Когда причиняют добро. Рассказы
Шрифт:
Кён продолжала в отчаянии:
— Я хочу поговорить о Джейми. Мне больше не с кем это обсудить.
Кён испугалась, что чересчур разоткровенничалась. Анна молчала слишком долго. Кён вжалась ухом в телефон. Ей даже показалось, что она слышит дыхание с той стороны. Потом Анна сказала, когда у неё есть свободное время, чтобы встретиться. Голос её был таким же весёлым, как и до этого.
Анна ждала Кён в чайном доме, расположенном далеко от детского сада. Она сидела с безукоризненно прямой спиной.
— Ты нисколько не изменилась, — поприветствовала её Кён. И на первый взгляд это действительно было так, хотя, присмотревшись, Кён заметила, что Анна ещё больше похудела, глаза её потускнели, а улыбку уже нельзя было назвать сияющей. Кён поняла, что Анне не хватало прежней жизнерадостности.
— Ты так неожиданно перестала ходить на занятия. Что-нибудь случилось?
— Нет, просто моему жениху не нравилось, что я занимаюсь допоздна. — Кён считала, что это вполне её оправдывает.
— Понятно, — сказала Анна и тут же сменила тему разговора. — А дома Джейми как себя ведёт?
— Дома? Дома он разговаривает.
— Ну слава богу.
— Он умеет говорить! Он начал говорить, когда ему и двух не было. Когда тестировали его наклонности и способности, он вошёл в ноль целых одну десятую процента лучших, — почти кричала Кён.
— Хорошо. Хорошо. Я ничего такого не имела в виду, — Анна попыталась успокоить Кён. — Я прекрасно понимаю, что для Джейми сейчас наступило очень сложное время. Вчера он единственный не вышел из класса после занятий по рисованию, и я заглянула посмотреть, всё ли в порядке. Джейми осторожно — одну за другой — обводил в кружочки всех рыб, нарисованных на доске. Как я поняла, он рисовал им аквариумы.
Наполненный искренними переживаниями голос Анны разлетался по кафе. У Кён слёзы навернулись на глаза. Анна пододвинула к ней коробку салфеток, стоявшую на столе. Они сидели на расстоянии вытянутой руки друг от друга и молча отхлёбывали чай из кружек. Вскоре Кён вдруг почувствовала, что расстояние между ними как будто сократилось. В тот день Анна говорила значительно больше Кён. Она призналась, что до последнего не знала, возьмут ли её работать в садик.
— В детском саду обязательно, чтобы у тебя была лицензия. Ну, что ты имеешь право преподавать детям определённого возраста. Типа того.
— И как же ты устроилась?
— Ну, тебе я могу рассказать всё по правде. Я увидела объявление о приёме на работу и просто пошла туда. Несколько лет назад я работала в детском кафе. И надеялась, что этот трудовой опыт мне зачтут. А после этого я прожила некоторое время в Австралии по программе «Работай и путешествуй», где и выучила английский, — говорила Анна мягким приятным голосом. — Я подала документы, потому что мне тогда очень нужна была работа, но никак не думала, что меня действительно возьмут. Уже потом я узнала, что здесь большая текучка и им надо было быстро набрать сотрудников на пустующие места.
— Да? А я и не знала.
— Только не вздумай никому рассказывать!
Анна широко улыбнулась сияющей улыбкой. Улыбкой человека, который верит людям. И она снова стала напоминать себя прежнюю.
По дороге домой Кён вбила в поисковике на своём смартфоне название детского сада и добавила «вакансия ассистента воспитателя». Ей открылась страница сайта трудоустройства: «Работа 5/2. 3/п 7000 вон в час. Социальные страховые выплаты не предусмотрены».
Пришло сообщение от Анны:
«Спасибо за встречу! Спасибо за угощение и что выслушала меня. Надо ещё как-нибудь встретиться. Люди нужны друг другу. Чтобы жаловаться, чтобы желать, чтобы открываться».
