Когда боги рыдают

Простая, да может, непростая, - возразил Качок.
– Сынок-то её, Николка-придурок, исчез неизвестно куда... Исчез в тот самый день, когда его папаша разбился! Догоняешь?

Чего догоняешь?

Маманя, небось, вынула камни из тайника и сынку отдала, чтоб он смылся с ними. Ищи теперь ветра в поле! А мы тут, как бараны, возимся с этим козлярой, сказки его слушаем. Базарить надо с Лидкой! Круто базарить, тогда она расколется!

Габай задумчиво почесал в ноздре. Странное исчезновение папанинского сына, действительно, выглядело подозрительно. Хоть главарь и не верил, что Лидия могла украсть камни, "круто" поговорить с ней, наверное, стоило. Тут Качок прав.

Сколько, говоришь, будет прочухиваться?
– спросил он у доктора, озабоченно перебиравшего какие-то бумаги.

Два часа, не меньше, - ответил тот.
– Так что приезжайте в шестнадцать. А ещё лучше - в шестнадцать тридцать.

Ладно, хоккей, подвалим, - пообещал Габай.

Прямо из больницы братки снова покатили к вдове.

В избе они нашли только деда, который сидел за замызганным столом и ел солёные огурцы, руками выуживая их из банки.

Где Лидка?
– с порога заревел Габай.

Менты замели, - чавкая, ответил дед.
– Сказали, продержат трое суток до выяснения обстоятельств... Дошухерилась, сучка...

Разочарованные братки прошлись по дому, оглядывая комнаты. Все здесь носило следы недавнего обыска.

Только что уехали, - прибавил дед, хрумкая огурцом.
– Вас, поди, искали, а?

Дёргать надо, - прошептал Бредихин.
– А то сцапают, и никакие камни не понадобятся...

На трое суток, говоришь?
– переспросил Габай.

Хрен там на трое, - с всезнающей ухмылкой прошамкал дед.
– Они только говорят, что на трое, а впаяют ей годиков пять, если не расколется.

Колька не появлялся ещё?

Нет... Где-то его носит, оглоеда...

Братки вернулись в машину. "Жигули" с визгом забуксовали в грязи задними колесами и рванули со двора.

Лидку надо было сразу в оборот брать, - шипел Качок.
– Камни она увела, стерва, и сынку отдала. А он смылся.

Габай вертел баранку, размышляя. Если камни и деньги не "увёл" сам Папанин, во что Габай не верил, то на них, и правда, могла наложить руку его супруга, которой тайники в её доме, возможно, были известны. Но Лидия после налёта на раисину избу попала в милицию и выйдет оттуда, по всей видимости, ещё не скоро. А срок, данный Жихарём, кончался завтра!

И что же нам делать?
– разжал он, наконец, зубы.
– Лидку ждать, когда выйдет? Нам всем к тому времени Нугзар горло перережет...

Залечь надо, - сказал Качок.
– Залечь так, чтоб не нашли.

Бредихин с Водолазовым его активно поддержали.

Главарь некоторое время молчал.

Как ты заляжешь без денег?
– спросил угрюмо.

Но этот вопрос остался без ответа.

Габай посмотрел на часы. Если сейчас они поедут в больницу, то как раз успеют к половине пятого.

В больницу едем, - сказал он.

Пустое дело, - буркнул Качок.

Дёрнуть из Москвы мы в любом случае успеем, а потолковать с Михалём надо, - возразил Габай.

Оставив Водолазова в машине, Габай, Качок и Бредихин зашагали к моргу. Леонид Аркадьевич уже поджидал их, расхаживая по аллее. Завидев приближающихся братков, он поспешил им навстречу.

Прошу, прошу, - повторял эскулап, проворно обгоняя их и приглашающим жестом распахивая дверь морга.
– Прошу... Денис уже очнулся, ждёт вас...

В сумеречных помещениях носился кисловатый медицинский запах. Бандиты внутренне ёжились, проходя мимо разложенных на кушетках покойников, только что доставленных из больничных палат.

Я сообщил ему, что вы сейчас подойдёте, - не умолкал доктор.

Он обрадовался хоть?
– спросил Бредихин.

Ммм... Как вам сказать...
– Леонид Аркадьевич сделал неопределённый жест.
– Вообще, обрадовался. Только ещё раз прошу: говорите с ним мягко.

Мягче мамы побазарим, не бойся, - заверил его Габай.

В лаборатории всё было готово для общения с Михалёвым. Габай, входя, через приоткрытую дверь кабинета успел заметить, что и ассистентка находилась на месте.

Леонид Аркадьевич поспешно захлопнул эту дверь и обернулся к гостям. Поднятием пальца призвал их к тишине. Затем подошёл к аквариуму, взял микрофон и произнес негромко и со значением:

Привет, Денис. Слышишь меня?

Здравствуйте, Леонид Аркадьевич, - механическим голосом отозвался динамик.
– Слышу хорошо.

Тут к тебе пришли друзья.

Из динамика вырвался продолжительный хрип, как будто Михалёв тяжко вздохнул.

Аркадьич, ступай отсюда, - сказал доктору Габай, забирая у него микрофон.

Эскулап незамедлительно скрылся в кабинете.

Вася, проследи, чтоб не высунулся.

Бредихин кивнул и встал перед кабинетом, расставив ноги и заложив за спину руки, как эсэсовец в фильме "Двенадцать мгновений весны".

Денис, это я, Ильяс, - сказал Габай в микрофон.

Здорово, шеф.

Вспомни ещё раз тот день, когда вы поехали в Москву, - заговорил главарь сурово.
– Чем Папаня занимался. Кто был у него в доме.

Ты знаешь, я только что думал об этом. Папаня ведь должен был спрятать эти камни, да?

Да, да, - Габай выругался.
– Он погиб тогда вместе с Сёмой, и теперь никто не знает, куда он заныкал эти грёбаные камни!

Я не слишком хорошо запомнил тот день, - признался Михалёв.
– Память у меня после аварии стала как решето. Слушай, в то утро, случайно, дождя не было?

Откуда я знаю!

Если был дождь, то, значит, это был не тот день, про который я вспомнил.

Габай замычал в досаде, а Качок со злорадной усмешкой покрутил пальцем у виска.

Днём вы сели в "Вольво" и поехали в Москву, - цедил Габай.
– А перед этим я позвонил Папане и велел ему спрятать камни и бабки.

Об этом я ничего не знаю.

Ты и не должен знать. Но ты хоть видел, что Папаня делал в тот день, куда ходил? Вспомни, напрягись!

Он ходил к Раисе.

Это ты уже говорил. Камней у неё нету. Мы весь дом её обшмонали - нету!

А у Папани искали?

Искали, искали, всё перерыли, - Габай начал терять терпение.
– Ну, Денис, вспомни! Ты же был с Папаней в тот день!