Когда он получает

Он так несчастен, что готов предать итальянцев.

Я разглаживаю расстеленную на коленях салфетку и бормочу, — Это их потеря.

Екатерина слегка наклоняет голову в сторону. — Что это?

— Я сказала, что это их упущение, если они не могут оценить ценность моего мужа. У него большой опыт, и он знает о том, как все устроено в этом городе, больше, чем многие из тех, кто стоит выше него.

— Правда? Даже после шестимесячного отсутствия?

Ее тон непринужденный, но я могу сказать, что она пытается вытянуть из меня информацию.

— Может, его и не было полгода, но до того, как он уехал, он проработал здесь десять лет. Не похоже, что все вещи, которые он знает, стали неактуальными за такой короткий промежуток времени. За исключением самого дона, в семье Мессеро нет никого, кто знал бы о ее делах столько, сколько знает Неро.

Взгляд Екатерины переходит от насмешливого к оценивающему. — Для новичка в этом мире ты, похоже, быстро сориентировалась, Блейк.

— Мне не нравится чувствовать себя в неведении. И я быстро учусь.

— Некоторые мужчины предпочитают держать свою личную жизнь отдельно от бизнеса.

— Это то, что предпочитает твой муж? — спрашиваю я.

Ее глаза снова сужаются. — Макс мне все рассказывает.

Я не могу удержаться от снисходительной улыбки. — Вы двое кажетесь отличной парой.

— Так и есть.

В ее голосе звучат оборонительные нотки, которые говорят об обратном.

Наш сервер подходит с очередной бутылкой шампанского. Я уже сбилась со счета, сколько мы выпили. Эти женщины пьют его, как воду.

Официантка в идеально отглаженной униформе с вышитым на груди логотипом ресторана — останавливается возле Фриды и наполняет ее бокал, после чего переходит к Екатерине, которая уже отвлеклась от меня, чтобы начать очередную историю. Екатерина говорит с жаром, ее руки постоянно в движении, и когда официантка наливает шампанское в ее бокал, рука Екатерины одновременно взмахивает.

Бокал с шампанским опрокидывается, заливая платье Екатерины.

— Идиотка, — шипит она на официантку, хотя та вряд ли в этом виновата. — Что вы наделали?

— Мне очень жаль.

— Это же от кутюр. — Лицо Екатерины темнеет от ярости. — Неужели твоя работа настолько тяжела, что ты даже не можешь нормально наполнить стакан? Или ты здесь первый день, тупая сука?

Мои глаза расширяются от ее вспышки. Проблемы с гневом.

— Мадам, это был несчастный случай.

В тоне официантки слышится нотка паники.

Екатерина берет со стола салфетку и протирает ею платье. — Оно испорчено. Надеюсь, вам здесь хорошо платят, потому что ты собираешься купить мне новое платье.

Плечи подавальщицы опускаются, а глаза наполняются слезами. Женщины за столом молча наблюдают за этой сценой, не делая никаких попыток вмешаться. В этот момент меня осеняет. Если я не остановлю это, никто другой этого не сделает.

Я открываю рот, но опаздываю. Екатерина уже схватила бутылку с сервера и…

— Остановитесь, — кричу я, когда Екатерина переворачивает бутылку и выливает остатки содержимого на одежду посетителя.

— Катя! — задыхается кто-то.

Официантка резко вдыхает и застывает в шоке. — Вы не можете этого сделать.

Екатерина жестоко смеется. — Я могу делать все, что захочу. Ты знаешь, кто я?

Сервер смотрит в пол. — Да.

— Тогда убери за собой. — Она роняет бутылку на пол. — Сейчас же.

Она улыбается, но это ледяное выражение не доходит до ее глаз. — Если ты будешь продолжать тратить мое время, я буду настаивать на том, чтобы ты вылизала пол дочиста, так что лучше поторопись, а не стой как статуя.

Официантка убегает, по ее щекам текут слезы.

Проходит секнда, и я надеюсь, что сидящие за столом чувствуют хотя бы долю того стыда, который я испытываю от того, что ассоциируюсь с этим безумием.

Но это слишком большая надежда.

Рядом со мной Фрида давится смехом. — Вот идиотка.

Остальные женщины бормочут свое согласие.

Взгляд Екатерины снова падает на меня, в ее глазах сверкает вызов. Вот кто я, — говорят ее глаза. Смеешь ли ты сомневаться во мне?

Мои ладони вспотели. Кислота подступает к горлу.

Я ничего не могу сделать. Даже если мне хочется швырнуть тарелку ей в голову, я должна сидеть здесь и притворяться, будто то, что только что произошло, совершенно нормально.

Эти люди извращенны и жестоки. И разве я лучше? В конце концов, причина, по которой я не могу ничего сказать, заключается в том, что я не могу позволить Екатерине думать, что я из тех женщин, которые будут уговаривать своего мужа не предавать свою сторону.

Мне приходится притворяться, что у меня нет никаких моральных принципов.

Чем дольше я остаюсь в этом мире, тем меньше узнаю себя.

Вот почему мне нужно выбраться отсюда.

ГЛАВА 21

БЛЕЙК

В таверне «Frostbite» на стене висит табличка: «Господи, дай мне кофе, чтобы изменить то, что я могу, и вина, чтобы принять то, что я не могу».

Мудрые слова.

Когда я слышу, как Неро входит в парадную дверь примерно через час после меня, я лежу на диване в гостиной, потягивая бокал красного вина и пытаясь найти хоть немного того самого принятия.

Мягкий атласный халат, который я накинула на себя, ощущается грубым на моей сырой коже.

Я потратила добрых тридцать минут на то, чтобы отмыть себя в душе, и все равно чувствую себя грязной.

Перед глазами постоянно мелькает образ той официантки. Это могла быть я в своей прежней жизни. Это могла быть я, которую они унижали.

Эти женщины больны, просто и ясно. И на протяжении всего ужина мне приходилось притворяться, что я ничем от них не отличаюсь.

У меня сводит живот, и я чувствую себя отвратительно.

В комнату входит Неро. В его лесных глазах плещется беспокойство и буря.

— Как все прошло?

— Отлично.

Он резко ослабляет галстук и расстегивает верхнюю пуговицу рубашки.