Когда мир изменился

Но Изменение уже случилось. Всё изменилось, всё.

— И как же вы справились, маэстро Гольдони?.. — звучал голос драконицы.

— Да уж справились, синьорина, кое-как, но справились. Эх… и хотелось бы приврать, да вам смысла нет. Прохиндей Гоцци как-то справился. Какие-то чары, явно запретные, Святой Церковью не одобренные… но действенные, мадонна миа, действенные!

— И что же с ними случилось? — они все трое медлили перед закрытой железной дверью. В свете масляного огонька поверхность её поблескивало маслянисто-синеватым стальным отливом.

— Этот прохиндей Гоцци в жизни бы не смог сотворить сам подобные чары! Где-то украл, конечно же… повезло, что называется… мы-то, настоящие волшебники, все чары свои плетем сами, каждое заклинание, бывает, по месяцу составляешь… а он, прохиндей, где-то книгу запретную добыл, нос в неё длинный засунул, и вот, пожалуйста! Карло Гоцци, победитель костяных драконов!.. был ли в жизни моей день печальнее?..

— Что же он сделал? В точности — что?

— В том-то и дело, синьор Фесс, что ничего! Как творится нормальное заклинание? Символы, руны, ингредиенты, фигуры, инкантации. Система. Порой несколько дней готовиться нужно, ну да вы это сами, конечно же, знаете.

— Знаю, маэстро. А что же прохиндей Гоцци?

— А он всего одно слово и выкрикнул! Понимаете, синьор?! Всего одно слово! Я так возмутился, что даже разобрать его не смог. Представляете, какое прохиндейство?! Что же станется с нашим высоким и тайным искусством, если заклинания сделаются, простите меня, словно подзаборные ругательства?! Если кто угодно сможет стащить книгу, выучить слова, и… Вы ведь понимаете меня, синьор Фесс?

И маэстро Гольдони, словно позабыв уже о сомнительных обстоятельствах собственного знакомства с синьором Фессом и «прекрасной синьориной», искательно заглянул в глаза некроманта, словно тот способен был единым мановением руки сделать так, что все эти «прохиндейства» прекратятся раз и навсегда.

Он что-то чувствовал, этот Гольдони. В конце концов, сумел же он обхитрить того самого дракона, заполучив «Душу»!..

— Прекрасно вас понимаю, синьор. Но, быть может, вы всё-же откроете двери?..

— Что?.. ах, да, да, конечно. Дверь. Как я мог забыть…

Ключ в замке, оправдывая славу цвергов — то есть местных гномов — провернулся совершенно бесшумно.

Открылся тёмный проход, узкий и низкий. Здесь кончалась каменная кладка, и начинался тоннель, вырубленный в дикой скале.

А по обе стороны прохода на полках громоздились человеческие кости. Сложенные с пугающей аккуратностью и чёткостью, выверенные по нити. Кость к кости, явно скреплённые клеем. Покрытые вековой пылью. Мёртвые, неподвижные, тупо пялящиеся пустыми глазницами перед собой…

Аэсоннэ сощурилась, вскинула руку — правый кулак вновь полон янтарного огня.

— Это здесь?

— Что «здесь», пре… синьорина?

— Душа Дракона. Он ведь здесь, этот камень?

— Помилуйте, синьорина, ну мне-то откуда знать? — очень натурально развёл руками маэстро.

— Ну, кто знает… — неопределённо протянула драконица, первой шагнув за порог. Фесс болезненно сморщился — где-то глубоко в груди движение Аэ отозвалось странной тянущей болью. — Но на нет, маэстро, и суда нет.

— Э-э-э… я пойду тогда, ведь верно? — робко осведомился чародей. — Я ведь вам больше не нужен, правильно? Вход это единственный, я стража сейчас отзову…

Аэсоннэ бросила быстрый взгляд на некроманта. Взгляд, говоривший обо всём сразу.

— Нет, маэстро. Вы — с нами. До самого конца.

— З-зачем? — втянул голову в плечи волшебник.

— Зачем? Имя Фреарн вам ничего не говори, маэстро? — сощурилась драконицы, роняя из сжатого кулака капельки янтарного огня. Почтенный мэтр Гольдони провожал их взглядом, словно заворожёный.

— Как вы это делаете, прекрасная синьорина?

— Всё покажу, как только закончим тут, — Аэ глядела прямо в глаза старику и улыбалась — фальшиво, знал Фесс, но знал только он. Любой другой запросто потерял бы голову от этого взгляда.

— Но я правда не знаю…

— Где ваш страж, маэстро? — резко перебил вдруг Фесс и Гольдони аж подскочил от неожиданности. — Ему положено быть здесь, я чувствую ауру. Где он?

Маэстро вдруг резко покрылся пoтом. Лысина заблестела, словно кто-то окатил его из ведра.

— Пойдём-ка, — промурлыкала Аэсоннэ, отбрасывая все и всяческие «мэтры» с «маэстро». — Пойдём-ка. Да не трусь! Тут же только кости. Да твой страж. Верно я говорю, а, хозяин?

Гольдони вдруг весь затрясся.

— Нет-нет, я туда не пойду, не пойду! Я боюсь!.. — только и смог он прохрипеть.

— А придётся, — ласково проговорила Аэсоннэ, крепко ухватила старика за ворот и играючи повлекла за собой.

— Это ведь единственный вход, верно? Единственный, который ты не завалил? — спрашивала она на ходу. — А почему?

— Д-дверь жалко было, — вдруг пробулькал несчастный маэстро, влекомый всё глубже и глубже в катакомбы. — Д-думал — к делу приспособлю, да руки не дошли…

— Так где у нас страж, маэстро? И что насчёт имени Фреарн?

— Не знаю, добрый синьор, ничего не знаю! Ни о каком Фреарне и слыхом не слыхивал! А если это тот торговец редкостями из Мессены, ну, у него бородавка ещё на носу, простите, что мужские причиндалы, если это он на меня наговорил, что я дескать по счетам не плачу, так это чистая клевета!..

— Не знаю никакого торговца из Мессены. Фреарн, великий дракон, которого ты обманул и обобрал, у кого увёл «Душу Дракона»! — теряя терпение, рявкнула Аэсоннэ.

Фесс, признаться, ожидал, что Гольдони при этом имени просто обмякнет в руках драконицы или хлопнется в обморок, подобно своей рыжеволосой и зеленоглазой подружке, однако тот лишь задёргался в железной пятерне Аэ.

— Какие драконы, синьорита?! Да не тащите вы меня так, я и сам пойду, если так надо! Впервые слышу о каком-то там драконе, мамой клянусь!