Когда не пал Монсегюр

– Ах да, ты же, как все Огненные, плаваешь только топором на дно... Ну вот подходящее бревнышко - не тяжелое, опять же сучки есть, держаться удобно. Течение здесь слабое, так что переправишься без проблем. Только поторопись, потому что когда солдаты увидят тебя на воде, я не посмею приказать им не стрелять.

Подхватываю бревнышко - оно действительно совсем легкое и иду к воде, но вдруг оборачиваюсь в испуге:

– Откуда ты знаешь, что я... Огненная?!

Улыбка сбегает с его лица.

– Обрати внимание, я назвал тебе истинное Имя, не спросив твоего, - и одними губами, словно целуя: - Улыбнись, сражайся, умри!

Я резко поворачиваюсь к нему спиной и, вздрагивая от холода, вхожу в воду, опираюсь грудью на бревнышко... В платье плыть неудобно, но Шинно абсолютно прав - некогда. Некогда даже оглянуться еще раз.

Елки зеленые, я же еще в лагере Верховного Экзорциста обратила внимание, что кольцо на его руке почему-то надето камнем внутрь!

Шинно Росальве диа Родакаср, Лисенок мутамнийских кровей, капитан арбалетчиков...

Солнце бьет мне в глаза. Слабое течение аккуратно сносит меня к кангранским шатрам.

От судорожного хватания за бревно свело руки. В попытках выбраться на кангранский берег я совершенно изнемогла - никак не получалось уцепиться рукой за корни, торчащие из подмытого обрыва, и не выпустить при этом свое плавсредство. Раз я даже с головой окунулась, испугавшись больше, чем лицом к лицу с Ле Жеанно.

Но все рано или поздно кончается. Мокрая, с ног до головы в песке, я уже карабкаюсь вверх по склону, поднимаю голову над краем обрыва...

У самого края со спокойствием Будды сидит старуха кангранка в голубых шароварах и коричневой шерстяной рубахе. В руках ее тяжелое копье с перекладинкой, и его наконечник находится в опасной близости от меня - достаточно легкого толчка, чтобы я полетела назад в Сорну.

– Убери копье, - выговариваю я задыхаясь.
– Пусти на берег.

– Вай-буй, какой невоспитанный романдский девушка!
– Бабка каким-то образом всплескивает руками, не выпустив при этом копья.
– Нет бы сказать старой Хеведи - доброе утро, бабушка, как твое здоровье и здоровье твоей уважаемой семьи? Вот как бы поступил приличный кангранский девушка.

Три молодых кангранки, развешивающие на жердях выстиранное белье, одновременно поворачивают головы на эти слова, смотрят на меня секунды три и возвращаются к работе.

– Бабуля, - говорю я, начиная раздражаться, - у меня нет времени на ваши кангранские церемонии. Здесь Герхард Диаль-ри?

– Какой такой Герхард? Знать ничего не знаю. Еще не хватало всякий беглый еретик пускать в свой шатер!
– копье приближается ко мне еще на сантиметр.
– Честный девушка положено дома сидеть, приданое себе вышивать, а не вылезать из реки, как водяной ведьма!

Мозг мой лихорадочно работает. Неужели и вправду не здесь? Да нет, такие люди, как Шинно, не ошибаются, да и логика на его стороне...

И тут среди развешенного белья мне бросается в глаза рубашка из тонкого полотна, с широкими рукавами и большим воротником. Совершенно очевидно, что это не кангранская вещь. Отсюда я различаю даже вышивку на уголках воротника - хорошо знакомые мне бледно-зеленые листья клевера.

– Ай и врешь же ты, бабка!
– я уже не считаю нужным скрывать раздражение.
– Врешь и не краснеешь! А чья там рубашка сушится на жердях? Приютили еретика и одежду ему стираете... да убери ты свою орясину!

На бабкином лице нет и следа смущения, кажется, все происходящее доставляет ей массу удовольствия.

– С вами, романдцами, дело иметь - легче ежика живьем съесть! Не знает Кангрань никакой ваш ересь! Мы люди простой, честный, молимся, как нас пророки учили, Джезу Кристу и супруге его Мариль. А романдцам Джезу и Мариль сына своего в короли дали, и где теперь дети его детей? Потому и пришел к вам Зверь, что отвергли вы власть от бога, а что не от бога, то от шайтана! А еще вы, богохульники, вино из винограда пьете, хотя сказал Джезу - не вкушу от плода лозы, доколе не настанет царствие Божие!

Нет, какова ситуация? Я, вымотанная до предела, еле держусь на обрыве, на романдском берегу в любой момент могут появиться арбалетчики, а это старое пугало с копьем еще пытается здесь устраивать теологические диспуты! Мадлон бы сюда - послушать это восхитительное безобразие!

– Циркулярный пила хочу, - говорю я устало. До чего же все-таки заразителен этот ломаный язык - привяжется, потом не отлипнет!
– Хоть знаешь, что это такое?

Бабка чешет в затылке.

– Кангрань Хеведи мудрый женщина, не зря пятьдесят лет на свете живет - много умный слова романдский знает! Чиркулярный пила, это от слова "чирк-чирк".

– Во-во, - подтверждаю я с готовностью.
– Хочу чирк-чирк старую Хеведи на много-много маленьких кусочков. А если ты сейчас же не пустишь меня на берег, с той стороны набежит тысяча с половиной арбалетчиков, и тогда нам всем будет шалалай.

– Арбалетчики - это плохо, - произносит бабка задумчиво. Копье в ее руке на секунду утрачивает твердость, и я таки выкарабкиваюсь на берег.

– Теперь давай говори, где вы прячете Герхарда. А то ведь сама найду - хуже будет.

– А с чего это я должна тебе говорить? Почем я знаю, может, ты его хочешь ножиком зарезать.

– Я Ирма диа Алиманд, - у меня все сильнее создается впечатление, что эти штучки старой Хеведи - не более чем игра, имеющая целью каким-то образом меня проверить.
– Надеюсь, этого достаточно? Или тебе еще рекомендательное письмо от Верховного Экзорциста предъявить? Так ты все равно по-романдски читать не умеешь.

Имя это произвело на бабку прямо-таки магическое действие - копье полетело прочь, а лицо затопила медовая сладость.

– Так что ж ты раньше молчал, глупый романдский девушка? восклицает она с типично восточным оживлением.
– Нет бы сразу сказать - так и так, я святая Ирма, три ночи шла, не пила, не ела, все с любимым увидеться хотела!

– Хеведи, - отвечаю я ей в тон, - будь я глупая девушка, я бы тебе за такие речи все космы повыдергала. Но я девушка умная и знаю, что сумма длин языка и косы у женщины является величиной постоянной. Поэтому я лучше помолюсь святой Мариль, чтобы она вынула из волос шпильку и пронзила ею твой нечестивый язык - может, тогда он будет меньше молоть чушь.

Во время этого моего монолога бабуля только языком прищелкивает от восхищения. Нет, я просто балдею с этих кангранцев!

– Там он, твой еретик, в оранжевом шатре, - наконец произносит она.
– Спит еще. Вчера выпил у старой Хеведи весь жбанчик яблочной стоялки, кангранский воин от столького питья до своего шатра не доползет, а у этого хеаля ни в одном глазу!