Мы в прошлом, дети надежды,воспитанные тишиной,шнурки вдевавшие в небо,простреленное страной.На наших синих пилоткахартековская война,застывшие слезы в горле —у вечного огня.Мы в прошлом, прошлые внуки,забывшие быть начеку,нам горнов рассыпаны звукипо черствому куску.Я чибиса-птицу не помню,а мальчик сказал – навсегда.Мой ранец бедой переполнен,но наш паровоз – не беда.Какие мы выросли злые,откормленные на убой!А те что летели, уплылив осенней дали голубой
«Есть
музыка…»
Есть музыка,после которой уже нельзя оставаться таким, как был.Но человеческая душа – каучук,вот отпустил последний звук,замер, остыл —и все вернулось к исходной точке.
«Все вспоминают, и я помню…»
Все вспоминают, и я помню,что держала на руках крохотного сына,и качала его, и плакала над ним,потому что боялась, что и ему достанется война,вдруг переставшая быть просто словом.
«Какой-то человек шел по улице и вдруг услышал себя…»
Какой-то человек шел по улице и вдруг услышал себя:Готов ли ты быть тем самым, которого выбирает судьба?Чтобы, например, все бросить, всем рискнуть, и все поставить на кон,А тебя соответственно могут на щит и на кол?Человек остановился, поправил фуражку, зачем-то взглянул на часы.Вокруг была ранняя осень средней полосы.Ничего не предвещало перемен или тяжелых годов.По всему выходило, что не готов.Ни тебе плащей, отравленных кровью, ни пророческих слов во тьме,Ни горлиц, торопливо кукующих, ни флагов на корме,Ни перечня, что в дорогу, ни дальних берегов.Ни друзей, ни врагов.И пока он думал, облетала листва, наотмашь билась о плащ.И кем будешь призван, неясно, жертва или палач.Буду ли я носить оковы или ковать оковы?А тот, кто задал вопрос, уже вопрошал другого.
«умереть не страшно…»
умереть не страшностоишь у окна а вечер сочный и чистыйвсеобъемлющийбесконеченпродлен во вчерапротянут в завтраумрешь а он останетсятакой же ясный густой свежийв колыхании планетв запахе травкак хорошо что и без меня
«Вот эти, которые пели и голову прямо несли…»
Вот эти, которые пели и голову прямо несли,над ними сыпучие ели и высохшие корабли.Нас сколько? Нисколько. За этим столом, за которым и ты,лишь тени бросают на ветер слова огневой пустоты.Их числят в полках как героев, слагают о них ерунду.Их пятеро было. Нет, трое – еще в позапрошлом году.Их кто-то тропой партизанской увел в поднебесную высь.А мы кто? А мы самозванцы. И мы никому не сдались.
«вопреки поляне райской, краю леса вопреки…»
вопреки поляне райской, краю леса вопрекия смотрю не отрываясь в жизни острые зрачки.кто умеет неотрывней – усмиряет сердца звон,дышит кожею по-рыбьи, останавливает сон.в ком живее всех микробов ток волшебный огневой,в ком осталось что-то кроме вечной боли раневой —тот другого пересмотрит, доберется до утра,перейдет любое море, сбережется от костра,вытрет лоб победный мокрый, оглядит миры легко:что еще не скрыто мором, гладом, медом с молоком?что еще живое плещет, не исчезло до конца,где еще остались вещи, кости с толикой мясца?где же вольная поляна, где победный гулкий зов?почему сплошная рана посреди былых лесов?что за страшная победа, кто тут прав, кто виноват?и зачем повсюду следом неотрывный чей-то взгляд?
«еще блестит начищенная пряжка…»
еще блестит начищенная пряжкаи мотыльки садятся на мундирскладные словно книжки наградныееще горит румянец под фуражкойот залпов салютующих мортирВойна закончится и спишет все долги.Мы заживем как други, не враги,Обнимемся по-братски крепко-крепко,Единым камнем станем, или слепком,Единым, чтоб ни трещин, ни следа,Как памятник погибшим в те года.
