Когда наша не попадала

– Эй, на носу! – донесся с кормы рык сусанина. – Смотреть в оба!

– Куда смотреть-то? – вздохнул Лисовин. – Пусто кругом.

– Да? – скептически поинтересовался кормчий. – А то, что на берегу вам машут, я должен видеть?

– Ой, волк, – искренне удивился Рысёнок. – А что он такой маленький?

Иван посмотрел на берег. Дождь уже превратился из водяной стены в обычный дождик, и можно было рассмотреть стоящего на берегу немаленького зверя.

– Какой он тебе махонький? – недоумённо посмотрел на младшего глазастого атаман, – Явно ведь не щенок. А кстати…

Спесь Федорович нагнулся и взял за ухо щенка.

– А ты чего не гавкаешь, а?

Пёс лениво встал, покосился на берег и пару раз лениво махнул хвостом.

– И это всё?! – с восторженным недоумением спросил Кудаглядов. – Ну ты, парень, совсем обленился! Сегодня же займёмся воспитанием! Молчун!

– Слушаю.

– Воспитай своего обормота, чтоб сторожевым псом был, а не ковриком для ног!

– Не будет он гавкать на волчицу, – вмешался волхв, внимательно вглядывающийся в застывшего на берегу зверя. – Ему своя шкура дорога.

– А-а-а, это да, – согласился атаман. – На женщин гавкать… хм-м-м… чревато. Слушай, Рысёнок, ты так и не сказал, почему она – маленькая?

– Так зайцы здесь ого-го! – замялся младший Зоркий Глаз. – Как же она на них охотится?

– Гриць! Рули до берега, явно ведь нас ждут, – распорядился Кудаглядов и, повернувшись к глазастому смотрящему, ответил: – А вот счас сам и спросишь.

«Валерия» ткнулась носом в невысокий обрывчик берега, и стоящий впереди волхв степенно поклонился волчице:

– Приветствую тебя, мать. Чем мы можем помочь тебе?

Серые глаза внимательно осматривали стоящих на ладье мужчин. Взгляд пробежал, не останавливаясь, по смиренно поджавшему хвост псу, на мгновение задержался на Михайле, уважительно остановился на сусанине, моргнул при виде атамана и вернулся к волхву.

– Ты еще юн, человек. Но ты говоришь первым. Мне это непонятно. Стае нужна помощь. Пойдём!

Иван растерянно оглянулся на товарищей, но на палубе, кроме него, остался только один сусанин. Зато из трюма доносились звуки торопливых сборов.

– Ты куда бочку тянешь, Михайло? Поставь, где взял! Не трогай тулуп! Пусть лежит! Котёл бери! Кому говорю, рыжий! Бери котёл!

Громкий голос Лисовина перекрыл бас атамана.

– Не хватайся за топор, Володимир! Что, «зайцы»? Ну, ты ска-а-ажешь! На зайца с топором?!! Уважай оружие! Как динозавра – так кулаком, а на зайца, пусть и большого, секиру надо брать?

Волчица снисходительно обнюхала подползшего к ней щенка и разрешающе махнула хвостом. Иван помог сусанину закрутить веревки вокруг прочных на вид деревьев и теперь нетерпеливо топтался на берегу. Споров о том, идти или нет, не было. Да и не могло их быть, ведь просили о помощи.

Небольшая группа людей с шумом продиралась через переплетенные лианами джунгли. Конечно, волчица вела их по тропинкам, но дорога та была для зверей. Первым шёл Михайло, с треском обламывая сучья и разрывая грудью лианы. Одна из древесных веревок, протянувшаяся на пути, сердито зашипела и попыталась укусить человека. Небрежно отмахнувшись, Михайло забросил змею куда-то в глубь леса и, судя по громкому воплю, в кого-то попал.

