Когда причиняют добро. Рассказы

Пятнадцать мужчин, занимавшихся в её группе, все как на подбор относились к тому типу, с кем бы она никогда не стала встречаться, верни ей её двадцать лет. Все они были добрыми и милыми людьми, но совершенно не подходили Кён. Она придумала аллегорию с их обувью. Сняв танцевальные туфли, все они надевали самую простую обувь, или, наоборот, подчёркнуто экстравагантную, или нарочито грубую. Они могли стать близкими друзьями, но для влюблённости требовалось что-то другое. Однако Кён изменилась: теперь она старалась заглянуть внутрь простой, экстравагантной или мужицкой обуви и увидеть того, кто в неё обут. По общему признанию, самым привлекательным мужчиной в группе и обладателем хороших манер был признан Тэхви. Он носил лоферы от «Ленд Ровер», одевался со вкусом и жил недалеко от дома Кён. Если другие участники, младше, чем Кён, по возрасту называли её, как это принято, «нуна», то есть «старшая сестра», то Тэхви обращался к ней по имени, добавляя к нему уважительный суффикс. Вряд ли бы он стал называть так женщину, к которой не испытывал определённого интереса. И Кён начала размышлять о Тэхви. Она была не согласна с другими участницами клуба в том, что Тэхви похож на одного известного голливудского актёра, но, возможно, он привнёс что-то от него в свой образ. Танцуя румбу с Тэхви, она переживала, что ей делать, если он вдруг проявит свою симпатию. Этот танец всегда начинается с того, что партнёры стоят лицом друг к другу, одна рука отведена в сторону и лежит в руке партнёра, другая — на его спине. В основе движений принцип противоположностей — когда женщина делает шаг, скажем, правой ногой, мужчина делает шаг противоположной, левой, ногой. Так они становятся зеркалом друг для друга. Тэхви соблюдал строгий баланс, не напирая, чтобы партнёрша могла свободно двигаться, что делало его приятным партнёром. Это усугубляло внутренний конфликт Кён. Она не раз была свидетелем, как заканчивались мирные дружеские посиделки, после того как в них вплетались любовные связи.

Тэхви так и не сделал Кён никаких признаний. А вскоре, как туман, расползлись слухи, будто он открыл свои чувства одной из пятнадцати девушек, но встретил отказ. Девушкой, которая отказала Тэхви, была Анна. После этого он лишь издалека с сожалением смотрел на неё. Анна. Чо Анна — сложно забыть такое имя. В тридцать седьмом потоке уроков танцев Анна была самой юной участницей. На тот момент ей было двадцать два или двадцать три года. Кён помнила, как они все по очереди представлялись в первый день занятий и как по залу прокатился удивлённый возглас «О!», когда Анна произнесла год своего рождения. На что Анна лишь кротко улыбнулась и села на своё место. Улыбка у неё была замечательная! Кён поприветствовала её аплодисментами, но глубоко внутри что-то в её душе перевернулось. Она и сама не знала почему. Возможно, она сочувствовала Анне, потому как хлопали ей только за возраст. Объективно, Анну нельзя было назвать красавицей. Чрезмерно худая, кожа в не очень хорошем состоянии, тусклые волосы. И такая вот Анна во время танца как будто становилась другим человеком и блистала. Она была среднего роста, но руки и ноги у неё были на удивление длинные, и она настолько хорошо и спокойно улавливала ритм мелодий, что трудно было поверить, что она только учится танцевать. Каждый, кто пробовал заниматься танцами, знает, какой это подарок судьбы — чувство ритма. Мелодия и тело текут каждый в своём русле. Текут, сворачиваются, разворачиваются и снова плавно текут. И чтобы слиться с течением ритма, обычно людям приходится много и последовательно тренироваться. На первом занятии наш преподаватель сказал, что ни у кого сразу не получается хорошо танцевать.

— Хотя очень редко, но всё же бывают исключения. Люди, у которых врождённый талант. Такого танцора никто не сможет победить — он всегда будет лучшим.

Кён не могла не согласиться с ним. И его слова понял бы каждый, кто хоть на мгновение увидел, как танцует Анна. Она часто опаздывала к началу. В середине занятий она осторожно открывала дверь и проскальзывала внутрь с квадратной тряпичной сумкой, висевшей через плечо. Она объяснила, что её часто задерживают на работе. Так Кён узнала, что Анна уже работает. Она удивилась, поскольку думала, что Анна ещё студентка, но по большому счёту ей было всё равно. Примерно через месяц Анна вдруг перестала опаздывать.

— Похоже, вас больше не задерживают на работе? — спросила у неё Кён, чтобы скрасить неловкое молчаливое ожидание в очереди перед туалетом.

