Когда под ногами бездна

Она убеждала себя, что вполне счастлива, возвращается к нормальной репортерской работе и исполнению роли жены, становится прежней Рейчел Чайлдс. Но спала она плохо и не могла оторваться от репортажей с Гаити, наблюдая за тем, как страна судорожно пытается выкарабкаться и в итоге продолжает гибнуть. В долине реки Артибонит разразилась эпидемия холеры. Прошел слух, что ее занесли солдаты ООН. Рейчел умоляла ведущего редактора Клея Бона отпустить ее на Гаити хотя бы на неделю, пусть даже за свой счет. Но он вообще не удосужился ответить на ее просьбу, сказав вместо этого, что на парковке телестудии ее ждет фургон. Рейчел посылали в Лоуренс – делать репортаж о шестилетнем мальчугане, уверявшем, что Бог сообщает ему цифры, которые позволяют его матери выигрывать в лотерею.

Операторы снимали скрытой камерой солдат ООН, которые убирали протекающую трубу на берегу Артибонита, и этот материал произвел сенсацию. А в это время Рейчел брала интервью у столетнего болельщика команды «Ред сокс», впервые попавшего в спорткомплекс «Фенуэй-парк».

По Гаити катилась эпидемия холеры, а Рейчел сообщала телезрителям о пожарах в разных частях города, о соревнованиях по поеданию хот-догов, о воскресной гангстерской перестрелке в Дорчестере, о двух пожилых сестрах, соорудивших прикроватный столик из бутылочных пробок, о разнузданной студенческой вечеринке в районе Кливленд-серкл и о бывшем брокере с Уолл-стрит, которому надоело ворочать финансами и он занялся благотворительной деятельностью в пользу бездомных Северного берега.

Не весь этот материал был ненужным хламом. Рейчел почти убедила себя в том, что иногда приносит пользу обществу. Но тут на Гаити налетел ураган «Томас». Погибло всего несколько человек, однако убежища для жертв землетрясения были разрушены, канализационные трубы и коллекторы переполнились, холера распространилась по всему острову.

Она не ложилась спать в эту ночь, читая сообщения с Гаити и рассматривая отснятые кадры, и вдруг нашла в почте письмо от Брайана Делакруа. Оно было кратким: «Почему Вы не на Гаити? Вы нужны там».

У нее было ощущение, будто теплая рука обняла ее за шею: можно положить голову на сильное мужское плечо и закрыть глаза. Возможно, после той сумбурной встречи возле Атенеума она судила Брайана слишком строго. Возможно, момент оказался неудачным – он торопился завершить сделку с Джеком Ахерном, антикваром из Женевы. Рейчел не видела связи между лесоматериалами и антиквариатом, но она плохо разбиралась в финансовых проблемах. Вдруг Джек Ахерн – это инвестор? Да, Брайан вел себя немного странно и нервничал. А что, человек не может вести себя немного странно и нервничать?

«Почему Вы не на Гаити? Вы нужны там».

Брайан все понял, хотя они не встречались несколько лет и редко обменивались электронными письмами. Он уловил, как важно для Рейчел быть там.

Все остальное было как по заказу – как пицца, доставленная из магазина. Полчаса спустя Себастьян пришел с работы и сказал:

– Они снова посылают тебя.

– Куда?

Он взял пластиковую бутылку с водой из холодильника, приложил ее к виску и закрыл глаза.

– У тебя есть контакты. Думаю, ты знаешь всю тамошнюю кухню.

– На Гаити? Меня посылают на Гаити?

Он открыл глаза, продолжая массировать висок бутылкой.

– На Гаити, на Гаити.

Рейчел знала, что Себастьян считает поездку на Гаити причиной ее карьерных неудач, хотя напрямую он этого не говорил. А ее неудачу он считал причиной того, что застопорилось его собственное продвижение по служебной лестнице. И поэтому слово «Гаити» прозвучало в его устах как непристойность.

– Когда?

Рейчел словно проснулась, проспав всю ночь, хотя совсем не ложилась. Кровь ее закипела.

