Когда цветут камни

— Так, ясно, — произнес Корюков и тут же решил перенести свой наблюдательный пункт ближе к мосту. — Снимайтесь, пошли вниз, — приказал он радисту.

Черным ходом они вышли во двор и стали пробираться узким переулком к наблюдательному пункту командира первого отряда. И здесь Максим заметил, что Миша отстает от него.

— Миша, где ты застрял? Что с тобой?

— Ничего, товарищ гвардии майор, ничего, я так, — ответил Миша и попытался догнать Максима, но не смог. Он был ранен в грудь, когда наблюдал за разведчиками, и только теперь признался, что ему тяжело.

Проводив Мишу в медсанбат, Максим поднялся на НП командира первого отряда. За ним вошел только что вернувшийся с задания капитан Лисицын.

Кажется, впервые за всю войну начальник разведки вернулся в полк удрученным: задание не выполнено.

— Почему? — спросил Корюков.

— Противник обнаружил наш подход к воде. Вот смотрите, — Лисицын снял с головы каску, — два раза высунул ее на палке, и… четыре пробоины.

Взметнувшееся перед окном наблюдательного пункта пламя осветило его светлые, как лен, волосы и темное пятно засохшей крови на лбу.

— Это что у тебя? — спросил Корюков.

— Случайная, рикошетом.

— Кто из твоих разведчиков возился под мостом на той стороне?

— Туров!

— Один?

— Нет, с ним Прудников.

— Где они сейчас?

— На той стороне канала. Я долго наблюдал за ними. А они выбрались из-под моста и достигли вон тех развалин, что левее дома с колоннами. Два раза дали сигнал оттуда желтым фонариком — «доты, доты», потом дым, огонь. Надо предупредить артиллеристов, чтобы не накрыли их.

— Почему они так долго барахтались под мостом?

— Мост был подготовлен к взрыву, и Туров, вероятно, снимал взрывчатку.

— Снял?

— Думаю, снял.

Перед окном заметались языки пламени, над головой закачалась горящая доска — вот-вот обвалится потолок. Корюков приказал Лисицыну и Бусаргину:

— Идите в подвал, зовите туда командиров отрядов, я сейчас приду.

— Разрешите позвать и артиллеристов? — спросил Лисицын: он имел в виду командиров артиллерийских и минометных дивизионов, приданных полку и поддерживающих его.

— Зови и артиллеристов, — ответил Корюков. «Миша сделал бы это без пояснений». К горлу подкатился горький комок: теперь недоставало не только исполнительного ординарца, но и толкового воина, который умел понимать обстановку и ход боя не хуже любого офицера.

Максим спустился в подвал. Здесь его уже ждали командиры.

— Будем действовать так, — сказал он, раскрывая планшет с картой.

Командиры, освещая фонариками узловатый палец Корюкова, внимательно следили за его движениями по карте и записывали в блокноты принятое решение.

Сверили часы.

— Сигнал атаки — залп «катюши». Ясно?

— Ясно.

— По местам! Все, все по местам!

Командиры разошлись. В подвале возле Корюкова остались только радист и капитан Лисицын.

— Пора, пошли…

— Вместе пойдем, Максим Фролыч, вместе, — донесся из глубины подвала голос Вербы.

— Борис Петрович?! — Корюков широко распахнул большие руки, кинулся навстречу Вербе. — Ты ли это?

— Я, я, — ответил Верба.

— Не верю.

— Подтверждаю, перед тобой не копия Вербы, а подлинник, — проговорил полковник Вагин. — Только поосторожней, Максимушка, поосторожней. Человек едва оправился, а ты его своими ручищами в обхват берешь…

Максим, опустив замполита на землю, посмотрел на свои руки: столько в них еще силы! Вагин сказал:

— Мы с Петровичем на прогулку вышли и решили к тебе заглянуть. Мешать тебе не будем, не угрюмься.

— Все равно прогоню вас обратно, — ответил Корюков.

— Потом, потом прогонишь, когда канал будет у нас позади, — возразил Вагин.

— Отставку не принимаем, — шутя поддержал его Верба, и было похоже, что они заранее все обговорили.

Когда полк стоял на отдыхе, Верба, подчиняясь Бугрину, отправился в армейский госпиталь. Но сегодня во второй половине дня ему стало известно, что полк снова поднят на штурм. И Верба сбежал из госпиталя. Длинными показались ему улицы, когда он добирался до штаба полка, а оттуда вместе с Вагиным — на рубеж атаки.

— Прошу сообщить решение, — обратился он к Корюкову.

Максим развернул карту.

— Первый штурмовой отряд овладевает мостом и двигается дальше на объект «сто пятьдесят три». Второй и третий штурмовые отряды отвлекают на себя внимание противника справа, остальные слева форсируют канал на подручных средствах, затем штурмуют указанные им объекты за каналом. Начало… — Корюков посмотрел на часы. — Начало по залпу «катюши».

— Все ясно. Главный удар наносит первый отряд. Понятливые мы солдаты, а? — спросил Вагин. — Пойдем, Петрович, посмотрим, что там делается…

Зашумели залпы «катюш», загремели орудия прямой наводки. От сотрясения закачался потолок первого этажа, и в подвал повалились искры, угли, головешки. А с площади уже неслось:

— Вперед! Вперед!..

Это артиллеристы выкатывали орудия на прямую наводку.

Придерживая прихрамывающего Вагина под руку, Максим поднялся на лестничную площадку. А Верба в это время уже бежал за танком, который воспламенился перед самым носом. На глазах Вербы языки огня взвились над башней, над моторной группой, но экипаж танка продолжал действовать: из ствола орудия вылетали вспышки выстрелов, искрились стволы танковых пулеметов. За танками бежали автоматчики первого отряда. Верба пытался повернуть их — спасти экипаж горящего танка, но они и не глядели в ту сторону, будто потеряли за время отсутствия замполита чувство боевой дружбы.

— Вперед! Вперед! — кричали командиры.

И горящий танк вместе с автоматчиками ворвался на мост. Взрывная волна фаустпатрона смахнула кого-то с моста, кто-то мелькнул в воздухе над перилами, и острые огненные клыки взрыва, казалось, рассекли его на лету. Но танк уже проскочил мост и, как огненный таран, пробив железные ворота над аркой высокого углового корпуса, врезался в глубь двора.

— Ура! — покатилось над каналом. — Мост взят!

И только теперь над стенами домов, в окнах, из разных дыр, проломов, освещенных пожарами по ту сторону канала, показались белые флаги. Много флагов. Они забелели над люками канализации и той улицы, по которой Корюков планировал прорваться к имперской канцелярии.

Белые флаги остановили полк.

Теперь, когда обозначился прорыв последнего перед имперской канцелярией оборонительного пояса, генерал Кребс дал сигнал своим помощникам просить русских пропустить немецких парламентеров. Огонь на этом участке был прекращен.

Вышедшие на средину улицы немецкие парламентеры во главе с начальником генерального штаба Кребсом были удивлены, когда увидели, что на территории, которую они считали своей, к ним подошел русский солдат и предложил показать дорогу к ближайшему штабу.