах знания и учение, но награждает богатством и славой совсем не мыслителей и творцов, но тех, кто поддерживает его суеверия и закрепляет предрассудки. Знание - если позволить себе говорить правду, а это позволялось редко, - на самом деле враг человека: оно угрожает разоблачить миф, на котором основаны предрассудки и вымыслы общества.

В девятнадцатилетнем возрасте он покинул дом и присоединился к некоему перебежчику русскому, который вызвал немалый шум в Европе, утверждая, что был свидетелем важнейших экспериментов советских военных с медиумами. За последующие несколько лет - они оказались очень выгодными и полезными в смысле образования - юный Заммершниг разобрался в собственных способностях и талантах и почувствовал неудержимое стремление натянуть нос всей системе правил и стандартов, которым скучные унылые легковерные люди хотели бы подчинить всех. Но русский оказался не способен по-настоящему использовать возможности коммерциализованной западной культуры и средств массовой информации. Поэтому Заммершниг сменил фамилию и сам занялся своей карьерой с помощью влиятельного западногерманского издателя журналов. Через пять лет Карл Замбендорф превратился в знаменитость.

Дорога к всемирной славе открылась перед ним, когда в Гамбурге его представили доктору - неизвестно каких наук - Осмонду Перейре, исследователю паранормального и убежденному уфологисту, который написал несколько бестселлеров, утверждая, среди всего прочего, что грубо круглый по очертаниям Северный Ледовитый океан на самом деле - гигантский кратер, вызванный падением космического корабля из антиматерии; что некогда здесь находился континент с высокоразвитой культурой ("Полантида", а не Атлантида: легенда исказила действительность); и что передвижение полюса и климатические изменения, связанные с этим, лежат в основе всех мифов и легенд. Отрицательное отношение научной общественности только укрепило желание Перейры остаться в истории в качестве Зигмунда Фрейда парапсихологии; и после своего "открытия" Замбендорфа он проявил пыл и экстаз бродячего аскета, который наконец отыскал своего гуру. Какими бы нелепыми они ни были, книги Перейры приносили деньги, а это означало, что у него есть возможности вывести Замбендорфа на более высокую орбиту; и соответственно Замбендорф принял приглашение Перейры вместе с ним оправиться в Соединенные Штаты.