Кофе с корицей

– Хорошо! Спасибо! – ответил я, захлопывая дверь. – Ну, и что? И что ты тут устроила? Неужели тебя нельзя оставить без присмотра? Это же безобразие! Или ты меня защищала? Да? Если бы я услышал, что ты меня зовешь, ничего бы этого не было! Долли… Какой кошмар! Тупость…

И тут струна оборвалась. Та самая грань, приближение которой я ощущал каждым своим рецептором, была гранью, за которой я рухнул в истерику. Как в пропасть. Я летел и не мог остановиться.

– Сука! Сука! Сука! – колотил я по спинке пассажирского кресла. – Я опять разговариваю с машиной! Ахренеть! Лечить меня надо! Срочно! Что со мной? Что? Дурак! Дебил! Скоты! Твари!

Кресло было слишком мягким. Нужна боль. Чтобы прийти в себя. Как от пощёчины. Боль физическая, которая затмила бы внутренние страдания… И я начал колотить по рулю.

– Идиот! Сдохни! Сдохни! Сука!..

И тут мне под ноги упала небольшая пластмассовая панель. Старые защелки не выдержали моего гнева. Из-под рулевой колонки посыпалась пыль. Это заставило меня прекратить самоистязание и экзекуцию.

– Что я делаю? Машина-то тут причем?

Тяжело дыша, я нагнулся за куском пластика. И заметил бумажный сверток. Размером со спичечный коробок. Пожелтевший от времени лист в клетку, сложенный в несколько раз и перетянутый черной резинкой для волос. Такой моя мама собирала волосы в пучок. Не конкретно этой. Нет! Подобной. Вся страна этими резинками делала себе прически. В далеком прошлом. Сейчас таких нет. Я положил загадочный предмет на соседнее кресло.

– Ну, и что это такое? Долли! Ты не знаешь, что это? Явно не вчера спрятанное. И даже не год назад. Сколько же этой штуке лет? Григории точно не оставил бы ничего ценного. Он же даже запаску с домкратом вытащил. Значит, это или затычка, или заглушка, или уплотнитель, чтобы не дребезжало. Или принадлежит прежнему хозяину. Может же это быть ядом от крыс или тараканов? Может! Но это уже паранойя!.. Было бы смешно… А, кстати! Кто был хозяин до Григория?

Документы лежали в бардачке. Я извлек из прозрачного файла СТС. На нем значилось “Копия”. Так! Понятно! Оригинал или утерян, или на нем кончилось место для записи владельцев. Сколько же народу каталось на этом авто? Вот почему я раньше не посмотрел? Только я так могу. Не мужчина, а обморок ходячий! Может, она вообще украденная! Вот олух. Выкинул деньги на дорогу. Лишил жену шубы! Отдыха! Себя – семейного счастья. Если еще с работы попрут, а потом в ГАИ машину отнимут, так вообще будет комплект. Самое время почитать инструкцию, то есть СТС, когда все сломалось. Катомкин Григорий Анатольевич. Это тот, у кого я купил. Он в свою очередь приобрел у Зинаиды Михайловны Жуковой… И все! Больше никого нет. Получается, эта машине ее. Она первая хозяйка. И эта штуковина принадлежит ей. Резинка еще такая. От волос. Ну, точно…

Я набрался смелости и решился открыть это тайное послание из глубины веков. Потянул за резинку, и она тут же лопнула. От старости. Понятное дело.

– Может, там оберег какой? С женщины станется! Запихнуть чего-нибудь этакое под руль… Иконка, может, или хрень какая цыганская… Только бы сглаз на себя не накликать… А то превращусь тут в мумию.

Надо признаться, со всеми событиями последних двух дней я стал очень суеверный. А эти разговоры вслух все ж таки добавляли уверенности. Как в детстве. Когда идешь в туалет через темный коридор, начинаешь орать песню. Чем очень пугаешь домочадцев. И тебе все равно достается. Что не может не радовать, уже от своих, а не от нечисти, которая ржет над тобой из темных углов… Так! К делу! Аккуратно двумя пальцами разворачиваю находку…

– Вот те раз! Долли, етишькин блин! Чего это?

На тетрадном развороте лежал скрученный целлофановый пакет. Сквозь него просвечивал еще один бумажный сверток.

– Матрешка какая-то… Шутка что ли? А в том пакетике еще один кулечек, а в следующем еще… А в конце дохлый таракан…

Помяв пальцами оболочку, я почувствовал нечто твердое, неопределенной формы. Я потряс пакетик за уголок. Из полиэтиленового мешочка на сидушку упал разлинованный клочок бумаги, а из него выпали две серьги. Или сережки… Я уж не знаю, как там правильно называются эти побрякушки… На вид золото с камушками. А там ювелир его знает.

