Когда не горят костры
Шрифт:
Эррера дождался, когда они подойдут ближе, и уже тише пояснил:
– Вскрыть остальные отсеки. Если получится – выяснить, почему полис покинут…
– Это может быть опасно, – перебил Майкл.
– Это будет опасно. Но у меня… у нас приказ командора. Мы должны его выполнить.
Майкл через силу усмехнулся, пытаясь свести всё в шутку:
– Есть, сэр, так точно, сэр!
Но Эррера только головой покачал:
– Поберегите силы, Альтман, они вам ещё пригодятся. Женщины могут остаться здесь, а вам придётся пойти со мной – без инженера я не справлюсь.
–
– Я тоже, вам может понадобиться моя помощь, – добавила Ингрид и хихикнула. – Тем более в ближайшие двадцать… ой, вру, уже девятнадцать часов нам всё равно больше нечего делать!
Эррера не возражал. Океан за толстым стеклом пел довольно и торжествующе, и было в этом нечто жуткое и тревожное.
Но никто не мог его слышать, кроме Лидии, а она торжествовала вместе с океаном.
Легко приказать – «найти», «вскрыть», «выяснить», а вот выполнить – уже гораздо сложнее. Одинаковые тёмные коридоры, заблокированные двери или полупустые кабинеты – вот и всё, что нашлось в административном модуле.
На стенах Лидия замечала царапины, много царапин, словно кто-то долго и старательно выводил слово, а потом пытался его соскрести. Различить удалось только заглавную «Д», и Лидию пугало, как часто она встречалась.
Через пару часов Ингрид начала отвлекаться, замирать с отсутствующим выражением на лице. Глаза её, ясные и серые, темнели, словно обращались вовнутрь. Она быстро приходила в себя, вздрагивала, немного виновато улыбалась и продолжала – непринуждённо болтать ли, перебирать ли вещицы на столах, отстукивать ли по стенам веселый ритм в такт шагам.
Лидия тревожно присматривалась к спутнице – в себе ли она? Полумрак и тяжёлая, пыльная тишина угнетали и истощали, особенно подобных ей – бойких, ярких, жизнерадостных. Это Лидия привыкла к одиночеству среди серверов архива и чужих воспоминаний, а Ингрид увядала, словно слабый цветок, лишённый ультрафиолета.
А может, она тоже слышала гул океана? Может, она ясно различала голос и его песню? Лидия гнала от себя такие мысли, потому что от них ревность горчила во рту.
Они осматривали очередной однотипный коридор, когда Ингрид сбилась с шага, подняла голову. Словно во сне, медленно потянулась к застёжкам шлема, желая его снять. Лидия едва успела перехватить её руки.
– Ты забыла? Ты сама велела не снимать скафандр!
Девушка перевела на неё мутные, остекленевшие глаза.
– Но ведь плохо слышно, – жалобно пролепетала она. Сейчас она больше походила на ребёнка, на дочь, которую Лидия так и не родила, и тёмное чувство в груди свернулось и спряталось. Только ядовитый привкус во рту остался.
Лидия бережно приобняла спутницу за плечо, мягко увлекая обратно к центру управления, ласково спросила:
– Что плохо слышно, Ингрид?
Её взгляд медленно прояснялся, беспомощность таяла в нём, оставляя после себя только недоумение – словно у проснувшегося после кошмара.
– Не знаю. – Голос её звучал глухо, она поспешила смущённо отвести глаза, но, помявшись, всё-таки ответила: – Мне всё чудится, что где-то за стеной то ли кричат, то ли рыдают,
слов не разобрать, да и слышно через раз…Лидия постаралась успокоить Ингрид, улыбнулась как можно мягче:
– Все нормально, это всего лишь иллюзия. Не замечала, на нашей станции тоже так бывало. Что-то связанное со свойствами материалов и вибрацией от работы техники. Ничего интересного, грубая физика. Лучше у Майкла спросить, он сможет объяснить точнее.
Девушка нахмурилась, но кивнула. Она не спешила верить в это наспех выдуманное объяснение, и Лидия надеялась только на то, что Майкл сообразит ей подыграть, чтоб успокоить девушку.
Они почти дошли до центра управления, когда Ингрид снова застыла и с криком бросилась назад, к узкому боковому коридору:
– Да вот же, я точно слышала!
Она застыла под узким проёмом вентиляции, вытянувшись в струну и жадно прислушиваясь. Лидия напряглась – здесь даже океан не пел, слишком затхло, слишком мертво было вокруг. Словно все жители полиса не покинули его, а погибли.
От этой мысли мурашки побежали по коже.
Ингрид обернулись, глаза её горели лихорадочным огнём, и даже в полумраке, сквозь щиток шлема, было видно, как раскраснелись её щёки.
– Там люди, я слышу их! Надо позвать остальных, мы должны найти их!
– Но, Ингрид, прошло столько лет, реактор не работал! Никто не мог столько выжить… – Она уже не слышала – убегала прочь, радостно звала Эрреру и Майкла, её топот разбил тяжёлую тишину на множество осколков, оживил её, и в разломы просочился знакомый, умиротворяющий гул. Всё правильно, всё как надо. Не бойся.
Когда Ингрид привела мужчин, Лидия уже взяла себя в руки и осмотрела коридор до конца. Несколько технических помещений, несколько запертых дверей. Здесь административный блок врезался вглубь скалы, и за толстой титановой обшивкой не было ничего, кроме сплошного камня.
Во всяком случае, так казалось на первый взгляд.
– Вот! – Ингрид сияла, словно вернулась на «Абердин», от былой меланхоличности и подавленности ничего не осталось. – Здесь я слышала голоса!
Майкл и Эррера несколько минут старательно прислушивались, а потом с понимающим видом переглянулись.
– Это точно не люди.
– Может, после возобновления питания коротнуло что-то из техники и заработали аудиосообщения. Или там есть работающая система связи, и крошка Ингрид услышала наших же бравых разведчиков. Ты же сам велел им вызывать нас по всем частотам?
Эррера недовольно нахохлился, но кивнул. Похоже, в центре управления он так и не смог оживить радиосвязь. Майкл присмотрелся к вентиляции, задумчиво прошёлся по коридору, пристально разглядывая потолок, в паре мест простучал стены.
– Есть у меня догадки, откуда могут идти звуки. Но без маленького направленного взрыва будет не обойтись. Нет, совсем маленького. Небезопасно, да, но в основном для тех, кто будет лезть мне под руку.
Эррера понятливо кивнул и удалился первым.
Взрыв действительно получился маленький.
Лидия и не услышала бы его, если б так не ждала. Ей попался в руки старый виртуальный экран, и она безуспешно пыталась его оживить, чтобы хоть чем-то занять себя, пока Эррера и Ингрид дремали.