– Клей сказал, не позднее чем завтра. Надеюсь, тебе не надо напоминать, что запороть это задание нельзя.

– Это ты так меня напутствуешь?

– Это я так тебя напутствую, – ответил он устало.

Она могла бы много чего сказать, но предпочла не затевать пререканий и вместо этого произнесла:

– Я буду скучать без тебя.

Ей хотелось немедленно броситься в аэропорт.

– Я тоже, – отозвался Себастьян, разглядывая нутро холодильника.

7 Вы со мной не встречались?

Снова Гаити. Снова зной, исковерканные здания, царящее повсюду отчаяние бессилия. То же ошеломленное выражение на лицах. Или гнев, или страх и голод. Но в основном недоумение. На каждом из них, казалось, читался вопрос: «Неужели все это – страдания ради страданий?»

Направляясь к больнице Шоскаль, расположенной в трущобах пригорода Сите-Солей, чтобы встретиться там со съемочной группой и сделать свой первый репортаж, Рейчел проходила по таким бедным кварталам, что трудно было понять, всегда они так выглядят или это последствия землетрясения. Вдоль улиц были вывешены фотографии – на разбитых фонарных столбах, вышках неработающих линий электропередачи и низких стенах. Порой это были снимки погибших, но в большинстве случаев – пропавших без вести. Как правило, они сопровождались вопросом-мольбой: «`Eske ou te w`e m?»

«Вы со мной не встречались?»

Нет, Рейчел не встречалась. Хотя – кто знает? Может быть, лицо мужчины средних лет на фотографии соответствовало одному из тел, которые она видела на развалинах церкви или на автостоянке больницы. Так или иначе, мужчина исчез и теперь уже вряд ли найдется.

Рейчел поднялась на небольшой холм. До самого горизонта тянулись трущобы: россыпь хижин из стальных конструкций и шлакоблоков, выжженных солнцем до одноцветной массы. Мимо проехал на грязном велосипеде мальчик лет одиннадцати-двенадцати с автоматической винтовкой за спиной. Он оглянулся на Рейчел, и она вспомнила, что этот район называют бандитским. Тут правили боги воинственных стычек за главенство над территорией. Питание сюда не поступало, а оружие – запросто. Не стоило разгуливать здесь в одиночестве, без танковых частей прикрытия и поддержки с воздуха.

Но она не испытывала страха. Как и вообще никаких чувств. Все чувства были вытоптаны.

Так ей казалось, по крайней мере.

«Вы со мной не встречались?»

«Нет, я не встречалась. Никто не встречался. И не встретится. Даже если твоя жизнь была богата событиями, это не имеет значения. Ты исчезаешь в момент рождения».

В таком настроении она прибыла на маленькую площадь перед больницей. Дальше последовала сцена, в которой был лишь один положительный момент: ее передала в прямом эфире только местная, бостонская сеть. «Большая шестерка» позже собиралась решить, надо использовать этот материал или нет. «Малая шестерка», однако, надеялась, что такая животрепещущая сцена возродит интерес телезрителей к теме, которая, как подозревали, стала вызывать у них усталость из-за обилия «чернухи».

Итак, Рейчел стояла перед больницей Шоскаль. Солнце выскользнуло из-за скопления черных туч прямо у нее над головой и принялось выжигать все подряд. Грант, надежда и опора «Малой шестерки», казался почему-то вдвое тупее обычного, когда Рейчел передавала ему информацию по международному каналу.

Она скороговоркой излагала факты: тридцать два подтвержденных случая холеры в больнице у нее за спиной; вызванное ураганом наводнение способствует распространению эпидемии по всей стране и затрудняет работу спасательных команд; положение ухудшается с каждым днем. Сите-Солей распростерся перед ними наподобие жертвы, принесенной богу солнца, и Рейчел вдруг почувствовала, как что-то отрывается от нее. Это было нечто внутреннее, не затронутое окружающим миром – возможно, часть души, – но жара и всеобщая разруха набросились на нее и поглотили. А на освободившемся месте, в самой середине груди, расправил свои крылья воробей. И без всякого предупреждения стал бить крыльями, бить изо всех сил.