Когда мир изменился

Драконица повела плечами, привстала. Глаза её вспыхнули янтарным пламенем, огонь затопил их, искры заструились, срываясь с висков. Над головой Аэсоннэ всклубился пламенный туман, и в нём смутно угадывались очертания совсем другого тела.

Мэтр Гольдони так и замер, не добежав до вычурного резного бюро, несомненно, скрывавшего в себе то самое «всё», «оформленное должным образом». Марица тонко пискнула и плюхнулась на пятую точку, быстро-быстро отползая ко входу в опочивальню.

Аэсоннэ медленно вытянула руку, лениво коснулась столешницы согнутыми пальцами. Повела к себе — полированное дерево полыхнуло четырьмя глубокими бороздами, словно следом огненных когтей.

Драконица выпрямилась, дунула на собственные ноготки — розовые, ухоженные, казалось бы, ничем не напоминающие — и выразительно уставилась на маэстро.

Тот медленно сползал на пол, держась за спинку резного стула.

— Мэтр Гольдони, — негромко сказал Фесс. — Если вам ведомо, где скрыт артефакт, скажите это сейчас. Если нет — то не мешайте нам его отыскать. И всё будет хорошо. Никто не пострадает.

Некромант произносил обязательные и необходимые в таких случаях слова, сам изо всех сил вслушиваясь в эхо, донёсшееся из самых глубоких катакомб под башней.

Драконьи чары проникают сквозь камень и железо, сквозь перекрытия и двери. Они спускаются в самый низ, в тёмные коридоры, вдоль которых тянутся бесконечные полки, доверху заваленные костями. Впрочем, нет, не заваленными, лежащими в строгом порядке. Черепа выстроились в ряд, пялясь в чернильную темень пустыми глазницами. Они лежат и ждут…

— А-а… н-ня-ня-ня… — только и смог выдавить из себя почтенный мэтр.

Девица Марица хлопнулась в обморок.

— Так знаете — или нет? — угрожающе понизила голос драконица.

— Н-нет… — простонал несчастный маэстро и Фесс покачал головой.

Старик пытался воспользоваться оставленной ему лазейкой для отхода. Мол, знать ничего не знаю, артефакт тут уже сотни лет. Ищите и обрящете.

Однако им с драконицей требовался далеко не один лишь артефакт. Вернее, артефакт был лишь поводом. Весомым, да, и значимым, но поводом.

— Что ж, маэстро, в таком случае потрудитесь облачиться в должное. Нам предстоит прогулка по катакомбам, — поднялся некромант.

— З-зачем я в-вам? — простонал несчастный маэстро. — Я понятия не имею, о чём вы говорите!..

— Я, может, не знаю каких-то подробностей, — надвинулась на мэтра Гольдони драконица, — но, когда мне врут, чую сразу. Не запирайтесь, маэстро, не запирайтесь. Или вам мало моей маленькой демонстрации? Впрочем, вы производите впечатление человека разумного, а доказывает сие тот простой факт, что вы так и не попытались использовать против нас чары. Это делает комплимент вашему соображению, маэстро.

— После Гробуса понял, что бесполезно, — уныло пояснил мэтр. — Послушайте, синьорина, может, вы позволите мне, э-э-э, оказать помощь Марице? Она так и лежит в обмороке…

— Она уже очнулась, — холодно объявила Аэсоннэ. — И на самом деле думает сейчас, как бы подобраться к большой бутыли со смесью, именуемой Aqua Regia. Судя по цвету, вы её смешали совсем недавно, она ещё не успела сделаться оранжевой. Что это, маэстро, вы же не алхимик, или успели заняться поисками Menstruum universale? Ну, не смотрите на меня так, не смотрите, поднимайте вашу красотку! Метнуть в меня колбой с кислотою она бы всё равно не успела. А если б и успела, то не попала бы. Ущерб претерпели бы исключительно ваши гобелены со шпалерами, маэстро. Кстати, вы ведь в курсе, дорогой маэстро, что ваша, э-э-э, гостья? — тоже владеет кое-каким чародейством?

Девица Марица слабо пискнула. Мэтр Гольдони, бормоча какие-то слова, принялся усаживать её в кресло.

Пока длилось всё это представление, или, вернее сказать, бенефис драконицы Аэсоннэ, Фесс молчал и слушал. Старая башни и катакомбы под ней знала самые разные времена. Над ней развевались причудливые и разнообразные знамена враждующих империй Юга и Севера; потом имперцев сменили многочисленные варварские короли, их, в свою очередь — бароны, виконты, маркизы, графы и герцоги.

В их числе и семейство Гримальди, к коему принадлежал правивший тут ныне Орсино.

Флаги менялись, а башня стояла. Угрюмая и молчаливая, словно пришедшая из иных времён, она презрительно наблюдала, как очередные завоеватели рушат окружающие её стены, работу предшествующих хозяев. Стены и бастионы менялись, словно наряды красавицы, а сама башня стояла.

Она стояла над настоящим подземным лабиринтом, древними катакомбами, где столетиями хоронили мёртвых. Хоронили весьма оригинальным образом, кости очищали от плоти и аккуратно складывали на полках. Берцовые кости и кости таза как основание, разъятые рёбра, позвонки, и венчал всё это череп.

В иных местах склады костей в катакомбах образовались, когда очищали старые церковные кладбища, или ямы, куда сбрасывали жертв какой-нибудь эпидемии; здесь же всё было иным.

Иным. Ключевое слово. Иным, старым, случившимся до Изменения.

До того, как Мир Изменился, и сон его, Фесса, окончился.

Его неудержимо тянуло к подобным местам. Бессмысленно и необъяснимо. Мир Изменился, говорила ему в такие моменты Аэсоннэ, осторожно беря под руку. Мы очень долго спали. Всё теперь иное. Нет ничего старого, совсем-совсем ничего. Нет Долины Магов и родительского дома, нет тётушки Аглаи и её кухни, нет Клары Хюммель и её многочисленных дальних родственниц.

Нет ничего. Во всяком случае, в это верила Аэсоннэ. Она искренне так думала.

— Моего тоже ничего нет, — добавляла она всегда. — Никто не отзывается. Нет Эвиала с хотя бы памятью о кристаллах магии, кои хранили её родители.

Ничего нет. Как же так? В голове не укладывалось. Ничего нет, а они с Аэ — есть. Осколки древнего мира, реликты старого — посреди нового, рождённого Изменением.

Эта башня тоже была старой. Куда старше, чем селения вокруг, чем церковь святого Антония или чем даже замок герцога Орсино.

И сейчас подземелья башни отвечали.

— И-идёмте, — наконец простонал несчастный маэстро. — Если уж без этого никак нельзя обойтись… хотя я бы предпочёл остаться здесь, наверху… добрый синьор, добрая синьорита, смилуйтесь над стариком! Я понимаю, ваша собственная сила велика… и я ведь не сопротивляюсь, вы видите?

— Видим, маэстро, — негромко сказал Фесс, перекидывая посох из одной руки в другую. — Мы не желаем вам никакого вреда. И потому хотим как можно скорее покончить с этим делом.