— А, нет. Я сменила работу, чтобы больше не опаздывать на занятия, — честно призналась Анна без экивоков.

Кён решила, что та шутит. Разве стал бы кто-нибудь в самом деле менять работу только для того, чтобы подстроить своё расписание под хобби. По средам Анна никогда не оставалась после основного класса на свободные танцы. Едва занятие заканчивалось, она молнией неслась переодеваться и сразу исчезала. Она сказала, что по средам работает в ночь. Кён было любопытно, что за работа может начинаться в десять вечера в будний день, но она не стала расспрашивать. По субботам Анна присоединялась к развлечениям после танцевального класса, но чаще всего выпивала только один бокал пива и довольно рано покидала компанию. Вела она себя всегда одинаково. Внимательно, с интересом слушала других, сама никогда не инициировала разговор и ни к кому не обращалась первой, но с готовностью искренне отвечала на все вопросы, прямо адресованные ей. Она не улыбалась без повода, но и не портила общую атмосферу беспричинной угрюмостью. Она была на своём месте и всегда оставалась сама собой. Было очевидно, что её совсем не интересовали сплетни, которые все рьяно обсуждали. Более того, она казалась человеком, над которым не властны успехи или провалы, сопутствующие жизни. Она всегда была очень занята. Возможно, так и было. В то время.

Как-то дождливым субботним вечером Анна задержалась вместе со всеми в баре. Все уже порядком захмелели, и атмосфера стала более непринуждённой. Кён услышала тихий голос Тэхви за соседним столиком и прислушалась.

— Кажется, вы очень заняты. Всё ещё.

— Да, жить-то на что-то надо, — Анна была, как обычно, прямолинейна. Кён заметила, что кроме Анны и Тэхви за соседним столом никого не было. Тэхви был несколько пьянее обычного. Они помолчали некоторое время.

— Что у тебя за манера разговаривать? — Тэхви неожиданно перешёл с ней на «ты». Краем глаза Кён заметила, как Анна опустила глаза. Тэхви поднялся со своего места и, неуклюже протиснувшись между столом и пустыми стульями, подсел к Анне. Она не стала отодвигаться, оставшись где была. У Кён перехватило дыхание. Дотронется ли Тэхви под столом до коленки Анны? Обовьёт ли своей ногой её икру? Как далеко эти двое могут зайти? Другими словами, в ту ночь Кён стала свидетелем чужой маленькой красивой неочевидной драмы. Это не входило в её планы, но так случилось. Тэхви с Анной поднялись, взяли свою верхнюю одежду и тихо исчезли. После того как они ушли, бар взорвался звуками, словно лопнул пузырь, в котором находилась Кён.

Кён не знала, начали ли Анна и Тэхви полноценно встречаться или у них какие-то иные отношения. Она могла бы невзначай расспросить других членов танцевального класса, но не стала этого делать. Через некоторое время Тэхви перестал появляться на занятиях. Анна же продолжала ходить регулярно. Собрав длинные волосы в тугой пучок, она страстно танцевала, вся покрытая капельками пота, а в конце занятий громче всех кричала: «Спасибо за урок!» Затем спешно переодевалась и бежала на работу. Теперь даже по субботам она не присоединялась к общим посиделкам. Когда несколько человек собираются вместе, обязательно начинают обсуждать кого-то за глаза. Встреча хороших и приятных во всех отношениях людей не является исключением. Так Кён узнала, что Анна якобы каждую ночь работает в баре, где развлекает мужчин разговорами, скрашивая их время в заведении, с чем никак не мог смириться Тэхви. Кён верила в это лишь наполовину.

Вскоре у самой Кён появился молодой человек. Приятель одного из пятнадцати танцоров, присоединившийся к ним в баре и волею случая занявший место рядом с Кён. Этот молодой человек, ставший впоследствии мужем Кён, влюбился в неё с первого взгляда и страстно пытался завоевать её сердце. В глубине души Кён ещё долго сожалела, что из-за его упрямого неприятия она больше не поднималась на танцевальную сцену. Он никак не мог смириться с тем, что его подруга в самом начале их любовных отношений дважды в неделю оставляла его на весь вечер одного, чтобы уделить время своим личным интересам. Он уверял её, что любой мужчина на его месте думал бы точно так же.

— Сама посуди. Тем более это медленный парный танец!

Кён теряла дар речи от того, как неверно он всё истолковывал.

— Ну ведь в любом случае там партнёры держатся за руки и трогают друг друга по- разному…

— Трогают друг друга?! — Что он себе навыдумывал? Ещё долго, вспоминая о совершенно абсурдном представлении мужа об уроках сальсы, Кён не могла сдержать улыбку.