– Висят тут всякие, – пробурчал дружинник, но стал осторожнее и теперь предварительно отводил лианы в сторону. Геллер ломился следом, хмуро поглядывая по сторонам. По всей видимости, зайцы выше его ростом доверия не внушали. Рысёнок мрачно брёл, демонстративно сгибаясь под начищенным котлом, со злорадством стукая им по всем деревьям.

Очередной «бум» продолжился звуком подзатыльника.

– Хватит капризничать! – сурово сказал старший брат. – И так всё зверье распугал.

Рысёнок горестно вздохнул, но греметь перестал. Атаман и волхв по дороге беседовали с волчицей. Впрочем, беседой это было назвать трудно. На вопросы самка отвечала односложно – «нет», «да», «вожак скажет», а потом вообще сверкнула глазами цвета стали и умчалась вперёд.

– Что ты думаешь, Иван?

– Ничего я не думаю, – ответил волхв, пытаясь вытянуть ногу из особо густой травы. – Скоро придём, там нам всё и расскажут.

– Почему скоро?

– Зверьём пахнет сильно, – объяснил парень и с размаху уткнулся носом в крепкую спину Геллера. – Пришли!

Обойдя застывшего Володимира Иван увидел поляну, с огромным камнем в центре. Большая волчья стая заполнила немаленькую поляну почти полностью, только у камня было пусто. Там лежал огромный седой волк и рядом сидел, уткнувшись лицом в колени темнокожий человек. Негромко, но как-то весомо, над поляной плыла песня:

Призрачно всё в этом мире стремительном, Есть только волк, за него и держись! Есть только волк, страж меж прошлым и будущим, Именно он называется жизнь! Вечный покой волка вряд ли обрадует, Вечный покой для замшелой скалы, А для волков, что летят за добычей, Именно бег называется жизнь! Серою мглою стая по следу несётся, Белою искрой – вожак…

Гулкий звук ударившегося о дерево котла поставил многоточие в гимне стаи, и очень многим это не понравилось. Ощетинились сидящие на краю поляны молодые волки, но, увидев оскаленные клыки волчицы, моментально поджали хвосты. Лежащий у скалы зверь медленно поднял голову и взглянул на источник переполоха.

– Песню оборвали… О, темпера, о, морес… Кто будет говорить?

– Шерхан! – донесся чей-то визг из темноты, – Пусть скажет своё слово великий и сильный Шерхан!!!

– А где он?

– Он… Он сейчас будет, он очень занят! – визжащий голос потомственного лизоблюда бил по ушам, и Иван обратил внимание на то, что многие волки презрительно морщатся.

– А кто такой Шерхан? – негромко спросил волхв у матери-волчицы.

– Тигр, – нервно дернула ухом собеседница и подозрительно взглянула на Ивана. – Ты его видел? Он желтый, полосатый.

– Полосатый? – Геллер повернулся к Рысёнку. – Тот, в дожде, полосатый был?

– Не приглядывался, – наконец-то опустил свою ношу младший Рысь. – Он так быстро бежал и так громко визжал, что, кроме трещотки, я ничего и не увидел.

– Трещотка?! – совсем по-человечески ахнула волчица. – Ну, Лягушонок! Ну, Маугли, сейчас я тебя выпорю!

Последние слова она почти выкрикнула, и вся стая стала оборачиваться на неё. Человек у скалы вздрогнул и подвинулся поближе к вожаку. Плечи его начали вздрагивать, будто бы он плакал.

– Ах, он еще и смеется!! – рассвирепела хоть приёмная, но мать. Волки торопливо уступали ей дорогу, но она никого не замечала – хулигана нужно было наказать!

Но Маугли остался безнаказанным, Молчун с Лисовином что-то нашли в кустах и сейчас с радостью тащили длинную веревку, громко радуясь, что такая вервь очень в хозяйстве нужна. На громкое шипенье из зарослей внимания они не обращали. Внимание стаи опять отвлеклось, и почти никто не повернулся к Скале Совета, когда по традиции второй раз объявили о необходимости говорить. Волчица резко остановилась и с тревогой спросила: