Когда он был порочным

Но приглашение Виолетты?

— Когда этот бал? — со вздохом спросил Майкл.

— Одиннадцатого апреля, — с очаровательной улыбкой сообщила ему Франческа. — И все будут на балу.

— Все?

— Все Бриджертоны. Майкл заметно повеселел.

— Ну и все остальные, — добавила Франческа, небрежно пожав плечами.

Он бросил на нее острый взгляд:

— Нельзя ли поподробнее, кто именно — «все»? Она встретилась с ним взглядом.

— Все.

Он опустился на свой стул.

— А не могу я получить временную отсрочку исполнения приговора?

— Конечно, можешь, — сказала Хелен. — Собственно, ты ее уже получил. На прошлой неделе. Основание — «малярия».

— А я-то так мечтал скорее выздороветь, — простонал Майкл.

— Не стоит так огорчаться, — сказала Джанет. — Уверена, ты прекрасно проведешь время.

— А может, к тому же познакомишься с какой-нибудь очаровательной дамой, — радостно добавила Хелен.

— Ах да, — буркнул Майкл. — А то, не дай Бог, я забуду, в чем именно состоит цель моего существования.

— Не такая уж и плохая цель, — заметила Франческа, не в силах упустить такой прекрасный шанс поддеть его.

— В самом деле? — отозвался он и вдруг повернул голову к ней. Глаза его оказались прямо напротив ее глаз с какой-то почти пугающей точностью, и у Франчески вдруг появилось очень неприятное чувство, что не следовало ей дразнить его.

— Ну да, — сказала она, потому что не отступать же было теперь.

— А какова цель твоего существования? — осведомился он с самым очаровательным видом.

Краем глаза Франческа заметила, что Джанет и Хелен наблюдают за этим обменом любезностями с живейшим и нескрываемым любопытством.

— Ну там, то да се, — сказала Франческа и весело махнула рукой. — В данный момент целью является доесть завтрак. Просто восхитительно вкусно, ты не находишь?

— Яйца-пашот с порцией маменек, во все сующих свой нос?

— Не забудь про свою двоюродную сестрицу, — сказала она и тут же пожалела об этом. По его поведению было совершенно ясно, что дразнить его сейчас ни в коем случае не следует, но она просто не могла упустить такую дивную возможность.

Ничто в мире не радовало ее так, как возможность подразнить Майкла Стерлинга. Так как же тут было удержаться?

— Как ты собираешься провести этот сезон? — спросил Майкл и склонил голову набок, причем на лице его появилось подозрительно кроткое выражение.

— Начну с того, что отправлюсь на бал в честь дня рождения матери.

— И что ты будешь делать на этом балу?

— Поздравлять именинницу.

— И больше ничего?

— Уж во всяком случае, не стану выспрашивать, сколько именно лет ей исполняется, если ты об этом, — ответила Франческа.

— Ах, конечно же, как можно спрашивать о возрасте?! — воскликнула Джанет, и Хелен отозвалась эхом:

— Ни в коем случае!

И все три дамы обернулись к Майклу, и на всех трех лицах было написано ожидание. В конце концов, теперь его очередь говорить.

— Я ухожу, — сказал он и встал. Стул его со скрипом проехался ножками по полу.

Франческа открыла рот, собираясь сказать ему какую-нибудь колкость, так как всякий раз, когда он был в подобном настроении, ее первым побуждением было подразнить его, но не нашлась что сказать.

Майкл изменился.

Не то что он был необязательным человеком прежде. Просто у него не было особых обязанностей. И ей никогда в голову не приходило, что он вполне может оказаться на высоте, когда вернется в Лондон.

— Майкл, — сказала она, и, едва зазвучал ее тихий голос, он стал весь внимание. — Удачи тебе с лордом Ливерпулем.

Глаза его встретились с ее глазами, и что-то промелькнуло в них. Намек на добрые чувства, возможно, из благодарности.

А может, нечто не столь определенное. Возможно, это был момент взаимопонимания, которое не нуждается в словах.

Такого взаимопонимания, какое было у них с Джоном.

Франческа нервно сглотнула, чувствуя большую неловкость при этом внезапном открытии. Она потянулась за своей чашкой чая медленным, хорошо рассчитанным движением, словно контроль над телом подразумевал и контроль над душой.

Что же случилось?

Ведь он был Майкл, верно?

Просто ее старый друг и поверенный сердечных тайн.

И все.

И все?

Глава 10

Всего-навсего отметины, оставленные пером графини Килмартин, когда она в задумчивости постукивала им по бумаге две недели спустя после получения третьего послания графа Килмартина из Индии.

— Он здесь?

—Нет.

— Вы уверены?

— Совершенно уверена.

— Но он придет?

— Обещал прийти.

— А-а. Но когда же он придет?

— Право, не знаю.

— Действительно не знаете?

— Не знаю.

— А-а. Тогда ладно. Что ж… О, вон где моя дочь! Рада была видеть вас, Франческа.

Франческа закатила глаза — преувеличенный жест, к которому она прибегала лишь в исключительных обстоятельствах, — глядя вслед миссис Федерингтон, одной из самых отъявленных сплетниц большого света, быстро ковылявшей к своей дочери Фелисити, которая дружелюбно болтала с неким интересным, хотя и нетитулованным, молодым человеком в другом конце бального зала.

Разговор показался бы ей презанятным, если б он не повторялся в седьмой — нет, восьмой, как же забыть про собственную мать! — раз. Точно такой, буквально слово в слово, если не считать того, что не все ее собеседницы были знакомы с ней достаточно близко для того, чтобы обращаться к ней по имени.

Едва Виолетта Бриджертон оповестила свет, что неуловимый граф Килмартин намеревается вновь явиться в свете на балу в честь ее дня рождения, как началось. Да, думала Франческа, надо привыкать к допросам. Теперь всякий, имеющий в семье хоть одну незамужнюю родственницу, будет считать себя вправе изводить ее.

Майкл уже считался самым завидным женихом сезона, а ведь он даже еще не появлялся в свете.

— Леди Килмартин!

Она подняла глаза. Старая леди Данбери шла к ней. Вряд ли когда-нибудь более эксцентричная и несдержанная на язык особа удостаивала своим присутствием бальные залы Лондона, но Франческе старуха скорее нравилась, так что она улыбнулась ей, мельком отметив, что гости слева и справа от нее поспешили удалиться в неизвестном направлении.

— Леди Данбери! — заговорила Франческа. — Как приятно видеть вас! Весело ли вам на балу?