— Извини, если я рассердил тебя. Прости, пожалуйста. Но прошу: попробуй разок посмотреть на ситуацию моими глазами. Как я должен себя чувствовать?

Его просьба и то, как он её сформулировал, тронуло Кён. Не так много надо человеку, чтобы начать сомневаться. Кён, прислушавшись к его словам, попробовала представить, как выглядит ситуация с его стороны. Нетрудно было понять, что это всё ему не нравится. Но она посмотрела с другого ракурса на то, что дважды в неделю уходит вечером на танцы, оставляя своего мужчину в одиночестве. Она представила, как в один из таких вечеров от скуки или безделья, а может, просто потому что крутил телефон в руках и наткнулся вдруг на старое сообщение, но он звонит ей — своей бывшей, — как будто просто проверить, не поменялся ли у неё номер телефона. Или, как это было у него с Кён, идёт в бар, подсаживается к незнакомой компании и с первого взгляда влюбляется уже совсем в другую девушку. Можно ли назвать любовью отношения, в которых один из партнёров не хочет прикладывать усилия для успокоения второго, чтобы тому не о чем было волноваться? К тому времени Кён уже встречалась с несколькими парнями и потому верила, что кое- что знает о мужчинах. Они способны страстно увлечься какой-нибудь ерундой, а потом злиться на себя от разочарования. Тэхви и Анна решили это по-своему, Кён решила по-своему. Больше она не посещала уроки латиноамериканских танцев.

* * *

Местом, где через восемь лет Кён встретила Анну, оказалось фойе английского детского сада. Чтобы поступить в этот садик, Кён готовила сына целый год. Три раза в неделю к ним приходила кореянка, выросшая в Америке, чтобы подготовить ребёнка к экзамену по чтению и письму. За несколько дней до вступительного испытания у сына начался насморк. Изначально прозрачные сопли стали приобретать желтовато-зелёный оттенок, и температура никак не спадала. Но Кён решила не давать сыну лекарство от простуды. Всем известно, что антигистаминный препарат, входящий в состав подобных лекарств, препятствует активизации мыслительного процесса и вызывает сонливость. К педиатру они успеют сбегать и после успешно пройденного экзамена. Кён была уверена, что за прошедшие восемь лет, к своим тридцати девяти годам, она научилась быстрее расставлять приоритеты, вычленять главное и претворять цель в жизнь. Она знала: поступи она сейчас с сыном иначе, это потянет за собой множество трудностей, решение которых ляжет на её плечи. Кён была на седьмом небе от счастья, когда получила уведомление, что сына зачислили в садик, о котором она мечтала. Кён немедленно позвонила мужу, но поговорить с ним не удалось. Ассистентка передала, что директор проводит процедуру и не может подойти к телефону. Последнее время клиника мужа главным образом занималась лазерной эпиляцией. Кён не знала, каким образом происходила данная процедура. Возможно, сначала волоски на желаемой части тела как-то заранее подготавливали, потом наносили обезболивающий крем, после чего обрабатывали кожу лазером. Иногда она даже представляла, как её муж склоняется над влажной подмышкой незнакомой женщины и по одному щипчиками выдёргивает чёрные волоски из её кожи. Потом Кён быстро спохватывалась и запрещала себе думать об этом.

В Корее официально как такового нет понятия «английский детский сад». Учреждение, в которое приняли сына Кён, считалось дошкольным отделением курсов английского языка. Там говорили исключительно на английском. Это было известно заранее, но директор школы, выпускник Лиги плюща, не преминул ещё раз подчеркнуть сей факт на родительском собрании перед началом учебного года. Само собой разумеется, что весь педагогический состав говорит на английском, но директор также сказал, что диетолог в столовой, сотрудницы за стойкой информации и даже его личный секретарь по правилам могут говорить только на английском языке. Дети могут получить не больше трёх замечаний. Если ребёнка первый раз ловят на том, что он в классе, коридоре, туалете, спортивном зале или любом другом месте на территории детского садика говорит на корейском, то ему выдают письменное замечание. Если ситуация повторяется, от ребёнка требуют письменное объяснение. На третий раз — исключают из учреждения. Никаких послаблений или исключений. Вместо глагола «исключать» директор употребил в своей речи английское «аут». А потом добавил, что в прошлом и позапрошлом году по этой причине двоим учащимся устроили аут. Директор поделился, что ему больно от этого. Он выступал на английском и говорил быстро, а стоящая рядом с ним заместитель директора вкратце переводила его речь на корейский.