Когда придет дождь
Шрифт:
– Я думала… я думала, что ты… сам знаешь.
– Что?
– Ты знаешь.
Нейша отводит взгляд.
– Думала, я повешусь?
Ее глаза вспыхивают и тут же гаснут.
– Да. Твоя мама позвонила мне в половине шестого утра и зачитала записку. Она была в ужасе.
– Я всего лишь написал, чтобы не искала меня.
– Она поняла по-другому: как будто ты просил ее не искать твое тело.
– Дерьмово получилось.
– Да.
Нейша позвонила вскоре после того, как рабочие привезли меня домой. Она хотела меня видеть и не приняла бы никаких отговорок. Перед этим мама и тетка Дебби наорали на меня
Мама отпустила меня с Нейшей при условии, что я не уйду далеко от дома. Дождь прекратился, однако все выбоины на дорожке и все ямки на игровой площадке до краев заполнены водой. Сильный ветер морщит поверхность больших и маленьких луж.
Нейша закуталась в анорак и надвинула капюшон. Она смотрит на меня из-под густых темных ресниц. Мне хочется коренным образом все изменить. Перестать рассказывать ей о видениях и голосах и признаться, какая же я дрянь. Сказать ей, что моя попытка бегства – громадная ошибка, что я хочу быть рядом с ней, обнимать ее, целовать. Однако есть много такого, о чем она не знает.
– Что ты задумал?
– Всего лишь решил уехать из города.
– И ты бы уехал, не простившись со мной?
Ее это задело. Какой же я идиот! Почему не подумал, что причиню ей боль?
– Я собирался тебе позвонить. Мне казалось… так будет лучше всего. Думал, без меня тебе станет гораздо лучше.
– Как ты можешь говорить такое? Я думала, мы… Думала, что нравлюсь тебе.
– Ты мне всегда нравилась.
– Тогда какого черта ты сбежал, Карл? Что тебя погнало?
Я пытаюсь взять ее за руку, но Нейша сердито отпихивает мою ладонь. Я удивлен. Зачем тогда она пришла?
– Нейша, ты действительно мне всегда нравилась.
– Но?
– При чем тут «но»?
– А при том, что это часть твоей фразы. «Ты всегда мне очень нравилась, но…»
– Я не могу рассказать. Я не такой, каким тебе кажусь. Будет лучше, если мы не… если мы… если мы… перестанем…
Эти слова меня самого режут по живому, но дают желаемый результат. Нейша вздрагивает.
– Перестанем встречаться? Ты это имел в виду? Неужели тебе не хочется вначале меня трахнуть, как твой брат?
Нейша упирается ногами в асфальт и останавливает качели. Ее пальцы так сильно стискивают цепь, что белеют костяшки.
– Нейша, я…
– Потому что ты такой же, как он? Ты это хотел сказать? Получается, я тебе неинтересна. Тебе совершенно наплевать на меня.
Вот так. Сейчас я вполне могу вытолкнуть ее из своей жизни. Если всерьез захочу. Так надо. Я должен – ради ее безопасности.
– Ты права, Нейша. Я такой же, как он. Мы с Робом – одного поля ягоды. И потому тебе лучше не общаться со мной. Я не гожусь для тебя, и вряд ли когда-нибудь это изменится.
Я надеялся, что уж теперь она вскочит и убежит. Однако Нейша восприняла сказанное наоборот.
– Неужели ты сам не понимаешь, как ошибаешься? – спрашивает она. – Даже эти слова показывают, что ты не такой, как он. Ты можешь думать,
что похож на него, но на самом деле – нет.Ее плечи чуть расслабляются. На лице появляется слабая улыбка.
– Ты милый, глупый мальчишка. Я тебя знаю. Знаю тебя лучше, чем ты себя. Тебе незачем убегать.
Я понимаю, что не должен так себя вести. И тем не менее поднимаюсь с качелей и встаю перед ней. Выглянувшее солнце ударяет во все лужи и лужицы, заставляя их сверкать. Его тепло приятно согревает шею. Нейша притягивает меня к себе. Я подхожу ближе, и она вдруг толкает меня на качели и обвивает ногами мою талию.
– Успокойся, – прошу я, но уже поздно.
Качели уходят назад, и Нейша инстинктивно хватается за меня, а я – тоже инстинктивно – крепко ее обнимаю. Она вцепилась в меня, как обезьянка. Мы того и гляди опрокинемся. Я уже не думаю о том, что делаю. Пытаюсь приподнять Нейшу повыше, и мои руки оказываются под ее задом. Но мне не удержать равновесия. Мы в любую секунду можем упасть.
– Опусти ноги! Тебе все равно придется их опустить, – кричу я.
Нейша лишь смеется и еще крепче вцепляется в меня.
– Нейша, опусти ноги. Я не удержу тебя!
Наконец она расцепляет ноги и спрыгивает.
– Какой ты сумасшедший, – говорит она, а сама с беспокойством смотрит, не обидели ли меня ее слова, и быстро добавляет: – Но в хорошем смысле. В очень хорошем смысле.
Она запрокидывает голову и смеется. Я смотрю на ее шею, скрывающуюся в темном V-образном вырезе анорака. Нейша касается моего затылка, наклоняет мою голову, чтобы наши губы встретились. Можно подумать, целоваться для нас – привычное дело.
– Нейша, – шепчу я.
Как я могу отказаться от такого? От нее?
– Ты ведь меня не бросишь?
Ее слова пахнут ванилью. Они незаметно перемещаются с ее языка на мой.
– Нет, конечно же нет, – отвечаю я. – Я никогда тебя не брошу.
Мы целуемся, забыв о времени с его часами, минутами и секундами. Кто знает, сколько их утекло, пока мы целовались. Появляется малышня и беззастенчиво пялится на нас. Кто чмокает губами, кто издает чавкающие звуки, ударяя резиновыми сапогами по лужам. Наши глаза закрыты. Мы продолжаем целоваться. Мелкоте надоедает нас дразнить. Они уходят, и мы снова одни.
В какой-то момент мы все-таки отрываемся друг от друга. Лицо Нейши видится мне размытым, словно от поцелуев потеряло резкость. Но мы продолжаем крепко держать друг друга в объятиях. Мне спокойно внутри узкого круга ее любви. Там я чувствую себя в безопасности. Солнце греет мне шею. Окружающий мир окрашен в яркие серебристые цвета. В воздухе пахнет шоколадом с кондитерской фабрики. Его запах соединяется со знакомым ароматом Нейши. Какая-то часть меня знает: я не имею права быть счастливым. Но я не могу остановиться. Я счастлив, и мне хорошо. Очень, очень хорошо.
Нейша кладет мне голову на плечо.
– Ты говорил, что видишь его… Роба.
Его имя, произнесенное вслух, кинжалом ударяет меня между ребер.
– Да.
– Он и сейчас тут?
Может, ей хочется, чтобы он был здесь и смотрел на нас? Я чуть сдвигаюсь, чтобы увидеть ее лицо.
– Нет, его тут нет, – отвечаю я.
Ее рука на моей талии чуть расслабляется. Совсем немного. Я бы и не заметил этого напряжения. Нейша моргает, улыбается и целует меня в губы.
– Хорошо, – выдыхает она. – Может, он ушел.