После этого Кён и Анна встречались ещё несколько раз. Каждый раз, когда они договаривались о встрече, у Кён становилось спокойнее на душе. В определённом смысле их отношения были равнозначно важными для обеих. Кён рассказывала о Джейми, а Анна — о себе. Еду и питьё всегда оплачивала Кён. Это
было совершенно естественно, поскольку она, во-первых, была старше, а во-вторых, её обязывало положение родителя ученика перед учителем. Довольно быстро перед встречей с Анной Кён перестала крутиться перед зеркалом, примеряя одежду и подбирая подходящую к ней сумку, она также перестала волноваться, не разочарует ли Анну то место, куда Кён наметила пойти, не сочтёт ли она интерьер старомодным, а еду невкусной. В отношении еды и интерьера у Анны не было никаких предпочтений. Она спокойно относилась и к официантам, которые делали вид, что не слышат и не видят посетителей, сколько бы те ни пытались привлечь их внимание; и к тому, что вместо соуса к пасте приносили наваленное в кучу нечто. Если потребовалось бы составить цитатник этой девушки, то на первом месте там определённо стояла бы фраза: «Всё нормально». Даже, рассказывая о болезни бабушки, она сказала, что это нормально. Анну вырастила бабушка. И у неё случился приступ сразу, как закончилось показательное выступление Анны в группе латинских танцев восемь лет назад.— Я хотела выступить на сцене во что бы то ни стало и очень много тренировалась… Я исполнила свою мечту. Так что всё нормально.
В двадцать три года Анна бросила все свои дела и посвятила себя уходу за бабушкой. Кён вспомнила сплетню, которую все в их танцевальной группе обсуждали, но никто так и не решился спросить у Анны напрямую, — сплетню о её работе в кафе. Правда это была или нет? У бабушки диагностировали рак терминальной стадии, и через десять месяцев она скончалась. После похорон и оплаты больничных счетов на кредитной карте Анны был долг в пять миллионов вон.
— Это изначально было пять, но потом ещё десять я отдала в качестве залога за съёмное жильё.
— А ты не могла остаться в доме бабушки?
На удивлённый вопрос Кён Анна ответила спокойно, с равнодушным выражением лица:
— Из дома я выехала. В любом случае, он был оформлен на имя моего дяди, что мне там делать?
— Ну и что? А так ты съехала и оказалась в ещё большем долгу, — сказала Кён серьёзно.
— Да всё нормально, онни. Всё равно это уже всё в прошлом.
Значит, в тот год, когда Кён вышла замуж, Анна похоронила свою бабушку и переехала в квартиру-студию с залогом в десять миллионов вон и ежемесячной платой в пятьсот тысяч вон. Через рекрутинговое агентство она устроилась работать регулировщицей на парковке в один из крупных торговых центров. Но через два месяца ей пришлось бросить эту работу.
— Работа была на улице. И я бы и дальше работала, но у меня обострилась аллергия на цветочную пыльцу, и мне пришлось уволиться, иначе слишком много денег уходило бы на лечение. Той весной прямо буйный цвет был. Говорили, что впервые за несколько десятилетий растения настолько пышно распустились. Ну, мне вообще немного… не везёт… по жизни.
Мягкий взгляд и спокойный ровный тон Анны удивительным образом противоречили содержанию её рассказа, из-за чего описываемые жизненные неурядицы воспринимались с юмором. Хотя у Кён вырвалось: «Да что же за напасть такая!», рассказ Анны её не тяготил, и она спокойно ждала продолжения. Истории из прошлого Анны Кён воспринимала так, будто листает молодёжный комикс, где героиня всё время оказывается в каких-то передрягах, или, скорее, даже читает главный разворот новостного еженедельника. Рассказы Анны были слишком реалистичны, поэтому Кён они казались выдумкой. Благодаря им она на время выпадала из собственной реальности. С девятнадцати лет Анна перепробовала с десяток разных работ и примерно столько же раз меняла жильё. Но отношения у неё были только с одним мужчиной.
— Да ладно! Это тот, о ком я думаю?
Анна смущённо кивнула.
— Вы с ним встречались всё это время?
— Да.
— Ничего себе! И сейчас тоже?
На этот раз Анна отрицательно покачала головой:
— Расстались. В прошлом году.
Кён была так поражена, узнав, что вплоть до последнего времени у Анны с Тэхви были отношения, что на некоторое время потеряла дар речи.
— Ох, тебе, наверное, было тяжело.
— Да уж. Иногда казалось, что земля уходит из-под ног, но сейчас уже всё нормально.