Когда мы встретимся вновь

Минута… Еще минут…

Тик-так… Тик-так… Тик-так…

Минута… Еще минута…

«Это моя вина. Только моя. Прости меня, Лин».

Ожидание становилось невыносимым. Тишина давила на плечи. Ее взгляд упирался в спину немым укором. Он задыхался. Ричард резко поднялся.

– Пойду, пройдусь, – пробормотал он, словно бы оправдываясь и избегая взгляда Терри. – Душно.

Ему хватило сил, чтобы выйти из гостиной привычным размерным шагом, но, едва оказавшись за порогом, он почти бегом бросился к двери. Впрочем, ему было все равно. Пусть его гордый упрямый сын думает, что пожелает, а все, чего хотелось ему, так это очутиться подальше отсюда, вырваться из этого удушливого капкана, наполненного тишиной и страданием. И ожиданием. Бесконечным. И почти безнадежным.

Он шел, сам не зная куда. Куда вели ноги. Ночь обняла холодом и стрекотом сверчков, но он не заметил этого. Он не видел и не слышал ничего. Перед глазами качалась туманная пелена.

“Прости… Прости меня… – билась в мозгу единственная мысль. – Прости меня… Только живи, Лин, слышишь? Только живи… Не оставляй меня! Не оставляй! Только не сейчас, когда я обрел тебя вновь! Ты не можешь так поступить со мной! Не можешь! Не можешь…”

Споткнувшись о некстати подвернувшийся в темноте камень, мужчина упал на колени и замер, не делая попытки подняться. А затем поднял голову, вглядываясь в непроглядный мрак.

– Ты отнял у меня все, но разве я жаловался?!! – крик, исполненный ярости и боли, заставил умолкнуть все вокруг. Казалось, даже небо испуганно затаило дыхание. – Я никогда ничего не просил у тебя, но сейчас прошу! Оставь мне Лин!!! Не забирай еще и ее!!! Ты забрал у меня счастье… Ты забрал моих детей… Мой единственный сын ненавидит меня! Разве я недостаточно расплатился за возможность быть с ней?!! Чего еще ты хочешь, будь ты проклят?!!

Ответом ему была тишина. Небеса молчали. Молчала ночь. И только кузнечики неутомимо стрекотали в траве. Ричард снова опустил голову и закрыл лицо ладонями. Его плечи содрогнулись в глухом рыдании.

Терри замер. Он сам не знал, что заставило его последовать за отцом. Какое-то смутное беспокойство, настойчиво стучащее в сердце и которому невозможно было противиться. И он подчинился этому непонятному зову.

Расширенными от изумления глазами он смотрел на гордого и невозмутимого, как скала герцога Грандчестера, кидающего небу проклятия. Его отец страдал и не пытался скрыть это. Это должно было радовать его, Терри. Это было справедливой платой за боль и унижения, что он причинил ему и его матери. Но радости не было. Каким-то непостижимым образом боль отца эхом отзывалась в его собственном сердце. У Терри перехватило горло. Эмоции переполняли его, мешая вздохнуть. И в этой бушующей лавине мыслей и чувств все громче и громче звучал тревожный голос сострадания. Едва сознавая, что делает, Терри порывисто шагнул к отцу и сжал его плечо.

– С ней все будет хорошо, – сказал он.

Голос Терри был тих, но в нем звучала твердая, непоколебимая уверенность. Плечо под его пальцами дрогнуло и напряглось. Ричард не поднял голову и ничего не ответил, но это было и не нужно. В эту минуту Терри ощущал его эмоции так, словно они были его собственными. Опустившись на колени, он обнял отца за плечи.

– Все будет хорошо, – повторил он. – Мы должны в это верить. Потому что иначе быть не может. Кенди сказала, что они сделают все возможное. Но зная ее, я уверен, что она сделает и невозможное тоже.

– Я не могу потерять ее, – хрипло прошептал Ричард, не поднимая головы. – Все, что угодно, но не тебя и не ее. Но у тебя есть Кенди. А у меня только она. Она – моя жизнь, Терри. Я жил, потому что у меня был ты и я знал, что где-то на этой земле живет она. Если она уйдет, я уйду за ней.

– Она не уйдет, – возразил Терри. – Только не сейчас, когда мы снова стали семьей. Для мамы это очень много значит, и она не допустит, чтобы наша семья снова разрушилась. Она будет бороться. Я это знаю. Я в это верю. И ты тоже должен в это верить, – поднявшись, Терри протянул отцу руку. – Пошли домой.

Мгновение Ричард смотрел на протянутую ему руку, а затем принял ее и тяжело поднялся.

– Спасибо.

В зеленых глазах мелькнуло удивление.

– За что?

– За то, что сказал мне все это. За то, что не позволил мне потерять надежду.

Терри пожал плечами, уголки его губ дрогнули в слабой улыбке.

– Ты – мой отец, – только и ответил он. – И, судя по всему, тебе действительно не безразлична мама.

– Ты мне тоже не безразличен. Ты – мой сын, и я люблю тебя.

Ричард посмотрел ему в глаза, и впервые Терри не отвел взгляд. Если то, что произошло между этими двумя людьми, и не было прощением, то явно чем-то очень близким к этому. Перемирие было предложено и принято.

– Я знаю, – пробормотал Терри. – Но нам лучше вернуться. Вдруг появились новости.

Едва войдя в дом, они натолкнулись на Кенди. Девушка стояла возле лестницы, нетерпеливо постукивая по ступеньке носочком туфельки.

– Где вы были?!! Я уже весь дом оббегала!

Ричард побледнел.

– Что? Что случилось?!!

Девушка расплылась в широчайшей улыбке, глаза цвета молодой травы радостно блестели.

– Все в порядке! – объявила она. – Все просто отлично!!! У вас родился сын, милорд!

– С-сын? – от пережитого потрясения герцог начал слегка заикаться.

– Ну да! Прекрасный здоровый мальчик! И большой. Поэтому роды были долгими.

– Я… Я могу увидеть Лин?

Кенди покачала головой.

– Она спит. С ней все в порядке, Ричард. Просто устала. Миледи пришлось очень тяжело, но она отлично справилась и заслужила отдых.

– А… А ребенок?

– Он тоже спит. Устал не меньше мамы. Но вы можете на него посмотреть. Только тихонечко. Не разбудите их.

Но Ричард уже не слышал ее. Буквально взлетев по лестнице, он скрылся в коридоре. Кенди перевела взгляд на мужа. Терри смотрел вслед отцу и улыбался.

– Где вы были?

– Просто пошли прогуляться.

– Прогуляться? – глаза Кенди округлились от изумления. – Вместе?

– Ну да, – невозмутимо кивнул Терри. – Нам было о чем поговорить. При чем уже давно. И сегодня мы, наконец, это сделали.

По губам девушки скользнула улыбка, а в зеленых глазах засветилось понимание.

– Ты… Вы поговорили?

– Да, – очень серьезно ответил молодой человек. – И я понял, что был не прав. Возможно, мой отец не самый хороший человек, но он любит маму. И меня он тоже любит.

Кенди обняла мужи, прижавшись щекой к его груди.

– Я рада, что ты, наконец, признал это, – прошептала она.

– Я тоже рад, – тихо ответил Терри, обнимая ее.

Июль 1919 года.

Саутгемптон.