– Значит, все-таки бабские замуты! Только чего она их прятала? От мужа небось! Ну, конечно! Любовник подарил, а она в руль заныкала… Вот дела… Надо будет найти Зинаиду Михайловну и отдать ей украшения эти… Если она вообще жива. А может, в них и ценности-то никакой и нет… Не драгоценность, а как это… бижутерия. Цыгане в электричках таким торгуют. Точно!

Серьги весело поблескивали на солнце, раскидывая разноцветные зайчики по потолку машины. Как в детстве под куполом цирка во время парада-алле! У меня даже на душе стало светлее и радостнее. Вот сейчас из-под капота выскочат воздушные гимнасты, клоун залезет на задний диван и пойдут вокруг слоны, тигры и верблюды. Особенно верблюды! Так мне захотелось… И пойдет этот Виктор Николаевич! Под фанфары, куда подальше. Не вернусь я в офис. Вот чего!

– Скажу, что поехал ремонтировать сигналку. Надо завернуть это роскошество в обратном порядке…

Я взял листок, из которого выпали сережки, чтобы разгладить его на коленке… Но заметил на обратной стороне надписи. Перевернул. И, не при Долли будет сказано, обомлел.

– Список имен:

Лиза

Нина

Лена

Наташа

Вика

Марина

Оля

Катя

И напротив каждой телефонный номер, а то и два, один из которых межгород. В старом еще формате. Что же это получается, Зинаида свет наша Михайловна? Не простая вы у нас! Загадочная… Нет, оно, конечно, всякое может быть. Любовь дело такое. Никаких преград. Но вот почерк…уж больно грубоват. Даже хамский. Размашистый и неровный. Женщины так не пишут. И потом, нелепо все получается. Зачем это женщине прятать серьги в машине, завернув в бумажку с телефонами других женщин? Шпионка она что ли? А значит, шерше ля мужчину. Сдается мне, до Зинаиды машина принадлежала некоему товарищу. Заслуженному Дон Жуану Советского Союза. И тогда все сходится.

Тут внизу еще дата приписана: 25 марта.

И в кружок обведена красным карандашом. День рождения? День знакомства? День первого свидания? Поцелуя? Секса? День прощания? Какие еще бывают дни?.. Воображения не хватает! Или знания жизни! Будем считать так: в это время произошло нечто знаменательное, требующее подарка! Значит, серьги эти предназначались одной из дам. Только вот вручить он не успел. Возлюбленной своей. Возникает вопрос, почему? Передумал? Расстались? Может… умер? Как бы то ни было, и то, и другое, и третье – только гипотеза. Надо проверить все варианты! Да, Долли? Молчишь? А чего ты скажешь? Ты же свидетель! Да? Даже соучастник! Кто тут сидел на этих местах? А? Кто тут кого за коленки хватал? Могла бы говорить, я думаю, много чего нарассказала! Недаром Григорий сказал, что с норовом ты. Повидала на своем веку, я думаю, всякого Якова! И тАкого, и сЯкого! Надо бы найти Зинаиду Михайловну и поспрашивать. У кого она машину приобрела? А заодно и про серьги намекнуть. А вдруг все просто, и серьги ее… Тут и сказочке конец, а кто слушал, тот… не спал.

Я свернул бижутерию в бумагу, положил в пакет и спрятал во внутренний карман пиджака. Посмотрел на здание фирмы, и энтузиазма резко поубавилось. Вспомнился мне весь мой публичный позор с занесением прямиком в личное пространство моей души. И стало мне тоскливо. «Кого я собрался искать?» – спросил я себя и тут же ответил:

– Конечно, это все не сейчас… и не завтра, а как-нибудь потом!

В салоне автомобиля потемнело. Тяжелые тучи ползли по стеклу офисного центра, нагоняя чувство отчаяния.

– Мне бы с собой разобраться… С жизнью своей! Я даже не знаю, где спать буду сегодня. Чего я чужие ребусы собрался решать? Тоже мне, Пинкертон хренов! Сыщик! Свою жизнь устрой, а потом в чужих разбирайся!

Погода резко изменилась. Похоже было, что опять ливанет. И не слабо так! Надо уезжать с этой парковки. И чем скорее, тем лучше. Совершенно не важно, куда. Лишь бы с глаз долой. Пока не застукал шеф. А то торчу тут со своей кралей цвета слоновой кости. Как бородавка на носу. Хорошо, что окна нашего офиса выходят на другую сторону. Как бы я потом боссу объяснял? Стоял, стоял, а потом свалил! Нифига се выступил, да?

– Да? Долли! Нормально? Поедем, красотка… поедим! А цацки-сережки эти – баловство все! Блажь! Оно мне надо? Искать неизвестно кого, неизвестно где и неизвестно для чего. С чего я добрый такой, а? Никому не нужный! Отовсюду изгнанный!

И так мне жалко стало себя. Так обидно! До дрожи в коленках! До ломоты в скулах. До скрипа в зубах!

– Я никому не нужен, – закричал я, – и мне нет ни до кого никакого дела! Вообще! Нахрен всех! Слышите? Вот так вот! Мне и одному хорошо! Просто замечательно!