«Нас объединяют мертвые, мы…»
Нас объединяют мертвые, мыразрозненные, мерзнем на этой земле,а они все вместе – в облет зимына своем единственном корабле.Мы
все думаем, что они вверхуили внизу, а они везде —время, изъеденное в труху,черным и жирным лежит в борозде.Наши мертвые снятся намтелами, сплетающимися в пыли,как травы, подобные письменам,каждый год выползающие из земли.Мы их, не читая, закапываем назад.Что там было написано: вы не одни?Любите друг друга? Посмотрите в глаза?Нет, чтобы просто сказать, что за.Или против.Но они немы.И мы – не они.
«ночью вдруг поняла…»
ночью вдруг понялачто давно не интересовалась папиной жизньюничего о нем не знаючто у него за делакак он тампроснулась и вспомнилачто папа умер много лет назадлучше вечно быть неблагодарнойчем заново проснуться сиротой
«я люблю любимую страну…»
я люблю любимую странуя ее и славлю и клянутам береза бьется и бормочетотщепенца знать давно не хочетбестолку отрезаный ломотьнаша кровь а это ваша плотьтот не тот не сосчитать укорывот твои вселенские заборыхороните там где я умрувсе чужое в памяти сотру
«Все пропитано ибупрофеном…»
Все пропитано ибупрофеном,Черной дрожью проходит насквозь,Растекается густо по венам —С белым телом и разумом врозь.Заклинаний бессонные знаки —Исходящее эхо земли:Только ты не боли у собаки,И у кошки моей не боли.
«Микроскоп человеческих судеб…»
Микроскоп человеческих судеб,телескоп планетарных идей —что там в фокусе, граждане судьи,не считая слезинок детей?Все ли видно в прицел окуляра?Не пропустит ли глаз пустяка?Невеликого вроде пожара,не заметного сверху стрелка?Или вдруг желторотый солдатикв неподшитом подворотничкеза такую небрежность заплатитна расстрелянном грузовике?И прислушаться страшно – не дышит,и не видит, и смотрит во тьму.Что отныне даровано свыше?Есть ли там утешенье кому?Будто улицы снегом одеты,будто ветер свистит меж ключиц.– Где страна моя, родина, где ты?У каких ты воюешь границ?И читать-то почти не умея,разберет на воротах ответ:Нет ни эллина, ни иудея,никого нет – и эллина нет…
«Нет, не дели нас на чистых и не…»
Нет, не дели нас на чистых и не-,все мы младенцы безумного града —веруем слабо и слабых едим.Ты не смотри на ночные мирыи на дневные пустые дозоры,все мы не там, а внутри, – там где детинаших детей начинают полет.В каждом остаток из соли и льда,вытопить малое – вылить большое.В очередь, в очередь, сукины дети,смерть лишь одна, никому не успеть.Ты погляди – мы стоим пред тобойвечные, чистые, только пустые,ты нас наполни водой и землей,много нас, много, а лучших не выбрать,все мы бездонны и плачем навзрыд.
Невидимые вещи
«Язык – это средство коммуникации…»
Язык – это средство коммуникации.Что говорит тобой, когда ты говоришь на своем языке?Вот мое время,тикающее у меня на языке.Когда я говорю на моем языке,мои белые лилии, тускло светясь, вырастают на моем языке.И твои пилигримы бредут твоим языком, собирая оконный свет,и оконный свет бел и желт, он тает на моем языке.И мои барханы, влажные, пляшут у меня на языкетенями людей, бредущих почти налегке;ворсистое море горячего воздухарастворяется на моем языке.Малые дети молчат на моем языке,белые трубы извергают тьму на моем языке.Но почему это небо, которое там вдалеке,оно по-прежнему ясное только на моем языке,я не слышу других слов, у меня на языкемой язык, заплутавший в моем языке.